Идти по оживающей улице было одно удовольствие. Природа просыпалась после зимнего отдыха. И путь между деревьями всё ещё лежал снег, грязный и уже потерявший свою ослепительную красоту, а холод не разрешал снимать тёплые куртки и шарфы, в воздухе чувствовалась весна, и настроение было просто замечательным.
А если бы рядом не шла болтливая одноклассница Лилька Ирискина, оно было бы ещё лучше.
— Ты не представляешь, что я сегодня узнала! — тараторила она.
— Разговаривала я с Дашкой из десятого «а». И знаешь, что она мне сказала? Ты не представляешь!
— И что же такое она сказала? — поинтересовалась я, хотя до сплетен, которые любила собирать и распространять Ирискина, мне не было дела.
— Она влюбилась в Игоря! В нашего Игорька, представляешь?
Я пожала плечами.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? — ошарашенно переспросила Лилька и посмотрела на меня так, будто я сказала несусветную чушь. — Красавица-старшеклассница Даша Розова и девятиклассник, которого вся школа знает не в лучшем свете, Игорь Ковалёв! Это же сенсация! Эх, не было бы в газете директорской цензуры…
— Тогда бы все знали эту «шокирующую» новость, — хмыкнула я.
— Да! Публика требует зрелищ, хлеб у них есть! А то эти скучные заметки о детских праздниках и результатах олимпиад никому не интересны.
— А твои сплетни могут людей обидеть.
— Зато они интересные!
— Не понимаю тебя. Неужели тебя твои «сенсации» важнее друзей?
— Ну, вообще-то ты права…
Ирискина задумалась и умолкла, а я украдкой вздохнула. Порой она так надоедает своими разговорами.
— Девчонки, а мы вас догнали! — раздался торжествующий голос за спиной.
Юрка как всегда улыбался, а Игорь, шедший рядом, снисходительно смотрел на друга.
— А ещё говорят, что на каблуках девушки медленно ходят, — Юра тяжело дышал. — Куда вы торопитесь? На улице — конец марта, начало апреля, погодка шикарная! Давайте погуляем.
— Только без меня, — покачала головой я. — Мне домой нужно.
— Ну, Сань, ты как обычно…
— Прости, как-нибудь в следующий раз, — улыбнулась я и свернула к пешеходному переходу. Дальше нам было не по пути. — Пока!
Я услышала ответные прощания, а потом начало очередного «очень увлекательного рассказа» Лильки.
***
Дома я, наконец, сняв неудобную куртку, села пить чай. Нет, мне такая погода все же не по душе. Уж если тепло — так по-настоящему тепло, так, чтобы можно было шапки с шарфами в шкаф убрать, и чтобы снега не было. Не люблю зиму и мороз. И как Пушкин про такую-то холодрыгу мог написать «день чудесный»? И хотя весна давала о себе знать плюсовой температурой, мне нужен был май.
Хлопнула дверь. Странно, родители должны быть на работе. Если только…
— Эй, Санька! Налей-ка мне чайка горячего. Я замёрз, как суслик.
Снова хлопнула дверь — на этот раз в ванную комнату. Вскоре на кухне появился сам Коська.
— О, спасибо, Сань, — улыбнулся он, сев за стол, и выпил добрую половину напитка из любимой кружки.
— Почему ты не в институте? — нахмурилась я.
Костя любил прогуливать, из-за чего пару раз был на грани отчисления, но каким-то чудом переходил с курса на курс, да ещё с неплохими отметками. Я-то, в отличие от родителей, знала, что это «чудо» зовётся Кариной и учится вместе с Костей. С ней он начинал встречаться перед сессиями и беззастенчиво пользовался её влюблённостью в учебных целях. Причём сама Карина знала об этом, и её устраивал такой расклад.
Мне кажется это странным и неправильным, но Костя отмахивается: «… у нас чисто рыночные отношения, а у тебя, Саш, нос до рынка ещё не дорос».
— Ой, ты знаешь, там така-а-ая скучная лекция, — улыбаясь, протянул Коська. — Я решил: чего зря время тратить впустую? Его же можно тратить на что-то полезное.
