Чета Червониных жила тихо, и по меркам соседей, богато. Дом – полная чаша, в гостиной – хрустальная горка, в спальне – пышно взбитая постель с нежно-розовыми покрывалами. Все было подобрано со вкусом, все выдержано в гармонии. Гостиная в кремовых тонах, розовая спальня и оранжевая детская, опустевшая с тех пор, как единственная дочь вышла замуж. Картины, книги, изображения Нефертити на стенах, статуэтки,фарфор,льняные салфетки в кольце, ковры, черные напольные вазы-кувшины – работа грузинских мастеров.
Муж и жена были искусствоведами, кандидатами наук. Любо-дорого было посмотреть как эта пара выходила на прогулку! ОН – осанистый, полный, с густой шевелюрой, зачесанной назад. Если бы не седина, эти вдохновенные волосы придавали ему сходство с Шопеном. Да и вообще, было в облике его нечто музыкальное. Только юношеская скрипка уже превратилась в массивный контрабас.
ОНА - худощавая, очень белая, с седыми легкими волосами. Притягательная той особой нервной красотой, которая свойственна неуравновешенным натурам. Лицо ЕЕ было подвижно в каждой черточке и это производило странный эффект. Словно с дьявольской быстротой менялись картинки в калейдоскопе, и тонкий, будто кистью писаный образ, через секунду мог стать некрасивым, даже отталкивающим, и наоборот. За эту особенность, муж в шутку называл ЕЕ «небус мутабиле» - облако изменчивое. Вместе они смотрелись великолепно, и им было смертельно скучно друг с другом.
Поженились они давно, еще в аспирантуре, вместе было прожито почти тридцать лет и тишина в их доме нарушалась все реже. Да, они и не тяготились ею. Наоборот, втайне досадовали, когда внуки гостили у них больше раза в неделю. Нет, конечно, радовались, когда дочь с мужем и двумя ребятишками навещала их по воскресеньям в два часа дня. Они накрывали большой стол в гостиной, уставляли его тарелками с едой, непременно клали детям гостинцы возле их приборов. Девочке – в розовой обертке, мальчику – в голубой. Куколки, машинки , карандаши и – всегда! – большую шоколадную конфету «Гулливер». Дети радовались, шумели, целовали бабушку и дедушку. Те смеялись, оживленно беседовали. Но уже через три часа начинали сдержанно поглядывать на стенные часы.
Знакомые им удивлялись. «Совершенно невозможно,- размышляли они, -что людям после стольких лет брака может быть так интересно вдвоем. Такого не бывает!» Знали бы они, что бывает, еще как бывает! Только не вдвоем, а вчетвером. ОН, ОНА и их Одиночества. У каждого –свое.
Спали, впрочем, вместе. Но каждый строго на своей половине, отчего середина кровати казалась более высокой, чем края.Прикроватные тумбочки были завалены искусствоведческими журналами, и тишину нарушали лишь отрывистые фразы «Да», «Нет», «Уже поздно, завтра рано вставать», «Что нужно для дома?» да нежное пианиссимо переворачиваемых страниц.
Как-то перед Новым годом дочь принесла им два билета на маленький концерт в филармонию. Концерт назывался «Волшебство». Программа была необычной – Аллеманда Вайса, Бразильская Бахиана Вилла Лобоса и композиция «Три песни» под гитару.
Идти не хотелось. Они давно уже привыкли отмечать праздник, сидя за накрытым столом перед телевизором. Даже не переодевались в нарядные одежды. В час ночи ложились спать. День переползал в день, год в год, и бесчисленные изображения Нефертити на стенах тускнели и покрывались пылью.
Но обижать дочку не хотелось. И воскресным вечером, 29-го декабря, соседи вновь глазели на торжественное дефиле супругов. ОН – в черном пальто и серебристом шарфе, с вдохновенными непокрытыми волосами. ОНА – в белой шубке, черном платье и лаковых туфельках-лодочках. И маленькие руки в черных перчатках теребили сумочку…
В полутемном зале филармонии было мало народу. В основном, такие же как они. Чистенькие старички и старушки. Две-три пары среднего возраста. Кому нужен концерт старинной музыки в преддверии веселого праздника? Только таким как они. От нечего делать.
