буквально вчера объявивший заёмщикам, что теперь они вдруг должны по ипотеке в три раза больше!
Митч поперхнулся на полуслове.
Стих. Нахмурил лоб. Задумался.
Это верный знак. И я начинаю последний отсчёт. Мне неведомо, до скольки я дойду в этот раз. Но знаю точно, рано или поздно те самые слова прозвучат.
- Что будет, если я откажусь?
Вот оно!
Быстро думает. Он хват, этот Митч. Дальше пойдёт как по нотам.
- Ничего, - отвечаю я буднично.
И достаю из сумки ноутбук. Обычный с виду ноутбук. Митч ведь хотел, чтобы к нему ходили в гости „по последнему слову техники“.
- Ничего? - недоумевает он.
Будто ребёнок! До чего они все одинаковые! Конечно - я примчался к нему чёрт знает в какую тмутаракань просто поговорить по душам!
- Ага, - говорю я и продолжаю нажимать кнопки лэптопа.
- Совсем ничего?
- Ну-у... ничего, в смысле, из того, что сделали для тебя все эти люди.
Немая сцена. Не обращаю внимания.
- Мы, - говорю, - разумеется, не станем поворачивать время вспять из-за одного тебя, Митч. Зачем менять жизнь всех, с кем ты когда-либо соприкасался? Они ведь могут быть довольны своей судьбой, согласен? Вполне достаточно смоделировать ситуацию лично для тебя. Будто бы ты никогда не ходил в школу. Или операционная вдруг была бы занята и ты дожидался своей очереди.
Мне нужен только твой палец. Не бойся, приложи его к этой пластинке, смелее. Эффект проявится сразу, как программа закончит работу.
- Какой эффект?
- Ну, трудно сказать заранее. У всех по-разному. Бывает, пропадают без вести. Кто-то более удачлив - просто разучивается считать и писать. Кто-то начинает мочиться в штанишки. Кто-то умирает от почечной недостаточности. Иногда врачи не могут понять, что случилось, поэтому „объявляют“ пациенту болезнь Альцгеймера. Теперь ты знаешь, что диагноз этот не совсем верен. Хотя о чём я! Тебе ведь наверняка известны „странные“ случаи в твоём кругу, Митч.
Он помотал головой и осторожно попятился к двери. Я выразительно глянул на раскалённую кочергу в камине.
- Не дури, Митч, - сказал я. - Я бегаю быстрее.
Бегу по ступенькам вниз. Нет - я лечу на крыльях! На сегодня я свободен. Надо ли говорить, что в моей сумке лежит обязательство Митча основать благотворительный фонд? Взамен я оставил ему обещание следить за его работой. И знаете что? Нам даже не пригодилась кочерга!
По пути я отстёгиваю наручники у троих охранников. Они давно очнулись и травят друг другу анекдоты. Железная выдержка у этих парней! Даю в благодарность выстрелить мне вдогонку из травматического оружия. И даже падаю за дверью, аляписто взмахнув руками. Представляю себе сползающие с их физиономий улыбки, когда они не находят меня на крыльце. Я уже далеко. Машу им ручкой из темноты. Мне надо застать последний автобус.
- Приехали, мужчина! - Я открыл глаза. Пожилая кондукторша в оранжевой спецовке тянула меня за рукав. Она зевнула и помотала головой, как бы советуя мне сделать то же самое, чтобы наконец очухаться и поскорей избавить её от своего присутствия. - Выходим, выходим, мужчина - конечная.
Вот так на! - Я огляделся. Похлопал себя по карманам. Всё вроде на месте: сумка, бумажник, сигареты. Сунул одну в рот, прикурил, привалился плечом к столбу. Вот так на...
А я-то надеялся: приду домой, смою кровь и пот, залягу в „берлогу“, покайфую оставшиеся до рассвета часы. Оказывается, вся работа ещё впереди.
