Берлин

Берлин начался за две недели до поездки. Позвонил Николай, установил телефон на громкую связь, как он любит, чтобы в разговоре участвовал не только он сам, но и его жена, Галина, Галя. Мишка, кричит он возбужденно, мы сделали Америку. Мы не виделись 26 лет и лет пять не переговаривались с тех пор, как поругались. Мне трудно представить, какой он на этот момент: возбужденный, радостный или просто пьяный, хотя голос обычный, кричащий, декламирующий. Мишка, кричит, давай-ка приезжай. Не знаю, что и думать, делать, официально мы в раздоре, обещаю, что как-нибудь соберемся с Наташей и приедем. Зачем собираться, кричит Николай мне в ухо, взяли и приехали, все, ждем. Отвечаю, что нужно посоветоваться с Наташей, поскольку я вольный художник, а она подневольная, ей нужно договариваться на работе, подстраиваться. Сувениры надо купить, ту же русалку. На х** сувениры, кричит Николай, только пыль будут собирать, вези водку. Водка - это богемно, по-питерски.
Чтобы я вдруг не отказался от поездки, начал загонять меня в воспоминания. Напомнил, как я на спор перевернул автобус (могуч был), опять же на спор целый квартал протащил дворами систерну с квасом, опять же на спор перебил все только что установленные фонари на Бульваре Мира, как обесточил весь Литейный проспект (но это уже в Питере). Короче, задел Николай во мне очень тонкую струнку, так что начали с Наташей собираться в гости, подарки закупать, узнавать о городе, билеты на самолет взяли. А Николай вдруг исчез.
Немножко теперь о нем. Николай талантливый человек, но редкий хвастун, врун, оратор, давит криком, напором, на немцев это производит впечатление, они тотчас же сдаются, поджимают куцые хвостики. Меня этим не взять, я весь битый-перебитый, меня можно взять только капканом весом в пуд-другой. А Николай еще и профессор, его в замки лекции читать приглашают, его именем названа звезда, он даже получил письмо от Хоукинса, где тот послал его на три буквы, насролько, видимо, достали Хоукинса гении. Соберусь тоже с мыслями, отправлю письмо Хоукинсу, пусть и меня пошлет на три буквы или на пять, это мне больше по душе.
Раз в Берлин в любом случае собрались, билеты куплены, написал Николаю письмо, где попросил ответить до хетырех часов дня, иначе мы начнем искать гостиницу или же съемное жилье. Поездка дело сожное: нужно отпрашиваться с работ, планировать время, и вдруг тишина со стороны Николая. Рассказываю, как избил нашего общего германского друга Шурика, который неоднократно пренебрег правилами гостеприимства. Я ударил его всего один раз, он накрыл руками голову, сжался и это видели все: его жена, моя жена, моя вторая жена, его сын, мой сын, мой пасынок. Вот зачем все нужно было так заводить? Но если бы я не рассказал обо всем этом Николаю, уверен, пришлось бы и Николая бить, а так он был смирненький.
- Да нет, мы ждем вас,- заверил Николай.- Наташе купили Чинзано, Тебе, Мишка, докторской колбасы, ждем вас. Но только все пусть пройдет без мордобития.
И вот представьте себе приезд в чужую страну, в чужой город, где все незнакомо, где святое дело встретить. Обо всем приходится догадываться, ищем автомат по продаже билетов на транспорт и опрашиваем с десяток киосков, прежде чем его находим. Хоть знаем, что нужно брать билеты ЭйБиСи. Матюгаю Скрыля на каждом шагу, ведь как можно звать друга в гости и не встретить его? А соберется ко мне, скажу: добирайся до меня, как хочешь: возьми один поезд, затем другой, после автобус, далее спросишь у прохожих, где живет Мишка. Ведь все знают, где живет Мишка.
От билетного автомата  до электрички Эс Девять идти с полкилометра или даже больше, причем приходится спрашивать дорогу, раз пять переспрашивали, прежде чем сели в поезд. Благо люди попадались доброжелательные, один паренек сам был впервые в этом городе, но готов был отдать нам свою карту, лишь бы нам помочь. Я прошел дальше по перрону и разговорился с девушкой, она посоветовала следить за дисплейной дорожкой в вагоне. Все это рассказал Наташе, но она выслушала меня холодно, поскольку только что разругались. Чтобы я когда-нибудь с тобой куда-то поехала, раскричалась она, и я ответил ей тем же. Вина во всем, конечно же, была Николая: трудно ли встретить друга с женой? Время ночь, грабители избегали меня, но и люди, могущир помочь советом, тоже меня сторонились, пугаясь человека ростом в два тридцать. До Франкфуртер Алле доехали за полчаса, после нужно было сесть на трамвай, проехать две остановки, куда-то пройти, позвонить в звонок и очутиться "дома". Сколько раз я проклял за все это время Николая Скрыля, не сосчитать, раз сто.
