мой милый, если б не было войны...
Наталья БАХТИНА
МОЙ МИЛЫЙ, ЕСЛИ Б НЕ БЫЛО ВОЙНЫ…
Маленькая повесть
Глава первая
Черёмуховый омут
А писем не было два года. Тайка и понять не могла, кто она теперь. Повестку на фронт молодому супругу вручили через две недели после свадьбы. Вечерами, после тяжёлых сельских работ, молодёжь собиралась на пологом берегу своенравной Виледи. Голосистые молодухи состязались в забористых частушках. Пацаны да пожилые сельчане с улыбкой наблюдали за весельем. А гармонистка Мария так лихо играла на трёхрядке, что даже 90летний дед Максим, сидя на пенёчке, игриво шевелил кустистыми бровями, пристукивая в такт суковатой тростью. Временами и Тайка вылетала на круг, но холодея от мыслей, быстро сникала.
«Может суженый мой не живой лежит, а я тут выплясываю», - совестила она себя. Да и Егор обжигает взглядами, от которых сердце начинало колотиться, а тело обносило жаром.
Он первым из фронтовиков вернулся в село, поскрипывая протезом и опираясь на палочку. Статный, высокий, с копной смоляных кудрей, чуть не всех девчат в селе лишил покоя и сна. А вот поди ж ты, выбрал солдатку. Тогда не говорили красивых слов. Просто Егор караулил её на тропинке с облаком белоснежных соцветий и, так же молча, уходил. А черёмуха тогда, в мае 44ого, как сдурела. Все склоны и берега речки потонули в черемуховом снегопаде. Легко быть моралистом в 50. А когда обоим по двадцать, когда соловьи всю ночь заливаются, и мятный запах травы перешибает горьковатый аромат черёмухи! Когда война где -то далеко на западе, а тело просит любви… Тайка не стала скрывать свою любовь. С прямой спиной проходила сквозь строй осуждающих взглядов, а вскоре и совсем перешла жить к Егорушке. Добрейшая матушка, смахивая слёзы кончиком шали, однако приняла Тайку, как дочку. Не стал перечить и тятенька. Старший сын пропал без вести, а этот живой, пусть и покалеченный. Да ещё и первенец намечается! К зиме, начав мастерить люльку для внучонка, оттаял совсем.
Тот декабрьский морозный день запомнился всем надолго. Мороз выжимал слезу. Почтальонка принесла для Тайки маленький солдатский треугольник, но не спешила уходить. Тянула время, якобы отогреться. Окаменевшая Тайка, однако же, развернула листок только после её ухода. Нет, она никогда не хотела дождаться плохих вестей. Она хотела определённости. Чтобы счастье иметь не ворованное. И вот она определённость в этом бумажном треугольничке, раскрошившем её счастье на осколочки - «…окружение, плен, партизаны, ранение… я в госпитале в Ярославле, жду, скучаю, приезжай…» Откладывать не стала. Собралась в одночасье и уже на другой день тятенька повёз её, закутанную в овчину, на станцию. А дальше по железке до Ярославля. Матушка, подсунув корзинку с лепёшками, перекрестила на прощание. Враз почерневший Егор только молчал и долго смотрел в след убегающим дровням.
Уезжала Таисья с твёрдой решимостью повалиться солдату в ноги, попросить прощения и дать ей вольную. Но вернулась поникшая, не поднимая глаз. Простил солдат свою любимую, а вольную не дал. Под венцом в храме клятву давали!
«Война всё спишет, а ребёночка своим признаю», - сказал, как отрезал. В начале февраля 45ого родился маленький Васятка. И сразу после госпиталя увозит солдат жену с сыном в Урдому.
Егора тоже поспешили оженить, с обязательным венчанием. На работящей, но не любимой, гармонистке Марии. Виделся ли он с сыном? Два раза. В голодном 47ом году они вместе с Марией работали в Котласе на пекарне. Молодой мужчина с трёхлетним малышом, вызвал Егора и, представившись мужем Таисьи, предложил поговорить. Посидели в соседней Чайной, поговорили культурно, без наездов.
«За Васятку не беспокойся, он мне роднее родного», -медленно чеканил слова солдат, скручивая очередную самокрутку. «Никого не виню, но ты, Егор, тоже фронтовик. Дай мне слово, что никогда не будешь в нашей жизни помехой». И только побелевшие косточки пальцев, да желваки на скулах выдавали его волнение.
Егор выгреб карточки свои и Марии за целый месяц, принёс несколько буханок, проводил до поезда. Тятенька, узнав, что внук голодает, переправил в Урдому корову. Ещё раз довелось повидаться с семилетним сынишкой на похоронах отца. Таисья примчалась вместе с сыном проводить тятеньку в последний путь. С Егором только переглядывались украдкой. Слишком много зорких глаз наблюдали за ними.
Глава вторая
Мария
Каким же тяжёлым и длинным оказался обратный путь в село! Это вперед Мария птицей летела через тайгу, вброд по лесной речке – туда, к мужу Егорушке на лесоповал. Бригаду мужиков снарядили на заготовку дров для пекарни. Егор напросился сам, хотя вполне мог отказаться по ранению.» Как он там? Исхудал, изголодал поди за целый то месяц», –тревожилась Мария, пробираясь короткой дорогой через валежник. «Другие - то хоть в баньку приезжали, а он что в лесу застрял? Наверное, работой себя глушит», - успокаивала она себя.
