САДЫ ЕЁ ДУШИ Глава 4 Женин долг

sans-serif]Видишь, получилось.
А его боязнь дождя и замедленность движений...
Ну да, и такое…
А когда смотрит на свои, испачканные чем-либо руки, и на лице: ну, всё, кончилась жизнь!
И как тебе после - этого? 
Нет, знаю! Эти мои чувства растают, улетучатся, как только опять начнет ждать «исполнения жениного долга», который… Ну не могу, не могу признать долгом, а поэтому надо мне, только мне!.. что-то решать.
 
Ах, Линка, может, прочитать тебе хотя бы эту страничку дневника?
«Снова вижу, знаю: ждет! И начинает злиться. Утром-то, за завтраком по радио услышала: Серов поёт «Мадонну». Сделала громче, а Стас и заворчал: «Истрепали Мадонну кому не лень!»  И тут же стал накручивать: «Ведь Мадонна - религиозный символ, а разные шуты измываются!» Но ведь отличная мелодия и голос… А позже, когда сидела в своём уголке дивана с вязанье, вошёл, опустился на корточки возле, взял за руку:
- Скажи, что тебя во мне не устраивает?
Жалкий какой… И прикоснулась к его щеке, слегка погладила:
- То, что и устраивает: твой поэтический дар, глубина.
Кажется, удивился, а я улыбнулась: ощутил ли под бородой тепло моей руки?
- Но…
Сказать ли об этом «но»?.. Но зачем? Ведь ничего не изменили все мои подталкивания к тому, чтобы писал стихи, не гасил в себе той самой искры одухотворённости, которая так прельщала меня!.. Нет, не скажу. Пожалуй, отвечу так:
 - Но когда вижу, что начинаешь маяться…
Догадался о чём - я… Резко встал. Вышел».
Можно и это прочитать Линке:
«Этот детский стульчик просто прелесть! Так удобно сидеть на нём перед духовкой и смотреть, как там мои булки?.. скоро ль? Ага, уже вот-вот…
- Ой, напугал! Что ты, Стас?
- Опять печёшь булки?
И зачем прижался коленями к спине? Ведь неприятно.
- А для того, чтобы исполнить свой женин долг...
Опять он – за своё?! И подхватила:
- …не хватит сил, да?
Да. Он считает, что именно из-за булок и забываю о нём. Попробовать перевести начало диалога на шутливый лад, может и он?..  
- А ты уверен, что желание пропадает только из-за булок?
Нет. Похоже, ему – не до шуток.
- Да, все требует настроя, а ты не хочешь себя настраивать.
Ну зачем коленями - к спине?.. Чуть-чуть отодвинусь, вроде как булки посмотреть и приоткрою дверцу духовки. Но что ответить?.. А-а, прямо так и скажу:
- Желание должно возникать само-собой, а если его нет, то «убеждающие допинги» не помогут.
Как громко дверцей-то хлопнула, словно выстрелила!
– Но я пробовала это делать… и больше не буду. Не-мо-гу.
Отстранился.
- Ну что ж…
И тянет паузу. Что ответит?
– Твоё желание для меня на первом месте в наших отношениях, так что ничего хорошего не жди.
Во как!.. Отошёл. Но еще топчется за спиной:
- Но ты же как-то говорила, что тебя не очень травмирует, когда приходишь без желания.
И на это согласен! Крикнуть ему что ли: «Неужели не понял, что именно это всё и губит»!
Нет, кричать не стану, а скажу тихо:
- Нет, Стас. Теперь всё по-другому. Когда нет чувства, которое помогает одухотворить то, чего ты ждёшь, то это становится невыносимо.
Вышел. Молча. Значит, снова обрушится озлобленностью».
Вот такие записки из прошлого. Пожалуй, в повесть эти откровения вставлю, а Линке показывать до возвращения из Питера не буду. И что дочка с зятем повадились встречать Новый год в Польше? Вот уже третий раз… Но ладно, пусть едут, зато я встречу его с внучкой. Жаль только, что на какое-то время оторвусь от Линки. Но буду просить, чтоб звонила, слала письма по майл-почте. 
 
А вот и она. И снова - в растрёпанных чувствах.  
- Ты представляешь? – устремляется на кухню и плюхается на диванчик: - Опять мой… - Отвернулась к окну, локти – на стол, голову – на кулачок:
- Опять мой…
И замолкает. И вижу: вот-вот – слёзы!
- Линка, подожди, не торопись рассказывать, давай вначале кофейку…
Словно не услышала: 
- Позавтракали мы. Молча. «Ну, и хорошо, - думаю, - Лучше так, чем…» Но нет, снова вошёл на кухню и сразу: «Ты - жена, а все ещё хочешь быть возлюбленной?»
«Ага, - говорю, - хочу». И больше ничего не ответила.
Но Линка, он же развёрнутого ответа ждал, а ты…
-  А он повернулся и вылетел из кухни.
Замолчала. Но нет, плакать, кажется, не собирается.
– Потом входная дверь хлопнула. Ушел.
Значит, продолжение вашей драмы еще впереди?
- Ну, и пусть идёт, пусть! По-че-му! – с интонацией отчаяния, а не вопроса пропела она: - Ну почему я должна «исполнять» то, что раньше было не долгом, а единением?
И всё же расплакалась.         
А после кофе… Да, она попыталась предложить Антону мир, - давай, мол, спокойно во всем разберемся - ан, нет, не получилось. Стал обвинять её, злиться, упрекать. Когда ушла на работу, то и на детей напал, - дочка рассказала: он их, де, кормит, обувает, одевает, а они, неблагодарные... В общем, никудышные они, да и мать не лучше, и остается ему только повеситься. А когда она пришла домой, то и ей наговорил целый короб. Вначале терпела, помалкивала, а потом… Потом началась с ней настоящая истерика, а он всё наступал, наступал. И всё же главное она ему высказала.
Но о «главном» рассказала потом, когда я, чтобы как-то отвлечь и успокоить её, сообщила, что еду на праздники в Питер, на что она еще больше погрустнела, а я опять заварила кофе, и мы не только добавили в него коньяка, но и выпили.
- Ты знаешь…
Линка посасывает кусочек мандарина и опять смотрит не на меня, а на мою оголённую, иззябшуюся иву, гордо возвышающуюся выше пятого этажа:
- Я так и сказала ему: Антон, если хочешь уйти от нас из-за того, что не могу безропотно исполнять «женин долг», уходи. Алименты с тебя брать не буду, а ты бери всё, что хочешь: дачу, мебель, книги, но… Но я не могу больше так! Да и не имею никакого морального права потому, что для тебя «женин долг» - главное, а для меня... Я же думала, что счастье в том, чтобы просто жить рядом с любимым человеком. На что он ехидно так бросил: «Да... «просто рядом!»
Вот так и поговорили они накануне Нового года.