Все было в новинку, точно разгуливали по чужой планете, где и климат другой, и притяжение, где за каждым углом скрывается угроза. Я уточнял, точно ли поезд пойдет тда, куда нам надо? А трамвай? Причем трамвай проскавивает остановки, Наташа орет на меня, я на нее, какие-то два пьяных поляка стоят рядышко, что-то трындят друг дружке. Меньше меня ростом, но все равно большие, в груди скапливается злость, хочется на них наорать, избить. Жена видит, что я не в себе, начинает давить, брать управление на себя. Женщина, что сидит к нам лицом, спрашивает по-русски: куда вам надо? Отвечаем, что на Лоппер Платц, и та говирит: жмите скорее, а то мимо проедите. Тыкаю на кнопку Стоп, трамвай визжит, я отпихиваю поляков в сторону, они отпихиваются легко, тем более, что по моему озлобленному лицу видят, что в случае чего буду бить, причем безжалостно. Женщине гворим по-русски "спасибо", Поляки вообще ничего не понимают, потому что с женой говорим то по-русски, то по-датски, то по-английски. Я ругаюсь на своего друга сразу на нескольких языках. Этот тюске (немецкий) лёртемэнд (говнук) не мог нас встретить на остановке. Фак (это все знают), шит (какашка), убью на хер!
Выходим из трамвая, улицы пустые, видим только пьяную женщину с пьяным мужем и с пьяной дочкой с собакой. Они показывают нам направление к дому Скрылей, причем идем по неверной стороне улицы, после переходим на верную, я тащу тяжеленный чемодан, кричу, что убъю этого засранца, который нас не встретил. Наташа на меня орет, я на нее, дома забыли мобильник (кто виноват? Мишутка!), пасынок не нашел ключ от своего чемодана (кто виноват? Нужно ли повторять?). Вообще в этой поездке ему приготовлена главная роль. Если бы вдруг из-за угла вынырнула команда скинов, то опять вуноват был бы Мишутка, потому что сам когда-то был страшным скином.
Подходим к дому, к нужному подъезду, на первом этаже окна прикрыты дешеми шторками. Я замечаю, что наверняка, в этой квартире живут какие-нибудь бомжи, никак не профессора. А вышло, что профессора, открыли дверь при нажатии на кнопку. Злость прошла, раз уж добрались до этих ленивых болванов живыми и невредимыми. Колю сразу узнал, Галю, точно и не разделяют нас 25-26 лет. Осматриваемся все же, Наташу они видят впервые, да и все немножко изменились: Галя стала птичкой с виду, похудела, нос заострился, но мне все равно, мне с ней не спать. Коля вроде вытянулся, по-прежнему неухожен, крикастый, но об этом все будет рассказно. Я поправился, появился живот, лицо поросло непонятнымы прущами уже как с полгода. Первое время переживал, на улицу не выходил, стеснялся, после смирился, это либо само должно пройти, либо никогда не пройдет. Из-за прыщей жена отказалась со мной спать, ибо спаньё должно приносить удовольствие, а какое же удовольствие спать с такой рожей?
Николай сразу интересуется, что же случилось с моим лицом? Птвечаю, что Наташа считает - это алкоголь, кожный врач - неизвестная инфекция, поражающая мужчин после сорока, даже не болезнь, синдром. Я считаю, что это побочные явления принимаемых лекарств, а на самом деле - алкоголь, ингекция и лекарства, все вместе так отражаются на мне. Моя личная гадалка уверят, что мой организм был отравлен пять лет назад германским средством, которое спасло меня от свиного гриппа, но одновременно чуть не убило. Что-то утверждать наверняка вряд ли стоит, раздражают все эти недостатки на лице, но хотя бы жив.
- Всегда завидовал твоей коже,- сказал Николай.- чистая была. Тогда как моя в прыщах и волдырях, а теперь все наборот. Теперь мы одинаково страшные, отталкивающие чудовища.
Я знал, что в зеркало лучше не смотреться: на голове коросты, они дажы в бровях, лицо испещрено волдырями, руки ниже локтя в экземах, тело тоже в экземных пятнах. Жена пока еще не отталкивает, но спать в обнимку уже отказалась. Нивхуть не осуждаю ее, но какая-то внутренняя злость зреет. Выплесну, конечно же, в творчестве, в каком-нибудь рассказе. Жена скоро едет на Родину, и что бы там не совершила, получит прощение, ибо вытянула меня с того света. Хотя и там было превосходно.
Распаковываемся, дарим подарки, хорошие подарки. На что Николай кричит:
- Гавно привезли, пыль только буфут собирать!
Совершенно не мой лексикон, а среди подарков датская тарелочка с подставкой, русалка на камне из дорогой серии, что-то еще по мелочи. Конфееты Антон Берг (понимаю, что дрянь, но обычно говорят в ответ на подарки, что здорово; здесь же после первой конфеты было сказано, что конфеты гавно (не мой лексикон опять же)). Водка Данска - это уже традиция, ее даже Скрыль не мог "обосрать (не мой лексикон), очень мягкая, в охлажденном виде просто сказка. Чинзано Скрыль все-таки купил, это для Наташи. Я себе заказал себе портвейн вроде 777, но вместо того получил красное сухое вино, куда Николай влил маленький флакончик крепкого ликера. Какое-то впечатление получилось, но ожидалось нечто другое. Вместо докторской колбасы нас ждала колбаса из Лидла, такую мы и на своей датской Родине можем поесть. Ждали нас нас еще приготовленные Галиной перчики и винигрет. А это уже особая, трагицгеская история. О них рассказ завтра.