нетрадиционные продукты. Смущает постоянно, что названия продуктов сплошь на венгерском, приходится продукт прощупывать, осматривать сквозь прозрачную пленку, если такая есть в упаковке. Даже молоко носит какое-то странное название, содержание колбас вообще не расшифровать, но не одной колбасой человек сыт.
Пока двигался, спина не особо страдала, а вот дома опять ее схватила, не сесть, любое движение рождает боль. Связались с Августом, что он придет и мы сходим на рождественский рынок. У Наташи с этими рынками настоящая навязчивость, она просто обязана побывать на всех них, точно так же, как у меня желание посетить настоящую (несуществующую в этой стране) кулинарию. Август, когда пришел, заметил что-то насчет темноты: сказал, что то ли в Венгрии темнеет скорее, либо позже, неважно, но мы вышли из дому уже в темноту. Август, когда пришел, заметил что-то насчет темноты: сказал, что то ли в Венгрии темнеет скорее, либо позже, неважно, но мы вышли из дому уже в темноту. До рождественского рынка идти не больше десяти минут, тепло, я в распахнутой куртке, которую всегда могу запахнуть, тогда как Август в легкой летней курточке, в которой можно разве что перебежать из одного теплого места в другое, но расхаживать по холоду в ней опасно.
Рынок одновременно и завлек (обилием света, шумом), и разочаровал. Только поначалу казалось, что деревянные киоски способны чем-либо удивить, очень скоро выяснилось, что выставленный товар повсюду идентичен, цены одинаковые, овговоренные. Изделия не ручные, а заводские, отчего интерес к ним сразу пропал. Наташа запала на деревянные ложки-вилки, созданные с соблюдением местного колорита, и на этом все. Ощущение праздника, впрочем, присутствует, народ вокруг оживленный. Проходим мимо ресторана, две девицы, легко одетые, разукрашенные, что-то предлагают. Я интересуюсь у Августа: не проститутки ли? Вопрос вполне естественный, хотя Август на него обижается: о чем ты, папа? Они просто завлекают в ресторан, говорит. Как плохо он разбирается в жизни.
Рынок прошли не торопясь, ныряя в ряды, выныривая, прошлись по "эшафоту" (так я его сам назвал), где торговали разной пищей. Такой четырехугольник на возвышении, деревянный помост, народ там кишит, западня своего рода, но об этом мы узнаем только завтра. а пока мы двигаемся далее, пока не упираемся в оградку, которая не дает нам свалиться Дунай. Вдоль оградки проносится трамвай, сразу же встречный ему. На другом берегу горит огнями Буда. На бордюре бронзовая фогура мальчика с колпаком на голове и флейтой в руках, фотографируемся, но освещение на Буде забирает на себя весь фокус, фотография не получается. Возвращаемся уже, по пути довольно объемный магазин, где торгуют тем же, что и на рождественском рынке, но дороже-дороже. Магазин сейчас, видимо, прогорает, но когда рынок снесут, он свое возьмет.
Ищем место, где можно поужинать, ведет Август и доводит до итальянского кафе, но хочется местной пищи, тем более, что я работал в итальянском якобы ресторане и знаю цену "итальянской" пище - макароны, приправленные томатом. Вспомнили, что только что прошли ресторан Хачапури, большое, светлое помещение, лишь бы было вкусно и цены были приемлемые. Входим и смотрим на цены: вполне с такими справимся, да и ресторан скорее похож по обслуживанию на кафе, но все чисто, уютно, рекомендую. Но уже вечер, из избранного есть не все, мой говяжий язык, к счастью есть, хачапури тоже. И хоть меню в том числе и на русском, кассир, мальчик, не говорит по-русски и лишь едва по-английски. Да и по-английски настолько плохо, что моя жена и мой сын поняли его слова совсем по-разному.
Как уже сложилось в этой поездке, расплачивается везде моя жена из общих, разумеется, денег, и ей очень нравится такая роль (главное, чтобы не заигралась). Нам выдали электронную пимпочку, на которой лампочка должна загореться как-то по-иному, когда продукт будет готов к забратию. Попиваю тем временем Хайнеккен, маленькими глоточками, чтобы растянуть, с одной стороны, а с другой потому что не пивной человек, скорее винный. С правой стороны от нас упорхает тройка-четверка девиц, слева присаживается пара в моих годах, мужчина и женщина. Я, разумеется, не могу знать, что они заказали, но потом вижу, что заказали всего невероятное количество: им приносят одну сковородочку за другой, причем жемщина ест сплошь салатики (следит за фигурой?), а мужчина (умеренной комплекции) поедает одну сковородку за другой.
Нам тоже принесли три сковородочки, нам с Наташей по говяжему языку с картофелем (изумительно, это целая технлогия - приготовить язык, я столько их запортил). Хачапури просто прекрасные, тают на языке, опять же верная технология. С трудом доедаю небольшую порцию, ибо сытно, тогда как мужчина за столом поедает уже третью сковородочку. Просто есть скучно, поэтому делаю писательские замечания по поводу посетителей: никогда, говорю, не видел столь много женщин разом с таким тяжелым низом. Август выслушивает меня и готов поругаться: папа, они такие родились, что они могут с собой поделать? Просто заметки, отвечаю, не надо обращать на папу внимания.
Этим наш третий день в Будапеште заканчивается. Возвращаемся довольные, видно, правда, что Августу холодно, но он крепится, говорит, что ни разу не страдал в Венгрии от простуды. Мне в своей куртке, даже распахнутой, не холодно вовсе, внутренний жар греет, но вокруг люди одеты тепло, вовсе не викинги. Идем домой минуя рынок, но никак не мимо гигантского колеса обозрения, которое можно назвать младшей сестрой лондонского. Желания прокатиться на нем у меня нет: что можно увидеть в ночи, кроме городских огней, да и цена кусается - практически наравне с посещением синагоги. Не они ли выстроили колесо? День выдался усталым, но в целом удался. Договорились, что завтра пойдем посетить национальный музей в Буде, а Августу дадим знать, когда вернемся домой. Посидели у нас дома, перекусили, попили красного вина, я даже местной зубровки взял, которая оказалась польской - не берите, невкусная она.
Под утро что-то пробудило: ранний рассвет (здесь светает раньше, чем в Дании, даже авруст заметил), шум уборочных машин, желание попить водички. Не скажу, что именно, может совокупность, но проснувшись спал уже урывками. Сходил, налил в бутылку воды из-под крана, пописал, поворочался с час и вдруг крепко заснул. Самое странное, что проснулся, когда уже Наташа позавтракала в той же комнате, а я ничего не слышал, спал, точно убитый. Не думаю, что триста грамм зубробровки могли так обессилить меня, дело явно в другом.
Подъехали к музею изячных исскусств, что он закрыт для посетителей еще с февраля этого года и до 2017-го. Некоторые экспозиции перенесены в Национальный музей, этим и следует довольствоваться.