Я раскрыл пакет с заданием. И чего вдруг я решил, что это частный дом? И, тем более, рыжий. Серый пентхаус в здании под ампир и бывший профессиональный киллер - вот, что ждало меня на самом деле. Придётся повозиться.
От автобусного кольца шли две дороги: вниз, откуда мы только что приехали, и в гору, по серпантину. Где-то там - на склоне, в темноте за лесом - моя цель.
А мне не привыкать. В гору порой даже легче, чем с горы.
Дождь перестал. Угомонившиеся облака приоткрыли Луну и звёзды, и те неплохо освещали дорогу.
- Уважаемый! - окликнул меня интеллигентного вида старичок в берете. Он стоял возле дряхлой „Лады“ с задранным капотом на крохотной стоянке, стихийно возникшей при повороте дороги. Вдали, под дорогой, соперничая со звёздами, светились огни города.
Я запустил в огни окурком. Тоже красиво.
- Да-да, - отозвался я. - Проблемы, уважаемый?
- Аккумулятор! Чтоб ему пусто было! - виноватым голосом залопотал старик. - Сам понимаешь, сынок - больно ли на пенсию разгуляешься. Вот и ездишь на барахле до последнего. На пять минут заглушил, сынок. По нужде я. И вот - не крутит, зараза. Может, толкнём? Тут до уклона всего-то. Потом сама покатит.
- Садись, дед. А то запрыгнуть не успеешь - будешь „жигуль“ свой в пропасти ловить. Я один справлюсь.
Упираюсь в скалу, каменная крошка хрустит под подошвой. Знакомое чувство.
- Спасибо, сынок!
- Куда?! Крути рулём, дед!
Поздно. Машина, пробив лёгкую ограду, летит под откос.
Он оборачивается. Это - Митч. Сардоническая гримаса вот-вот порвёт лицо пополам.
Меня окружают четверо в чёрном. Что-то знакомое. Три „крестника“ - охранники Митча. Следом - он сам.
Хлопают крыльями.
Кар-р-р, кар-р-р...
И эхо.
Ха-ха-ха-ха-ха!..
Просыпаюсь. Теперь уже окончательно. Пейзаж вокруг мне знаком до тошноты.
Светило в зените, жаркой болью сверлит затылок. Камень, как обычно, катится в пропасть. Я опять упустил его, заснув на ходу. Хохочут вороны, мои вечные надзиратели.
Это проделки Гипноса. Впрочем нет. Гипнос честно перемещает меня во времени и в пространстве, как приказал отец богов Кронос. Зато сынок его, Морфей, потешается от души. Не может простить мне дядю своего - Танатоса. Родная кровь - что тут сказать! Хотя все знают: они никогда не любили друг друга.
С тех пор как боги обрекли меня на дополнительное наказание, я стал путать сон и явь. Я твёрдо знаю, что вновь проиграл, лишь когда вижу - в который раз вижу - падающий с горы камень. Остальное покрыто туманом неведения.
Завтра вороны принесут очередной пакет. Кто будет новым должником? Рокфеллер, Крез, Тутанхамон? Или командор пиратского звездолёта? Разве это важно? Гипнос доставит меня в любую точку строго по расписанию. Кому как не мне - раскаявшемуся грешнику, мечтающему о возвращении домой, к жене и к мальчикам моим - делать эту работу. Пропалывать сорняки порока и лелеять ростки добродетели на бескрайнем поле жизни. Перед этим бессильна сама Вечность.
Боги прознали, что я разгадал секрет камня. Рано или поздно я укореню его на вершине.
Но жадность - сестра бесконечности. Боги знают. Значит, боги не желают быть милостивыми ко мне.
Я всё равно надеюсь на прощение. Ведь я постиг мудрость богов. Время разбрасывать камни рождает бремя их собирать.
Я, Сизиф, говорю это вам. Царь Коринфа, низверженный в Тартар.
