экономка на цыпочках вышла из кабинета, тихонечко прикрыла за собой дверь и больше уже не отваживалась беспокоить хозяина. Пришлось Мельхиору обедать в одиночестве. А обед стоил того, чтобы его не пропускать. На первое Саския приготовила вкуснейший супчик с куриной лапшой, на второе запекла в духовке курицу с овощами, а на десерт нажарила маленьких пончиков, обсыпанных сахарной пудрой, с начинкой из малинового варенья, которые Мельхиор особенно любил.
К ужину Мартиниус тоже не вышел.
— Вы бы сходили к хозяину, молодой месьер, — жалобно сказала Саския, когда Мельхиор вечером спустился в столовую. — Узнали бы, всё ли с ним в порядке.
— Не волнуйтесь, Саския, — усмехнулся юноша. — Месьер Мартиниус занят очень сложным делом. Сейчас лучше ему не мешать. Проголодается, сам прибежит.
Поужинав, Мельхиор поднялся на второй этаж. Дверь в кабинет нотариуса была закрыта. Из-под неё пробивался свет. Значит, Мартиниус всё ещё работал. Мельхиор поднял было руку, чтобы постучать, но передумал. Он ушёл к себе, немного почитал перед сном, потом разделся, лёг в постель и задул свечу.
Когда на следующее утро Мельхиор вошёл в столовую, он был поражён. Месьер Мартиниус, как ни в чём не бывало, пил горячий шоколад, ел пирожные и дружелюбно болтал с Саскией, которая радостно хлопотала вокруг него. Надо заметить, что в последнее время старик стал отчаянным сладкоежкой.
— Доброе утро, мой юный друг! — приветствовал юношу Мартиниус. — Нельзя спать так долго. Завтракайте и отправляйтесь к месьеру Мантии. Я хочу, чтобы он, как можно скорее, был здесь. Мне не терпится прочитать ему послание, принесённое голубем.
— Так вам всё же удалось его расшифровать, доминус?
Мартиниус приосанился, задрав длинный нос.
— Неужели вы сомневались во мне, Мельхиор? Да я расколол этот шифр, как грецкий орех!
Мельхиор хотел заметить, что орехи колют гораздо быстрее, но не стал этого делать. Лишь улыбнулся про себя: «Вот ведь старый хвастунишка!»
Мельхиор не успел выполнить поручение нотариуса. Юноша ещё наслаждался миндальными пирожными, как в дверь постучали. Мантия тоже сгорал от нетерпения, узнать содержание письма.
— Итак, я весь внимание, месьер Мартиниус, — произнёс главный судья, усевшись с бокалом портобельского муската в то же кресло, что и накануне. — Вы прочитали письмо?
Мартиниус напустил на себя значительный вид.
— Признаюсь, ваша честь, это было очень нелёгкое дело — расшифровать текст, к тому же написанный на другом языке, — тут нотариус скромно опустил глазки, — но я справился.
— О, дорогой месьер Мартиниус, я ни секунды не сомневался, что вы сможете это сделать! А на каком языке было написано письмо?
— Послание прилетело к нам из Аксамита, главного города Жёлтой страны и написано на языке имолов.
— Имолов?! — поразился Мантия. — Племени дикарей? Вот уж никогда бы не догадался. И как же вы перевели это письмо?
— В моей библиотеке есть единственный словарь языка имолов, составленный много лет назад несчастным Микаэлем Арбузиком, профессором-полиглотом из Гведского королевского университета.
— Почему вы назвали профессора Арбузика несчастным, доминус? — спросил Мельхиор.
— Невежественные имолы приняли учёного за злого колдуна и казнили. Говорят, профессор Арбузик был сначала оплёван с головы до ног верблюдами кочевников, а затем растоптан в лепёшку. Жестокие тогда царили нравы в Жёлтой стране.
— Имолы и сейчас не очень-то изменились, — проворчал Мантия. — У них закон один — нож! Жёлтая страна и через пять десятилетий благотворного гведского владычества всё ещё дикий край, населённый неблагодарными дикарями. Представляете, месьеры, они предпочли сбежать в жаркие пески пустыни от милостей нашего обожаемого монарха. Мда-с, просто-напросто сбежать!