Сдав верхнюю одежду в гардероб, ОНА услышала разговор двух пожилых женщин рядом.
- Что это ты, Зина, - выговаривала одна другой – получше обуви не нашла что ли? Ну, кто в таких ботах в театр ходит? Ты бы еще валенки надела!
- Да, ну! – добродушно отмахивалась полная женщина в шали на плечах. – Бог с ними. Удобно и удобно! Это раньше, любую тряпку нацепи, – и все оборачивались! А сейчас посмотрят и скажут: «Аккуратная старушка пошла».
«Аккуратная старушка» - усмехнулась ОНА. – «Хорошее определение». Нервным движением одернула платье, поправила легкую прядку и поспешила за мужем в зал.
Концерт начался в полной тишине. Аллеманда и Бахиана произвели странное впечатление. Теплые волны скользили по их телам, нежа и баюкая одновременно. ОН задремал, ЕЕ тоже сковывал сон. Некоторые посетители даже посапывали в своих креслах.
Третьим номером были загадочные «Три песни». На сцену вышел щупленький мужчина с гитарой. Ни концертного костюма, ни галстука. Черные брюки, зеленый свитер, потрепанные туфли. Он вглядел уставшим. Вслед за ним выплыли две полные немолодые женщины в шерстяных платьях и платками на плечах. Каждая из них тоже несла гитару.
Мужчина подошел к микрофону и негромко сказал:
- Дорогие друзья! Мы благодарны вам за то, что в эти предпраздничные дни вы нашли время и пришли на наш концерт. Поверьте, нам очень дорого ваше внимание. Мы не случайно начали нашу программу двумя классическими произведениями. Как нам кажется, они должны были подготовить вас к тому, что вы услышите сейчас.
Из нашей жизни стала уходить любовь. Мы можем называть это как угодно – нестабильностью в политике, экономике, падением нравов, недостатком воспитания. На самом деле, это просто дефицит любви. И мы хотели бы еще раз спеть об этом чувстве, ибо оно – первоначало всему.
По залу прошелестел снисходительный смешок, но мужчина, не обращая внимания,прошел вглубь сцены и сел в центре. Справа и слева от него расположились женщины. Свет погас и одинокий луч сфокусировался на троице.
Женщина слева низко склонилась над микрофоном, отчего ее фигура в шали сразу стала походить на нахохлившуюся птицу, и начала мягким, очень благозвучным голосом:
Я Вас люблю. Не надо уходить.
Со мною может что-нибудь случиться.
Вдруг разорвётся солнечная нить,
Которая в окне моём лучится.
Я Вас люблю, я Вас люблю сильней,
Чем это видно Вам из Вашей дали.
Зимой я выпускала снегирей,
Которые до Вас не долетали.
Я Вас люблю, и в комнате моей,
Раскрашивая воздух синим цветом,
Живут и вянут васильки полей.
Я Вас люблю. И холодно мне летом.
ОНА напряглась, подалась вперед и в лице ее появилось что-то жалкое. Будто стала разжиматься невидимая душевная пружина, вокруг которой ОНА была собрана. Давно забытое,нежное забилось в каждой жилке, черты обмякли. Сейчас ОНА снова была «небус мутабиле», но Боже мой, каким старообразным! И старообразность эта не отталкивала, а наоборот привлекала своей теплотой. ОНА нашла руку мужа и чуть сжала ее. Тот слушал заинтересованно и чуть отстраненно.
Вторым пел мужчина. Он смущенно кашлянул и начал через минуту после первой исполнительницы. Луч света остановился на нем:
В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, -
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.
И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.
На ЕЕ щеках появились две светлые влажные полоски. Муж сжал ЕЙ руку. Лицо ЕГО было уставшим, добрым и немного растерянным. Надо было прожить всю жизнь вместе, чтобы понять, что они все еще любят друг друга.Так же, затаив дыхание, слушали и другие посетители. У многих на глазах были слезы.
- Ты мне никогда такого не говорил и не сказал бы, - услышала ОНА сдавленный шепот шатенки из соседнего ряда. –Только – подай-принеси!
- Конечно, не сказал бы, - парировал мягкий мужской голос. – Я бы это сделал, без всяких разговоров! Видишь, «с каким бы счастьем я владел тобой одной». Считай, что владею счастьем! Тобой!
