Побег

Она вдруг так посерьёзнела, что мне стало страшно.
-Деньги? За что?
-… Я имел… в виду… может … на такси.
Я почувствовал что краснею.
-Думаешь, что я проститутка?
-Да нет, - на самом деле я просто не знал что думать, - Нет, конечно.
Она не слушала меня.
-Нет, я не проститутка, ты мне просто понравился.
Я придвинулся к ней, но она оттолкнула меня.
-Вчера понравился,  но видимо, я ошиблась,- она резко шагнула на лестницу. Я шагнул было за ней, но вспомнив, что я  лишь в халате, вернулся и стал лихорадочно натягивать джинсы.
-Погоди! – крикнул я, слыша как она, не дожидаясь  нашего загаженного лифта, застучала каблуками по лестнице,- ты не так всё поняла!
Одев штаны и куртку прямо на голое тело, заперев дверь я выскочил на улицу.
Её нигде не было.  Я прошёл метров триста в сторону метро. Ведь логично было, что она пойдёт именно туда, но её нигде не было видно.  Она могла уйти абсолютно в любом направлении.
Что ж это её право.  Я остановился и пошёл назад к дому. 
А потом мы встретились случайно. Через неделю где-то. И я подумал-это судьба. И вот теперь эта судьба норовит сделать меня папой.
А вдруг Маринка передумает.  Да ещё её мать подпоет, как следует. Мне что алименты ещё и на этого ребёнка платить?  Этого мой бюджет не выдержит, да и мои нервы тоже.
Я плеснул в кофе коньяка.  Потом плеснул ещё в стакан. Потом ещё и ещё.
Я сидел, бездумно щёлкал каналы и глотал коньяк.  Когда коньяк кончился, было около девяти, спать не хотелось.
Я оделся и вышел на улицу.  Может пойти и купить ещё коньяка? Но тогда я вряд ли завтра смогу сесть за руль, а с утра надо было обязательно ехать  в контору к этим ребятам, которым я отдал на реализацию кабель. Надо их всех выловить  с самого утра и, как следует, с ними поговорить.
Ладно, просто зайду в бар, пропущу стаканчик чего-либо  и отправлюсь спать.
В углу за столиком мужик аппетитно пил пиво. Я тоже решил взять большой пузатый стакан с разливным самым дорогим пивом. Вместо того что я ожидал там оказалась какая-то бледно жёлтая кислая жидкость с каким то затхлым запахом. Первый глоток я проглотил. Второй выплюнул назад в стакан и, встав, пошёл  к выходу.
В вестибюле ко мне подскочили двое. В любом баре всегда найдутся такие, трудно сказать это посетители или что-то типа вышибал или какие-то приятели барменши или хозяина заведения.
-Ты ччё в стакан плюёшь?
-Те ччё, пиво наше не нравиться?
-Пиво ваше дерьмо… - парировал я. Но надо было быть готовым парировать не слова, а удар, который я пропустил. Я слетел со ступенек на обледенелый асфальт. Звон и хруст в голове. Потом ещё несколько ударов, от которых спёрло дыхание. Я понял, что бьют ногами.
Отвесив мне несколько пинков, парни вернулись назад в бар. Я приподнялся. Сквозь застилающие глаза грязь и слёзы я увидел, как из окна бара смотрит довольная улыбающаяся барменша и несколько посетителей. Как только взгляд мой упал на половинку кирпича, с примёрзшей к ней льдинкой, валявшуюся рядом со мной на асфальте, решение пришло молниеносно.
Я схватил кирпич, вскочил и со всей силы метнул его прямо в барменшу.
-На, сука! – прохрипело что-то внутри меня.
 Зазвенело стекло. Стремглав я бросился бежать, поскальзываясь и охая от боли во всём теле. Завернул за угол дома.  Потом через арку выскочил на проспект и, смешавшись со спешащими домой  от метро пешеходами пошёл быстрым шагом, куда глаза глядят. Время от времени я оглядывался. Погони не было. Видимо я сбил их со следа, когда заскочил  во двор. А может, они, просто, не побежали за мной, хотя это вряд ли.
Увидев подошедшую маршрутку, я прыгнул в неё, сунул водителю бумажку, получил сдачу. Газель дёрнулась и поехала. Тут через окно я увидел их. Они бежали по проспекту и вглядывались в лица прохожих. Мне повезло. Несказанно повезло, что я прыгнул в этот автобус.
Проехав пару остановок,  я вышел и пошёл в сторону дома, совершая большой круг.
 