В разговоре наступила пауза. Главный судья с возмущением смотрел на Мартиниуса, но тот не обращал на Мантию внимания. Нотариус, достав из стола мелкоскоп, в сотый раз изучал удивительное послание из далёкого Аксамита с помощью мощных увеличительных линз.
— А что означает слово «имол», доминус? — задал вопрос шефу Мельхиор. — К своему стыду должен признаться, что почти ничего не знаю о жителях Жёлтой страны.
Мартиниус неохотно оторвался от окуляра мелкоскопа.
— На их странном языке это слово означает «человек».
Нотариус хотел снова уткнуться в мелкоскоп, но Мантия взмолился:
— Так прочитайте же, наконец, нам письмо, дорогой месьер Мартиниус! Я больше не выдержу!
Довольный старик взял в руки пергамент и начал читать вслух своим писклявым голоском: «Великому бошкуну имолов Амальрику, пусть Творец всего сущего дарует ему тысячу лет жизни. Отец! Чародей из Аксамита похитил меня и силой заставил написать это письмо. Чародей будет ждать тебя или Бабауса в заброшенном доме у площади Семи дорог в Аксамите ровно в полночь седьмой луны этого месяца. Ты знаешь это проклятое место. На первом этаже дома есть большой зал. Там вы встретитесь. Ты узнаешь его по зубам цвета свежей крови. Больше ни с кем проклятый колдун встречаться не желает. Если же ты этого не исполнишь, то меня ждёт скорая и лютая смерть. Я убедилась в его могуществе. Поверь, он больше, чем человек! Его не обманешь, не схватишь. Он может быть везде и нигде. Я умоляю тебя согласиться на требование чародея из Аксамита! Спаси меня, отец! Твоя дочь Цветок Персика».
— Бедная барышня. Какое трагическое письмо, — нарушил Мантия тишину, воцарившуюся после прочтения.
— Почему же голубь принёс голубеграмму, адресованную великому бошкуну имолов, в Квакенбург? — удивился Мельхиор. — Ведь имолы населяют Жёлтую страну?
— Глава имолов, этот самый великий бошкун Амальрик, живёт здесь, — пояснил главный судья. — Вы все знаете, что Жёлтая страна была покорена полвека назад королём Людвиком Третьим, отцом ныне здравствующего Флориана Миролюбивого и превращена в ещё одну провинцию Гведского королевства. С тех пор имолы много раз пытались освободиться из-под благодетельной власти наших королей, но всегда безрезультатно. Многие племена дикарей до сих пор скитаются по Великой Жёлтой пустыне. Они не признают над собой ничьей власти, кроме власти великого бошкуна да разве что колдовского Братства Жёлтой Звезды, поэтому ещё несколько лет назад его величество король Флориан, храни его Гведикус, повелел верховному вождю имолов Амальрику постоянно находиться при своем дворе в Квакенбурге. Амальрика наградили Большим крестом с лентой и звездой ордена Гведского орла, выделили роскошный дворец на Гранд-бульваре, назначили достойное его высокого положения содержание и не спускают с него глаз, разумеется.
— Так что же нам делать с письмом Цветка Персика? — вернул всех к делу Мельхиор.
— Да-да, голубчик! — засуетился нотариус. — Я немедля напишу записку этому месьеру Амальрику и попрошу вас, Мельхиор, отнести её вместе с голубеграммой во дворец великого бошкуна. Вы как раз успеете это сделать до обеда.
— А что у вас сегодня на обед, месьер Мартиниус? — заинтересовался главный судья.
— Тушёный рубец по-ксантски. Моя экономка Саския его очень вкусно готовит. Саския родом из-под Ксанта и часто балует нас с Мельхиором северными блюдами. Оставайтесь у нас отобедать, ваша честь. Из напитков могу предложить белое, красное или розовое столовое вино из виноградников Южной Александрии. Впрочем, сам я предпочитаю золотистую хинную настойку из Новой Гвеции, но её подают только в «Румяном яблоке», что на аллее Старого короля.