- Ври больше! – вздохнула примиренно женщина.
Луч скользнул на третью исполнительницу – самую грузную, с тяжелой челюстью и взлохмаченными короткими волосами. У нее был неожиданно высокий, почти детский голос, но начала она вкрадчиво, будто рассказывая:
Отгорел фейерверк,
Перестала вертеться шутиха,
Блеск одежд карнавальных
Обернулся унылым тряпьём.
Опустел балаган,
И на рыночной площади тихой
То, что было театром,
Становится нашим жильём.
Засыпай, Арлекин.
Поцелуй и прохлада ладоней -
Это всё, чем могу
Отвести от тебя непокой.
Балаган - наш дворец,
Наши ослики - резвые кони.
Если можешь, поверь
Этой сказке и спи, дорогой!
Мне не быть для тебя
Ни волшебной звездой, ни богиней,
Я твой друг, Арлекин,
Потому и доводится мне
Быть гораздо умней,
Чем положено быть Коломбине,
И гораздо добрей,
Чем положено просто жене.
Я до смерти с тобой
Поделю и очаг, и подмостки,
Если занавес поднят,
Я буду смеяться и петь,
И следить, чтоб завистник
В твой грим не подсыпал извёстки,
И любить тебя так,
Как никто не сумеет посметь.
Зал молчал, потрясенный. Счастье не любит шума. Затем, вначале тихо, а потом все уверенней раздались аплодисменты.
Щупленький мужчина вновь вышел к центральному микрофону.
- Дорогие друзья! Я думаю, вы поняли, почему наша концертная программа называется «Волшебство». Если в ваших сердцах после сегодняшнего вечера будет тепло, если вы посмотрите друг на друга с любовью, и не отнимите этого чувства у себя потом - значит, мы работали не зря. Мы искренне желаем вам счастья.
Он сухо поклонился и вся троица скрылась за кулисами. Концерт был окончен.
Люди расходились тихо, торопливо. Словно боялись, что зимние звезды позавидуют теплу в их душах и выветрят его прежде, чем они дойдут до дома.
Они шли тоже быстро и молча, крепко держась за руки. От величавого дефиле не осталось и следа. Наоборот, сейчас их фигуры, с наклоненным вперед корпусом и вобранными в плечи головами, смотрелись нелепо.Но, впервые за много лет им было хорошо от того, что они рядом.
- Ну, как концерт? – позвонила на следующее утро дочь. – Понравился?
- Да, доча, - ответила ОНА и смущенно поглядела на разворошенную постель. – Очень понравился.
- Мам, мы приедем к вам завтра – поздравить. В два часа как обычно.
- А чего ждать до завтра? – Приезжайте сейчас. А завтра приедете еще.
- А папа? Он как?
- Папа обеими руками за! Ты – за? – ОНА посмотрела на мужа. Тот уминал уже пятый бутерброд и с удовольствием прихлебывал из большой чашки кофе с молоком.
- Конечно! – промычал ОН с набитым ртом. – Как раз пойдем погулять с внучатами, пока вы стряпать будете!
ОНА положила трубку и улыбнулась. У НЕЕ была удивительная манера улыбаться – не размыкая губ, и от этого улыбка казалась трогательной и такой славной.
- Слушай, а ты похожа на Джельсомину, вот сейчас, когда
Как же мудро поступила дочь, подарив родителям билет на концерт!
Очень трогательно показано возрождение забытого чувства: " Муж сжал Ей руку". Этим многое сказано, что дальше будет продолжение, потепление. И оно наступило. А это самое главное, чтобы не было смертельно скучно вдвоем!
Спасибо, тебе Лямашенька!
Спасибо, Анночка!
Кстати, вы первая, кто заметил эту вроде бы маленькую деталь. После первой песни (женской), она сжимает ему руку., после второй - он.
После третьей - они уже уходят с концерта, держась за руки.
Думаю, это только кажется, что с годами чувства угасают. Привычка тоже важна. Иногда нужен только некий повод, чтобы встряхнуть былое. И оказывается - всё живо. Очень мудрый рассказ.
Да, это так. И моим героям повезло. У них был в жизни волшебный концерт, встряхнувший их чувства.