— На что, например?
— Например, поболтать с младшей сестричкой.
— Или опять загреметь в полицию, — буркнула я, убирая со стола пустые чашки и блюдца.
Костя поражал своим умением влипать в разные истории за, вроде бы, безобидные вещи. Как-то раз он вместе с друзьями — такими же, как и он, массовиками-затейниками — посетил местное отделение полиции, потому что на всю улицу горланил песни Виктора Цоя. Было не поздно, и им даже начали подпевать поклонники группы «Кино», проходившие мимо, но кому-то студенческие песни помешали, и они вызвали полицию. Всё бы закончилось банальным выговором, если бы не закадычный Коськин друг Роман — ярый страж человеческих прав и знаток законов — не начал спорить. В итоге, всю компанию, кроме, разве что, девушек — полицейские оказались прямо-таки джентльменами — забрали в отделение. Коська домой только ночью вернулся. И что за человек?
— Сань, ну почему ты так плохо обо мне думаешь? Я ж обидеться могу.
— Я думаю о тебе так, как ты заставляешь меня думать. И потом, я просто волнуюсь.
— Ты это давай заканчивай, — нахмурился Костя. — Я говорил тебе: мои дела — это мои дела, и они не должны захламлять твою голову. Я о себе позабочусь и сам, ясно?
Я кивнула. Такие разговоры мне никогда не нравились. И с чего это он решил, что я не должна за него беспокоиться? Ведь Костя — мой родной брат, а не какие-нибудь чужой парень.
— Как дела в школе? — как ни в чём не бывало, поинтересовался Костя, наблюдая за тем, как я мою посуду.
— Мои дела — это мои дела, — передразнила я. Хоть не люблю его злить, и мы находимся в прекрасных взаимоотношениях, доверяем друг другу безоговорочно, иногда Костя кажется таким вредными и слишком взрослым, чтобы всё ему рассказывать.
— Сань! Ты сейчас получишь! Твои дела — это мои дела, запомни это навсегда. И чтобы не случилось, ты мне рассказать можешь всё. Глупая!
Мне было приятно это слышать, всё же я знала, что ему можно доверять. Но мне хотелось, чтобы и он доверял мне, хотелось, чтобы не только он помогал мне, но и я ему. Хоть чем-то, хоть немножко…
— Ничего особенного, — пожала плечами я, кидая на стул кухонное полотенце, и села напротив брата. — Ирискина услышала новые сплетни и теперь старается поделиться ими со всеми, кто встретится на пути. Юрка опять звал гулять…
— И ты опять отшила парня? — хмыкнул Костя, хитро щурясь. — Жестокая ты, Саня.
— Ничего я не отшивала. Просо сказала, что мне нужно домой.
— Ваша классическая отмазка. Меня так Анжелика уже раза три посылала.
— Твоя Анжелика — зазвездившаяся стерва!
— Согласен, но я поспорил с Зайцевым, что она не устоит перед моим обаянием. Я не хочу проигрывать.
— Не надо было спорить.
— Ой, Сань, ты же меня знаешь, — и Костя сменил тему. — Ну, а что вам Ковалёв?
— А что Ковалёв?
— К нему продолжают лезть с глупыми подколами?
— Да. Не так, конечно, как в начале года… — хмуро проговорила я, вспоминая, как Игорь идет по коридору: на него смотрят с ехидной усмешкой, кто-то начинает шептаться, а особенно «одаренные» даже тычут пальцами. — Теперь это стало в порядке вещей, как что-то ежедневное. Хотя нашлись и адекватные люди, которые общаются с Игорем нормально, но их меньше, чем неадекватных.
— А он?
— Он до сих пор не сломался. Будто ничего не замечает.
— Сильный парень. Во-о-от, Санька, кого, если вдруг гулять позовет, отшивать не надо точно.
— Иди ты! Без тебя разберусь.
— О, а мне как раз пора, — обрадовался Костя, взглянув на часы. — Вернусь поздно, не скучай!
Он потрепал меня по голове, скрылся в прихожей, а потом я услышала, как закрылась входная дверь.
