тётиной груди, я в живую увидел перед собой настоящую мадонну, как с картин великих итальянских живописцев времён средневековья. Ребёнок продолжал сосать тётину грудь, а она присев на край кровати, прикусив нижнюю губу, прикрыла глаза. Через какое-то время тётя поменяла грудь. Сам не осозновая того, я почувствовал перемену состояния души, от сокрального вожделения до восхищения переходящего в острое чувство стыда. Мне хотелось заплакать, но страх наказания сдерживал окутовшую меня депрессию. Вдруг издали я услышал голос бабушки, которая спрашивала моего дедушку, не видел ли он меня. “Может он вышел во двор?” – спросил он. “Да вряд ли!?” - сказала бабушка, - "ведь его сандалеты здесь". Меня обдало горячим приливом от страха, быть обнаруженным. Я видел перед своим лицом озлоблённое лицо отца со сжатыми зубами, которое он делал в момент крайнего раздражения. Это страшное лицо отца появлялось перед моим, в сопровождении трясущейся головы как у больного паркенсоном, во время просмотра фильма в кинотеатре, после беззвучно выпущенного мной “шиптунка”, с распространением едкого запаха в сопровождении многочисленных и громких коментариев соседей. Тем временем, прекратив кормить ребёнка, моя тётя скинула с себя халат, перейдя к процессу сдаивания в стекляные бутылочки. Страх возмездия и глубокое чувство вины значительно пересилили интерес к тётушкиному естеству, и скрутившись калачиком я сжался в углу смотрового убежища. Закончив процедуру, тётушка с ребёнком на руках и баночками с надоенным молоком покинуло бабушкину комнату. Через мгновение, в комнату кто-то вошёл и закрыл за собой дверь. Бабушкин, на удивление спокойный голос сказал: “Давай, вылезай оттуда бесстыдник!” Я пулей выскочил из своего вуярического убежища и, заплакав, застыл лицом на плече бабушки. Ну, хватит дурачёк, успакойся, только не делай больше так никогда, это же не красиво!? Твой дедушка этого не любит, не понятно к чему это сказала моя бабушка, лаского поглаживая меня по спине. В этот момент, предворительно постучавшись в дверь, в комнату вошла моя тётушка с заплаканным лицом, которая попросила мою бабушку не наказывать меня. С тех пор все женщины в доме стали более пристально присматриваться за моим местом нахождения, перед тем как приступить к гигиеническим и интимным процедурам.
