Худший из праздников

помните?
               – Должен?
               – Первый раз, когда приехали, не на тот автобус сели, я вас на подводе подвозила до Кузьминок.
               Влад почему-то обрадовался:
               – Пять лет назад? Да как же тебя узнаешь. Пацанка совсем была.
               – Что вдруг, пацанка, семнадцать мне было, – хмыкнула девушка, наклонилась к резвящемуся около её ноги псу, – ну-ну, отойди, дружок, поеду.

               Взревел мотор, вскоре замелькали между стволов красные всполохи – снегоход умчался. Через минуту вернулся Колчедан, мельком взглянул на Влада, исчез в будке.

               Незаметно подкрался вечер, позёмку сменила метель. Всю ночь за окнами выло, гудело и вздыхало. Влад почти не спал, изредка задрёмвал, проваливаясь в снежную мглу, но тут же возвращался обратно к нездоровому сопению деда Лазаря и шороху сверчков за давно нетопленной печью. Думалось о Варе, чем-то она занозила сердце. Внимательным взглядом или нарочитым пренебрежением? Владом всегда интересовались женщины, он был с ними неизменно любезен, шутил всегда удачно, но оставался верен своей Любушке даже после того, как она оставила его. Первые годы после смерти жены дамы раздражали своей живостью и попытками напроситься в утешительницы. Теперь раздражение сменилось равнодушием. Влад, представляя рядом с собой кого-либо, невольно сравнивал поведение претендентки с тем, как бы поступила Люба, и сравнение всегда было не в пользу живых. Новая знакомая стояла обособленно, её не хотелось ни с кем сравнивать, быть может, потому, что она вовсе не претендовала на сердце Влада?

               Он сделал усилие, отогнал назойливые мысли: «Да что же это такое! У девчонки жених, да и вообще, слишком молода для меня». Наконец уснул, да так крепко, что дрых до полудня.

               Деду полегчало, он даже наварил картошки, её аромат и услышал Влад, когда открыл глаза. Позавтракали. Круговерть за окном не унималась. Лазарь, перехватив взгляд гостя, буркнул:
               – Надеюсь, хватит у неё ума не ехать в такую непогоду.
               – Ты о Варе?
               – О ней. Упряма, как…  – Дед махнул рукой, поднялся из-за стола, – сходил бы ты за дровишками, я печь растоплю. Скучаю по живому теплу .
               Влад снова посмотрел в окно и задумчиво произнёс:
               – Родители не пустят, так что можно не беспокоиться.
               Лазарь покряхтел, вздохнул и, не оборачиваясь, сказал:
               – Одна она. Тётка только, да она Варюхе не указ.
               – Как? Почему одна?
               – Угорели два года назад в конце декабря. Девчонка, слава богу, в городе была, сессию сдавала, вот, осталась от всей семьи представителем на этом свете.
               – По мне так и ОГВ вполне справляется, – переменил тему  Влад, обуваясь.

               Новость поразила его подлой стрелой, пущенной в спину. Представилась Варя: серьёзная, даже строгая, с хитро прищуренными глазами. Одна. Училась. Теперь почтальоном работает в деревне. Конечно, на стипендию без помощи родных не прожить.
               Вернулся он быстро, громыхнул полешками об пол.
               – Лазарь! Там пёс мечется чего-то, будто в лес зовёт, я посмотрю, – схватил куртку, мохнатую шапку и, одеваясь на ходу, выскочил за дверь.

               Колчедан скачками вздымал снежные фонтаны, опережая Влада, время от времени останавливался, проверял, бежит ли за ним человек. Влад пожалел, что не догадался надеть лыжи, но возвращаться не стал, спешил, проваливаясь почти по колено. Пот струился по лбу и по спине. В овраге увидел красное пятно. Пёс уже был там, утыкался носом во что-то тёмное, припорошённое снегом и скулил, будто плакал.
               – Ва-а-а-ря!
                Девушка лежала без сознания, ногу ей придавило опрокинутым снегоходом. Влад, не заметив тяжести, рывком поднял снегоход. Осторожно усадил Варю, сдувал снежинки с её лица, трогал пальцами холодные щёки.
                – Варенька, очнись…
                Она нахмурилась, веки пошли мелкими складочками, брови съехались к переносице.
                 – Варенька, цела?
                 – М-м-м-м. Что? Что случилось?
                Девушка открыла глаза. Близко-близко оказались зеленоватые радужки с синими искрами.
               – Вла-а-дик… Колчедаша…
               Пёс прыгал вокруг, выражая полнейший восторг.
               – Ему спасибо, позвал меня. Ты бы здесь совсем замёрзла. Подняться сможешь?
               Они встали. Варя потёрла ногу, которую ушибла.
               – Здесь мягко, ничего не повредила. Застыла только.
               – Сейчас согреешься, Лазарь печь топит.

               Старик оказался докой в отогревании замёрзших девушек. Вскоре Варя, укутанная в старый тулуп и напоенная чаем с малиновым листом, заснула на печи под ровное мурчание Василича, который улёгся с ней рядом. Мужчины сидели за столом, разговаривали шёпотом.
               – Сказочная история случилась. Не считаешь? – улыбался Лазарь, – теперь, как настоящий герой, ты обязан жениться. Не сомневайся, девушка золотая, послушай старика.
               – Так ведь жених у неё!
               – Какой-такой жених?
               – Тот, что снегоход подарил.
               – А… этот, – дед широко улыбнулся и наклонился ближе к уху Влада, – бегал за ней с самой школы. Турнула. Не любила его. И снегоход не брала. Он оставил и уехал. Варюшка-то поначалу, характер показывала, не садилась на этого зверя, её тетка уговорила. А жених-то уж год, как на другой женился. Свободна девушка.

               Влад улыбнулся в ответ на дедову улыбку, кивнул и поднёс кружку с чаем к губам – прятал охватившую его радость.