Расплывшись в улыбке, Мантия погладил свой объёмистый живот.
— Благодарю за приглашение. Я с удовольствием его принимаю, месьер Мартиниус. Давненько я не пробовал настоящий тушёный рубец. Мда-с, давненько!
Глава четвёртая. Великий бошкун имолов
Утро следующего дня в доме номер пятьдесят пять на Зелёной улице началось с ужасно противного рёва перед входной дверью. Полуодетый Мельхиор скатился по лестнице вниз, пробежал мимо испуганной экономки и поспешно распахнул дверь. На пороге стоял смуглый, крючконосый, с иссиня-чёрной бородой человек в расшитом алыми шнурками шафрановом кафтане, сжимая в руке бронзовый рог, который он упирал себе в бедро. Кафтан бородача был туго подпоясан широким ярко-жёлтым кушаком, голова обмотана тюрбаном такого же попугайного цвета. Человек нисколько не походил на квака — коренного жителя Квакенбурга.
— Что вам угодно, месьер? — спросил Мельхиор незнакомца.
— Мне поручено возвестить о том, что великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце!, прибудет через час! — гортанным голосом выкрикнул бородач. После этих слов незнакомец, а вернее глашатай, как сообразил Мельхиор, пятясь и низко кланяясь, удалился.
— Мельхиор, кто это припёрся к нам в такую рань? — недовольно пропищал сверху нотариус, едва юноша закрыл дверь.
— Какой-то малый, разряженный словно циркач, доминус. Он просил вам передать, что через час к нам явится никто иной, как великий бошкун имолов.
— Ах, вот как? Весьма любопытно. Значит, нужно поторопить Саскию с завтраком.
Едва обитатели особняка уселись за стол и приступили к ванильным кексам, снаружи послышался уже знакомый рёв рога. Дёрнувшись, Мартиниус раздражённо попросил Мельхиора:
— Сходите, мой мальчик, посмотрите, что там ещё такое.
Открыв входную дверь, Мельхиор увидел прежнего бородача в шафрановом кафтане. Юноша хотел задать ему вопрос, что он здесь делает, но глашатай выкрикнул:
— Мне поручено возвестить о том, что великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце!, прибудет через три четверти часа!
— Не стоило трудиться, уважаемый. Мы ждём вашего хозяина, — всё же успел сказать Мельхиор, пока бородач пятился к улице.
— Завтракайте спокойно, доминус. Глашатай приходил передать, что у нас есть ещё три четверти часа до визита месьера Амальрика, — сообщил шефу Мельхиор, вернувшись в столовую.
Пискляво хмыкнув, Мартиниус ничего не сказал. Когда нотариус и его помощник, закончив завтрак, пили кофе, за окном опять раздался противный рёв рога.
— Мне поручено возвестить о том, что великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце!, прибудет через полчаса! — выкрикнул глашатай прямо в лицо Мельхиору.
— Я думаю, доминус, нам осталось выдержать ещё одно-единственное появление человека с бронзовым рогом, — успокаивающе сказал Мельхиор взбешённому нотариусу, в очередной раз возвратившись в столовую.
— Попробуйте больше не открывать дверь, — свирепо пропищал Мартиниус. — Посмотрим, что тогда будет делать этот надоеда!
Поспешно допив кофе, нотариус поднялся в кабинет. Мельхиор последовал за шефом. В кабинете, чтобы успокоиться, Мартиниус занялся чтением «Гведского родословника». Его помощник праздно сидел в кресле и поглядывал на часы. Услыхав в очередной раз рёв рога, Мельхиор не пошевелился. Нотариус, покосившись на юношу, промолчал. Глашатай подождал с минутку и, так ничего и не дождавшись, изо всех сил выкрикнул в закрытую дверь:
— Мне поручено возвестить о том, что великий бошкун имолов Амальрик, пусть он светит нам, пока светит солнце!, прибудет через четверть часа!
Наверху Мартиниус с облегчением захлопнул толстый том.
— Ну