А ведь у многих такого нет за всю жизнь...
Спасибо вам, Еленочка!
Начала читать, восхищаясь супругами, имеющих за плечами солидный стаж семейной жизни. Как в их жизни всё красиво - и отношения, и обстановка их жилища, и дочь и внуки! Но споткнулась о фразу: "им было смертельно скучно друг с другом". Как печально, что любовь угасла с годами. Но наверное, может быть и возрождение любви! То что герои вместе сходили на, казалось бы, скромный, концерт, помогло им освежить любовь и снова почувствовать себя молодыми!
Спасибо, дорогая Наташенька! В том-то и дело, что счастье уходит за комфорт быта, который тоже очень важен. Но когда он превращается в самоцель, счастье порой подменяется им. Помните у Сионова
Там начало конца, где желая остаться глухими
В первый раз свое горе заткнули мы криком чужим.
Ведь журналы, татуэтки и книги - это тоже суть чужой крик.
Им комфортно в своем мире, среди любимых вещей, ноу каждого при этом свое одиночество.
И недаром я упираю на то, что они прекрасно смотрелись вместе на прогулки. Поменад - это тоже внешний антураж
А внутри все угасло, и хорошо, что у них в жизни случился такой концерт...
Ляман! Я чувствовала движение и распространение любви. Вы удивительно точны и в описании героев и в ситуации дефицита чувств, знакомое всем. Глубоко и проникновенно звучат стихи. Это Ваша фишка Прекрасный рассказ
Спасибо, дорогая Танюшенька! Вы знаете, мне все время, пока я писала эту зарисовку вспоминался фильм "Соседка" с Депардье и Фанни Ардан. Там героиня напевает какую-то простую песенку и говорит: "Чем песенка глупее, тем она правдивее. "Не покидай меня. Я - пустой дом без тебя" Кажется - сентиментальность, глупость. А на самом деле, ведь это идет из глубины души.
Потому что зорко одно лишь сердце. Самого главного - глазами не увидишь...
Тема и значение музыки в жизни, волнует меня всегда. Но нужно истинное мастерство, чтобы выразить это в словах. Вам дорогая Ляман-это удается с блеском!
Конечно, это - самая настоящая любовь: когда вместе тепло и уютно..
И слова не нужны, и без друзей нескучно...
Только, иногда, чтобы посмотреть другими глазами на своё счастье,
выбраться бы на хороший концерт, или... к морю уехать на выходные...
Ляман, очень - очень!
Просто, помните у Симонова
"Там начало конца,
Где, желая остаться глухими,
В первый раз свое горе
заткнули мы криком чужим"....
Моя пара боль вчерашнюю не криком затыкала, а молчанием и искусствоведческими журналами. А так нельзя. Это путь к концу.
Поэтому, хорошо, что в их жизни случился "Волшебный концерт".
Если это горе причинил ей родной человек, а она сумела (постаралась) не простить, но понять
и принять - это начало.
Молчание - страшнее крика.
И не каждый умеет кричать и бить посуду)
Прекрасно, что так получилось с концертом, Ляман!
Наверно, и боли-то особойне было. Но просто рутина и обыденность притупили чувства и люди стали относиться друг к другу как предмету интерьера. Что-то вроде их статуэток и изображений Нефертити.
А это тоже своего рода боль. Рутина -латентная боль.
Хорошо, что удалось ее исцелить с помощью концерта.
Спасибо вам, Авивочка.
Ляман, это такое счастье - рутина!
Кто не знает, что такое пьяные скандалы, крики и бессонные ночи, тому тяжело это понять.
И слава Б-гу, что не знает.
Спасибо, дорогая!
Благодарю вас сердечно, Юрий. Добрый мой друг.
Знаете, Чехов говорил, что одно доброе слово поможет скоротать три месяца зимы.
Это правда. Мне захотелось, чтобы в эти зимние месяцы людям просто стало бы теплее.
Очень трогательно показано возрождение забытого чувства: " Муж сжал Ей руку". Этим многое сказано, что дальше будет продолжение, потепление. И оно наступило. А это самое главное, чтобы не было смертельно скучно вдвоем!
Спасибо, тебе Лямашенька!