   Проснулся я  часа в четыре ночи. Подойдя к зеркалу в ванной, посмотрел на свою рожу. Да идти на работу было, навряд ли  можно. Сушило. Каждый глоток воды, каждое движение отдавало болью в рёбрах.  На полу в коридоре валялись грязные джинсы и куртка.  Да почему же человек не может пойти и спокойно выпить пива в этом поганом городе.
Я присел на корточки и беззвучно заплакал от нестерпимой жалости к себе.
Страстно захотелось уехать. Начать всё сначала в своей жизни всё с чистого листа. Стряхнуть эту работу, бывшую, Маринку, этот бар и всё что меня окружает. Сесть в машину и уехать. Ведь у меня открытая шенгенская виза. Я могу уехать прямо сейчас. Но потом придется вернуться. Всё равно вернуться. А я не хочу сюда возвращаться!
Я провалялся до утра не сомкнув глаз. Болела голова, тошнило. Избитое тело тоже ныло.
 На моё счастье хоть не было ничего серьёзного.  В десять я позвонил шефу и отпросился на пару дней, стараясь не слушать его реплики.  Потом набрал полную ванну холодной воды и нырнул в неё с головой.
Вынырнув, я собрался с мыслями и позвонил в агентство.
 ===
 
Меня встретил тот же риэлтор, в вельветовом пиджаке. На этот раз я запомнил, как его зовут.  Андрей.
-Здравствуйте, я, почему то, сразу решил, что вы к нам вернётесь, что у вас с лицом?
Я лишь отмахнулся.
Он представил мне ещё троих  человек находящихся в кабинете.
-Это Вадим Николаевич – наш директор, а это Лидия Яковлевна – специалист по оценке вашей недвижимости, которую вы готовы предоставить нам в счёт оплаты вашей будущей безмятежной и я надеюсь счастливой жизни, Это руководитель проекта, Тимофей Борисович. С него мы и начнём, а после различные тесты, а на завтра мы вам выпишем направление в экспресс лабораторию на разные анализы,  и ещё кардиограмму надо будет сделать. Вдобавок  от дерматолога и от стоматолога справочки взять…, ну и из кожно-венерического…
-А это зачем?
-Ну, как же, наше нравственное состояние неразрывно связанно с нашим физическим состоянием. Одного без другого не бывает,- Андрей улыбнулся и добавил: - А вдруг вы заразите всю долину каким-нибудь экзотическим сифилисом? К тому же… я может вам  до этого не сказал, медицина ведь у нас там бесплатна.
-Прошу вас, - Тимофей Борисович встал и пригласил меня пройти в отдельный кабинет. Ему было примерно столько же, сколько мне,  Его чёрные вьющиеся волосы были стянуты в хвост.  Мы уселись напротив друг-друга в кресла и начали. Позже к Тимофею Борисовичу подключилась ещё пара ассистентов.
 К вечеру я безумно устал. Собеседования. Тест из ста пятидесяти  вопросов с подключенным мобильном, умещающимся в чемоданчик, детекторе лжи. Определение моего IQ . Они даже попросили меня проехать минут пятнадцать на велотренажёре, поднимать гирю, замеряли давление. После этого  снабдили меня целой кучей направлений на анализы, узи и кардиограммы, которые я должен был сдать в экспресс лаборатории завтра.  Ну что ж  хоть в кои-то веки анализы сдам.
К вечеру в голове была каша от всего происходящего. Я устал как после самого тяжёлого трудового дня.
 Медленно проехал мимо бара. Он, как обычно, работал, только окно было заделано фанерой.
Я усмехнулся. Перед тем как я уеду в долину, уеду отсюда навсегда, я обязательно ещё раз загляну в этот бар. С бейсбольной битой. У меня она есть. И обязательно размозжу головы этим двум ублюдкам.
Если уеду. Если меня возьмут, ведь это всего лишь тест. Может я и сам, потом не захочу. Я ведь ещё ничего не решил. В конце концов, может просто уехать куда нибудь. В Германию, например, пропить там хорошего пива, погулять, посмотреть красивую европейскую жизнь, успокоится и снова вернутся сюда к рутине дел, может, работу сменить. Маринка ни на что не претендует. Всё вроде как ничего.
Может все, и наладиться и без долины этой.
Вечером позвонила бывшая.
-Тебя просят подойти в школу
-Меня? Что опять почитать стихи? – усмехнулся я.
-Нет, это в рамках патриотического воспитания. С тобой хочет побеседовать наш директор и ещё там общественная организация одна.
-Что за организация?
-Ну, я не знаю. Военно-патриотический клуб. Один из них у нас ОБЖ преподаёт. Они хотят, судить тебя, как бы, чтобы ты покаялся как бы?
-Судить? Покаялся? В чём?
-Ну, в том, что ты там стихи, эти свои антисоветские читал. Короче доигрался ты.  Кольку из-за тебя не взяли на соревнования по стрельбе. Его из всех кружков вычеркнули и двойку по истории влепили. А ребята его дразнят предателем Родины и жидом.
-Слушай, ну это же дебилизм!
-Это ты дебил! Ты нам всю жизнь испортил!... Кто тебя просил это читать! Ты же там про природу что-то писал, про берёзку…
-Ну, это же личное такое, это же я для тебя писал. Помнишь там же про твою грудь, как я мог такое при детях читать. Да и двадцать третьего февраля надо  про армию, про родину…
Она бросила трубку.
Да что же они все трубку-то  бросают. Никто не может со мной нормально поговорить. Да нет же, надо бежать. Бежать от этой проклятой жизни. Господи да что же это такое? Судить  они меня хотят.  Да кто они такие, чёрт их дери.  Смешно даже. Только грустно.
 