Другим стал Егор после отъезда Таисии. Вроде говорит и ходит, как все. А внутри, словно мертвый. То сидит не шевелится, хоть в барабаны бей. То так на работу наляжет, еще страшнее за него становится. Чурок на три зимы распластал, пока последнее топорище не потратил. Пахать начал, аж до глины пластов навыворачивал.
«Ничего, девушка, - успокаивала матушка молодую сноху. Время всё лечит. И стерпится, и слюбится, и напрочь позабудется!»
Да то ли лекарь худой, то ли болезнь застарелая… Никак Егорушка оживать не хотел. Он и чмокнул -то Марию один раз единственный. Очень гости на свадебном застолье поцелуев добивались. Чмокнул не глядя, куда -то за ухо. Ночами ещё обиднее. Всё нутро молодой женщины любви просит, губами жаркими его рот ловит. А он лицо в сторону и как станок механический – раз, раз и готово. Ну разве ещё за груди больно похватает. Отвернется и спать. А Мария лежит, как лягуха распластанная, плачет беззвучно, да губы в кровь, чтоб стон какой не выскочил. Во сне забудется Егор, обнимет её крепко, и спит с улыбкой. Мария не шелохнется от радости! А только назвал он её как -то другим именем. Поняла тогда. Не её он во сне обнимал, другую… Ночь без сна, а с петухами надо на пекарню бежать. Там работа ломовая, да всё хозяйство на ней. Свекровь -то совсем слабенькая стала. Почернела Мария, осунулась. Молодухи на селе в голос завидуют: – «Вот ведь как с молодым мужем дошла, за всех нас отлюбит!» А ещё горше от того, что ребеночка Бог никак не дает. Третий год на исходе… Иль без любви то не родятся деточки?
А тут праздник неожиданный. Первый раз после войны своим работникам карточки белой мукой отоварили. Упросила Мария, её аж на два дня подряд с работы отпустили. Бабоньки вздыхают: «Пусть хоть одна из нас мужичком обласкана будет…». К исходу ночи, благо они на севере всё лето белые, Мария уже шагала по лесной тропинке. Кузовок из берёсты, полный горячими колобашками, приятно согревал спину.
Солнце ещё только подсветило край небосвода, а перестук топоров гулкой ранью разносился по округе. Успеть до жары поработать. В полуденный зной к полчищам комаров добавлялось марево гнуса и слепней. Одно и спасенье –костры дымные. Людей на делянке оказалось довольно много. «С соседнего города ещё нагнали», - объяснил знакомый сельчанин. «Комбинат там бумажный затеяли выстроить. В той стороне твой Егорка», - махнул свободной рукой мужичок. «Над городской бригадой учётчиком устроился», -добавил он ухмыляясь.
Женские голоса и переливчатый смех вывели Марию на берег ручья. Дальнейшее, как замедленная съёмка. Егор без рубахи. Разбитная молодуха поливает из ковша ему на спину. Она в солдатских штанах и, вот стыдобушка то, в одном лифчике перед мужиком! Брызгаются водой, хохочут. Несколько женщин неподалёку затеяли постирушки. Повсюду палатки, шалаши, просто навесы из досок. Егор подчеркнуто грубовато, и не глядя на неё, заворчал: «Делать вам там видно нечего, что надумала по лесу одна бродить». Надкусил булочку, а нахальная молодуха по -хозяйски распорядилась вмиг опустевшим туеском. О чем -то смеялась жующая выпечку толпа, что- то отвечала она Егору, который провожал - выпроваживал её до знакомой тропинки. Повидались!? Вот и повидались… Впереди была такая долгая дорога…
Глава третья
Полина
Как же погано было на душе у Егора в тот день, ох как погано! Даже много лет спустя он не мог объяснить себе, что заставило так обойтись с Марией. Бравада перед городскими мужиками? Так они же и не одобрили такое отношение, назвав чудаком на букву м. Покрасоваться перед этой любви обильной Полиной? И долго ещё в глазах его стояла понурая фигура жены, уходившей по тропинке с низко опущенной головой.
Полина ворвалась в его жизнь стремительно и бесцеремонно. Она принадлежала к тому типу женщин, которые добиваются желаемого
любыми средствами. В детстве подобный ребенок верещит и катается по полу, но всё- таки добивается своего. Во взрослой жизни такие люди идут к намеченной цели по трупам, как танк будет давить и подминать всё живое, но своего достигнет. Весёлая, заводная она не могла не обратить на себя внимание. В ней не было статной красоты Марии или мягкой сердечности Таисии. Но в повороте и в таком же запрокидывании головы при смехе, угадывалась его Таюшка. Полина давно заприметила этого рослого молчаливого красавца. Заметила его быстрые, изучающие взгляды. Что понравится – то моё! Не изменила своему принципу Полина и на этот раз.
Короткий летний ливень разогнал всех лесозаготовителей по укрытиям. Полина, не выпуская из виду Егора, юркнула, скользкой щучкой, в его шалашик, скидывая на ходу мокрую одежду. Егор не успел даже возмутиться для
|