Галине было далеко за тридцать. Разведённая и бездетная она жила со своими родителями. Дом был большой и просторный, но Галина всегда мечтала обзавестись собственным жильём. От развода с мужем она не получила ничего. Да и умышленно не получила, иначе бы не отвязалась от этого неадеквата никогда. Она не могла терпеть упрёков и хотела свить именно своё гнездо. Однако на зарплату учителя музыки в маленьком райцентре, можно было только гнездо и свить….и водрузить его на дерево для вороны! Единственно, на что она заработала - маленькая иномарка, которую Галя в шутку называла «моя двухкомнатная квартира на колёсах!»
В очередной раз, после уроков, Галина ехала домой в «своей двухкомнатной квартире» и увидела на остановке, с которой уезжали в село, голосующую женщину с маленьким мальчиком. В этот час маршрутки уже в сёла не ходили, да и попутки дождаться было почти невозможно. В позднем, холодном ноябре «все свои уже сидят дома, это только чужие по улицам шастят», как говорил кот Матроскин. Женщина с ребёнком ехали в соседнее село, в Подгорное.
«Тридцать километров для бешеной собаки – не верста», - подумала Галя и взяла пассажиров. Она их благополучно довезла до их дома, а возвращаясь обратно, увидела полуразвалившуюся церковь. Вышла из машины и подошла к церкви. Она была закрыта. Красные кирпичи, покрытые мхом, на полукруглых окнах – ажурные решётки. На железных церковных дверях - объявление: «Просьба сдать с каждого двора по три тысячи на восстановление крыши и куполов храма.» Объявление датируемо двухлетней давности.
«Три тысячи – сумма не малая, учитывая зарплату сельчан в шесть-восемь тысяч», - подумала Галя.
Рядом висело расписание службы в церкви, так как постоянного батюшки не было, и он приезжал по воскресеньям и большим праздникам. Галина переписала номер телефона и периодически созванивалась, чтоб привести деньги на строительство храма. Но постоянно что-то мешало, потом сильная зима началась. Только через полгода Галя добралась в село и отдала деньги. Мысль приобрести личное жильё её не оставляла. Прямо-таки идея фикс, будто что-то подталкивало сделать этот шаг.
Для очередной проверки своей машины Галя заехала к своему знакомому автослесарю Павлу. Он был отзывчивым, душа-парень, открытый для всех, лёгкий на подъём. Галя давно к нему присматривалась, но репутация дамского угодника заставляла её держаться от него подальше. После развода с первой женой, он пустился во все тяжкие, глушил свою обиду и гнев в женских телесах. Галя считала, что она не в его вкусе, с её непонятной для неё самой фигурой. Да и не хотелось ей быть очередной раковиной для его физических и моральных сливаний. Денег за осмотр авто Павел с неё никогда не брал и Галя иногда привозила ему всякие вкусности, зная, что он холост и всегда голоден. В этот раз она привезла ему борщ.
Павел наяривал борщ, низко склонившись над тарелкой, осунувшиеся щеки надувались от крупно откусанных кусков хлеба. Поцарапанные, мазутные руки с грязными ногтями с двух краёв придерживали тарелку и, казалось, что он хочет перевернуть её содержимое целиком себе в рот, чтобы не махать по одной ложке.
«Поистрепался», - наблюдала за ним Галя. Павел не вызывал у неё чувство отторжения. Наоборот, ей хотелось его вымыть, причесать, закутать в большое мохровое полотенце и уложить в теплую постель - материнский инстинкт! И самой прижаться к нему – женское истощение! Хотелось сделать для него что-то уютное, ласковое. Но в родительский дом она его привести не могла, а её малолитражка была только номинальной двухкомнатной квартирой! Павел встал и поцеловал её в щёку.
Что это? Благодарность за обед? Жалость? Надежда на…?
Да, ничего! Это женщинам свойственно во всём искать смысл и признаки развития и продолжения желаемого. А мужчины многое делают просто так, не придумывая себе проблем.