***
Костя вернулся за полночь. Он тихо прокрался по коридору, приостановившись у двери моей комнаты — прислушивался, видимо, — и зашел в свою спальню.
Я посмотрела на экран телефона, жмурясь от яркого света. Половина второго. И где носило моего братца? Не сидится ему на месте…
Не спится. Совсем не спится, хотя я знаю, что утром с трудом поднимусь с кровати. Всему виной дневной разговор с Костей об Игоре. Почему-то разговоры о нём прочно застревали в голове и не покидали её долго. Я думала о прошлом Ковалёва, о его родителях, о месте, где он жил раньше, ведь, несмотря на то, что мы хорошо общаемся, он многое о себе скрывает. Игорь живёт с дядей, но не говорит, где его родители. Игорь всегда носит на шее или запястье шарф, но не говорит, почему.
Шарф. Очень красивый шарф из легкой, газовой ткани голубого цвета с узором из синих пятен. Он доставил Игорю много проблем, особенно в начале года. Я как сейчас помню тот момент, когда он впервые вошёл в класс…
***
Тогда, первого сентября, была замечательная погода, в противовес настроению учеников, которые не горели желанием возвращаться в школу. Правда, встретившись с одноклассниками, многие забывались за увлекательными разговорами о том, кто как провел лето, но всё равно все считали День Знаний худшим праздником в году — просто по привычке.
— Я этим летом отдыхала на море, — небрежно махнула рукой Марина — первая красавица класса и вторая красавица параллели. — Мне не понравилось: дельфинчики, попугайчики, горки в аквапарке — детский сад.
Она относилась к той «взрослой» части нашего 9-го «Б», которая считала себя выше детских игр и развлечений, старалась вести себя взросло — соответственно статусу «крутых» и смеялась над «младшими» одноклассниками, хотя сама Марина могла потерять целый день за компьютерной игрой или, что особенно тщательно скрывалось, за просмотром мультфильмов. Но школа, как известно, и класс в частности, секреты не хранит, поэтому о Марининой слабости вскоре узнали все. Её главной ошибкой было рассказать «в душевном порыве» свою тайну Ирискиной. Несложно догадаться, что именно Лиля Ирискина была в нашем учебном заведении главным хранителем тайн и их распространителем — такой вот парадокс.
— Я соскучился, между прочим, — сказал Юрка Антонов, внезапно появившись передо мной. Мы обнялись. Просто, как друзья, но многие считали наши отношения романтическими. Наверное, в каждом классе обязательным пунктом в списке школьных дел является «приписать обычным друзьям роман». К моему сожалению, шутки одноклассников были небеспочвенными, или именно под их напором Юрка взял в меня и влюбился.
Он этого не скрывал, а я ясно дала понять, что мы друзья и только. Юра упрямый, я это знала, поэтому не удивилась, когда услышала от него: «Мне всё равно, я от тебя не отстану». Но вопреки моим опасениям, Юра не надоедал со своей любовью, как это делал сумасшедший Ромео в книжках. Он просто звал гулять, дарил валентинки на 14 февраля и цветы на разные праздники и ненавязчиво намекал, что, мол, «я всегда рядом».
В этот раз Юра не принёс цветов, зато достал из кармана большущую шоколадку и вручил мне.
— Извини, цветы завтра получишь, — улыбнулся он и занял своё место рядом со мной.
— Да ничего, цветы и не обязательно. За шоколадку спасибо! — кивнула я, шелестя серебряной оберткой, и повернулась к одноклассникам. — Ребят, шоколадку хотите?
В классе была добрая традиция, основанная мной — делиться лакомствами друг с другом. Конечно, девятиклассники с радостью накинулись на выделенные им квадратики, а б̀ольшую порцию получил
Может ли одна-единственная вещь может повлиять на отношение к человеку? Да. Особенно, если человек учится в школе, в окружении весёлых и дружелюбных, но, порой, жестоких учеников.
А если все не так, как кажется на первый взгляд? Если все ошибаются? Если эта вещь для человека особенная?
У Игоря такой вещью был женский шарф. Он носил его всегда, в любую погоду. Почему? Что он прячет за этим шарфов? Чей он, этот голубой шарф?..