  Прошло несколько дней, после того как я сдал все анализы и осмотры. Каждый день с надеждой ждал звонка. Становилось навязчивой идеей: возьмут или нет? Мне и хотелось, чтобы меня взяли и, одновременно, я боялся этого.
Я не мог ходить на работу и думать о чём-то другом, кроме этого. Сам того не замечая, я выставил большую чёрную сумку на середину комнаты и стал складывать туда любимые вещи, книги, диски С работы звонили, всплывала история о пятьсот пятидесяти тысячах. Я, успокоил шефа, как мог, обещал приехать через три–четыре дня и продолжал сидеть дома и собираться.
Звонок на домашний телефон раздался неожиданно.  Я схватил трубку. Голос был незнакомый. «Наверное, кто-то из агентства»- пронеслось в голове.
-Здравствуйте, мы с вами виделись в школе, это преподаватель ОБЖ из  школы, где учиться ваш сын.  Возможно ваша жена, к счастью для неё и для общества, бывшая теперь уже, говорила вам,  что вы пригашаетесь в следующий четверг на суд чести.
-Да говорила, но я не понимаю… что за суд… к чему это всё… мне уезжать надо  скоро.
-Просто я хочу тебя предупредить, что если ты не придёшь добровольно, суд заочно приговорит тебя к порке.
-Что? Да как вы вообще смеете…
-Ты слышал, что я сказал. Мы найдём тебя, привезём силой и выпорем  прямо во дворе школы. В назидание подрастающему поколению и твоему сыну в частности.  Ты понял меня, педераст несчастный.
Ошарашенный я положил трубку. Да я всегда знал, что это чокнутая школа, напичканная какими-то эсэсовскими правилами, типа цветных рубашек не носить, родителям дальше красной линии начерченной на полу не ходить, подойти к классному руководителю нельзя. Без бахил в школу не войти. Ребёнка ждать только на улице. Во всех коридорах упыри охранники, которые следят, чтобы родители в школу не прошли.  Сейчас везде нужны только охранники.
Однако этот суд и то чем он мне пригрозил, казались  мне просто каким-то абсурдом.
 
Андрей из агентства позвонил на следующий день.
-Можно мы к вам зайдём через пару часов, вместе с Лидией Яковлевной, Она хочет взглянуть на вашу квартиру, а у меня для вас новости.
-Какие!... Какие новости, - я хотел казаться сдержанным, но у меня не получилось.
-Хорошие. Хорошие.
Когда они вошли, я бросился