– Домой? –Галя ласкала его глазами.
– Домой! – Павел смачно сплюнул в сторону. – Вон мой дом, – он кивнул на свою старенькую «семёрку». – Неделю в ней сплю! Домой тошнит появляться, свою б/у (так он называл бывшую жену) видеть. Я уже давно подыскиваю себе домишко.
Галина навострила ушки.
– Цены бешеные. Купить бы с кем-нибудь напополам…да кому такое доверить? Вот с тобой бы я купил – прогнусавил он, чертя по земле веткой.
В Галю будто из пушечного ядра выстрелили. Она села на него верхом и понеслась:
– А давай купим! Хочешь? Веришь? Значит, будет!
Казалось, что Галина только и ждала, чтобы уцепиться хоть за маленький рычожок и перевернуть все обстоятельства.
Они дали объявление в газету: «Снимем дом в аренду с последующим выкупом». Через три дня позвонили. Это был не дом! Это был кошмар! Сказать точнее, Галина увидела этот кошмар, пробравшись вместе с Павлом через трехметровые заросли деревьев, которые скрывали облупленную хатку в две комнаты, общей площадью 40кв/м, 2метра 10см. в высоту, без дверей, с разбитыми окнами, с разваленной верандой, но зато с новой шиферной крышей, с хлипкими, но с железными воротами, (от собак закрыться можно) почти в центре города, с центральным водопроводом, и газовым отоплением.
Учитывая эти плюсы, они договорились о покупке. Женщина отдала свою половину суммы сразу, а вернее всё, что было на сберкнижке. Другую половину Павел надеялся взять на себя в кредит. Собрали многочисленные документы и ожидали решение банка. Решение вынесли: банк отказал! Попросили у хозяина дать им отсрочку. Хозяин согласился ждать полгода. В родительском доме назрел крупный скандал. Родители не понимали дочь, считали, что она бесится с жиру.
Но Галиной, будто кто-то руководил, она действовала по написанному сценарию и исполняла отведённую ей роль. Женщина настойчиво взялась за обустройство своего сарайчика. Разгневанные родители выписали дочь из отчего дома. Непокорную бунтарку выгнали из рая! Галина и Павел перебрались в свою хатку в позднем ноябре. На чердаке ворковали голуби, хоть живые голоса сверху, а ниже чердака люди стали вить своё гнездо. Павел установил дешёвую входную дверь, лишь бы закрыться от ветра. Все деньги решили бросить на выплату долга. Галя заклеила разбитые окна скотчем, как во время войны, занавесила их тряпками-шторками, включила на полную мощь газовый котел и села на табуретку посреди облезлых стен, осматривая низкий потолок со сволоками:
«Главное тепло и вода в кране! Обживёмся!»
Сосед приволок им разбитый диван и обеденный стол. В тот же день на блошином рынке купили маленький холодильник-тумбочку «Бирюса».
Ранний вечер заглянул в облупленные окна. Павел вкрутил в патрон тусклую лампочку. Галя подняла на лампочку глаза:
«Не до театрального освещения!» - подумала она.
«Это только начало» - сказал ей внутренний голос.
Женщина стала стелить постель и отметила про себя, что она не испытывает никакого смущения. Застилала спокойно и ловко. Мысль, что сейчас впервые ляжет с Павлом не вгоняла её в краску, словно Павел давным-давно был её мужем. Просто он был в длительной командировке, а теперь вернулся и они живут дальше, как и прежде. Но, когда последняя складка на простыне была расправлена, Галя застыла, опустив руки. Её обдало жаром, не знала, как позвать Павла, пригласить к приготовленному ложу. Она обернулась и вздрогнула, увидев, молча стоящего мужчину. Он был гладко выбрит, чист, с едва уловимым запахом приятного одеколона и смотрел на неё глубокими, грустными карими глазами.
- Моя хорошая, чего ты испугалась? – притянул её к себе. Широкой ладонью прижал её спину, а другой рукой стал гладить по волосам.
- Устала…наверное. – пробормотала и уткнулась в его грудь.
Ночью Галя угнездила свою голову на плече Павла и вытянулась вдоль его тела, плотно прижавшись к нему. Он гладил её всю обеими руками, её плечи, волосы, тело и было удивительно насколько могут быть нежными и ласковыми эти рабочие грубые руки. Она лежала обмякшая и расслабленная. Хотелось каждой клеточкой проникнуть в него, чтобы больше не расставаться.
Утром протёк холодильник. В малюсенькой кухоньке появилось озеро. – Сиди, я сам. – Павел взял тряпку и стал собирать воду. Сильные руки выкручивали тряпку, и она истекала белой водой. У Галины из глаз потекли слёзы. Она стыдилась их и не могла остановиться. Казалось, ссора с родителями, страх перед выплатой долга, отсутствие бытовых удобств и постоянная физическая усталость выкручивали её, как эту тряпку, выжимая и выжимая из неё слёзы.
Из родительского дома она перевезла пианино и после основной работы в музыкальной школе стала давать частные уроки фортепьяно. Чтоб хоть как-то украсить ободранные стены комнат, не вводить в шок родителей, которые приводили детей на уроки и не пугать самих детей, задрапировала их атласными зелёными тканями. Получились эдакие симпатичные комнатки-шкатулочки! Без выходных с восьми утра до 9 вечера, с короткими перерывами, работала почти год. Снотворным для неё стали еженочный подсчёт того, сколько ещё осталось выплачивать долга и постоянный страх, что придёт хозяин, стукнет кулаком и потребует срочно денег. Его ожидание и так уже перевалило за полгода: шёл девятый месяц. И что ей тогда делать? Терять уже отданную сумму и возвращаться с позором к родителям? Не так страшны были эти два фактора, как дальнейшие пожизненные поучения папы и мамы и уверения её в том, что она глупа и жизни не знает. А ещё очень не хотелось поворачивать назад. Её натуре было свойственно, несмотря ни на что, не бросать начатое, идти только вперёд, если нет сил – ползти, если уже нет сил и ползти, лечь вектором направления вперёд. Да и уже ни при каких обстоятельствах Галя бы не оставила Павла. Он тоже упирался на двух работах. Его заработок уходил на коммуслуги, питание и содержание машины.
Женщина навещала Подгоренскую церковь. Там во всю шло строительство крыши, штукатурились стены, её это радовало, но в своей халупке она не могла позволить даже косметический ремонт. Обследовать домишко перед покупкой у них не было времени. Они словно бежали от какого-то бедствия и спрятались в первую попавшуюся трущобу, поэтому знакомились с домом, одновременно живя в нём.
На веранде после дождя образовалась приличная лужа.
Галя вышла во двор и смотрела на крышу.
На улице затарохтело «жигули». Павел приехал с работы с полными сумками продуктов.
- Ты чего здесь? – он зашёл на веранду и тут же вышел.
– Не плачь, итак на улице мокро! – приобнял унылую Галину, передал ей сумки и полез на крышу.
- Хозяйка, принимай работу! – улыбался Павел, заходя в дом.
- Непогода работу примёт, - вздохнула она.
Стали выгружать продукты: сок, молоко, яйца, колбаса, булки, мясо, фрукты, чёрный хлеб.
«Добытчик!» - восхищалась про себя женщина.
Взяла буханку черняги, уткнулась в неё носом и закрыла глаза, вдыхая аромат. - «Праздник!»
Сготовили вместе ужин. За столом говорили обо всём и ни о чём конкретно. Галя стала мыть посуду. Павел подошел сзади и обнял, прижал её спиной к своей груди, взяв в кольцо своих рук. Она застыла с чашкой, держа её под напором воды, текущей из крана. Что это? Благодарность за ужин? Жалость? Надежда на…?
Да, ничего! Это только женщинам свойственно…. Не хотелось думать. Она готова была так
|
