исполнилось шестнадцать, достала Агафья припрятанное колечко и на девичий пальчик надела: то, что от матери осталось. И , чтобы девушка память о матери хранила, всё заново пересказала. И пришлось то колечко впору, и как радостно иметь такую красоту, только подарок послужил неким сигналом для недобрых людей. Тоже припомнили прошлое, и решили, что не только перстенёк хранила Агафья.
И однажды, пока Агафья с Тасей по лесу ходили, лечебные травы собирали, забрался в дом парниша, с намерением отыскать припрятанное. Был тот парень помазливым с детства, и не раз был пойман на воровстве, и бит соседями, но как не воспользоваться случаем. Все углы обыскал, подпол проверил, ничего не нашёл, но и пустым уходить обидно: снял с красного угла икону с золотым окладом и собрался незаметно скрыться. А на его беду знахарки и вернулись.
- Ты что здесь делаешь, Проша? - только и спросила Тася, а тот от неожиданности сделал шаг назад и свалился в подпол. Шуму было много, пока доставали парня, да выясняли обстоятельства, но итог плачевный: сломанная нога и рука, и позор на всё село. Но негодяй не остался в долгу, стал рассказывать всем, что де Тася навела на него морок, так глянула, что и память потерял, а он-то пришёл пригласить девушку на гулянку. А про ту икону ничего не знает и не ведает, как она у него оказалась.
И затаил на неё злобу, тем более, что остался хромым на всю жизнь. Но и некоторые соседи, хоть и знали, что Прошка этот плут и воришка, но , тем не менее, снова стали шептаться, что неспроста всё, и точно дочка Милицы ведьма, и обладает тайными знаниями. Но в открытую не выступали, боялись гнева Агафьи.
Жизнь тем временем шла своим чередом, где ладно, где совсем никуда, а Тася выросла чисто красавицей. Волосы словно вороново крыло, а глаза колдовские! И парни на неё заглядывались, и не прочь бы поженихаться, но против родителей страшились, а сама девушка повода не давала — некогда. А как появилась на селе больничка и доктор, Тася там безвылазно находилась. Очень нравилась Виктору Павловичу способная да проворная помощница, а потому, как закончила школу, помог ей уехать в город учиться на врача.
Что касается Агафьи, то она была горда и счастлива, что выходила и вырастила такую толковую девицу. И, пока та училась, сама в город наезжала с подарками и подмогой, а и Тася на каникулах время проводила со своей мамушкой и в огороде, и в лесу.
Казалось, что все беды миновали, но пришла страшная година — война. Вой стоял над селом: мужики уходили на фронт. И вот в морозный день приехала на попутке Тася с годовалой дочкой на руках.
- Мамушка родная! Ухожу на фронт. Там нужны врачи. Прошу тебя сохрани самое дорогое — доченьку мою, как сохранила и меня в трудную годину. Бедствовать не будете — от нас будете получать средства по аттестату. И не поминай лихом, если что.
Ночь переночевала и уехала.
- Ох, и судьба у тебя, Агафьюшка! - пожалели соседи. - Сколько сил потратила, одну вырастила, так она тебе и ещё заботу подкинула.
- Дуры вы бабы, как были дурами, так ничего и не поняли. Да я горжусь, что мне доверили дитя малое. Своих бог не дал, так без милости не оставил. Была у меня доченька, а теперь и внученька есть. Не одна я на этом свете. А вы о заботе болтаете.
Спорить с Мельничихой никто не посмел: к кому за помощью обратишься, коли и врач ушёл на фронт, а фельдшерица совсем молода и неопытна. Но подивились, как похожа Ася на свою мать и на покойную бабушку. А глазищи-то как омут чёрный.
Но всё когда-нибудь да кончается. И война закончилась, и жизнь понемногу стала налаживаться, когда вернулась в село Тася. Было видно, что много пережила: не стара ещё, а на лице морщины, в волосах седина, а в глазах тоска.
- Мамушка! Спасибо тебе за дочь. Если разрешишь, останусь с тобою жить. Некуда мне возвращаться — там руины. И муж мой погиб под самую победу, и у него родных не осталось.
И осталась Анастасия Ефимовна Мельникова жить и работать там, где выросла, и стала врачом в новой больнице. Не могли селяне нарадоваться на «дохтуршу»: до чего же спокойная и радушная, а уж с детьми как мать родная. И как умеет с ними обращаться. Точно- знает колдовские слова: иной озорник вопит что есть сил — то ли от страха перед уколами, то ли капризничает, а она только подойдёт, и нет ни слезинки, сам руки к ней тянет. И дочка её Ася-Асинька при ней помощницей. Но и жалели: молода и как хороша, но без мужа. А как стал на село всё чаще приезжать районный начальник, да непременно заглянет в больницу, заволновались — увезёт, как есть увезёт «нашу красавицу». Не сманил мужчина Тасю, но помог дом новый поставить рядом с избой Агафьи, ибо и тесно там, да и того и гляди совсем развалится жилище.
Постепенно жизнь наладилась, зажили хоть не богато, но спокойно. Агафья так и осталась жить в своей избе: привыкла, а Тася с дочкой в новом кирпичном дому рядышком. Время промелькнуло, Ася школу закончила и учиться поехала на врача. На каникулы непременно приезжала, помогала и по дому, и в больнице. И как мать — красавица писаная! А через время привезла доченьку — Светлану, поскольку сама с мужем-дипломатом уезжала за рубеж.
Агафья будто заново расцвела. Разве не счастье — дочь себе как намолила, внученьку вырастила, а теперь и правнучкой богата. Уж как она девчушку лелеяла, да своему мастерству обучала. А Света-Светлячок до того была общительная, и певунья, и выдумщица, что и правда в селе светлее стало. А как хороша, вся в мать да в бабушку. Но не все люди добры, кто-то и пришёптывал про ведьмино племя: не иначе колдовством владеет, коли приворожила и стар и млад. Но помалкивали, ибо без дохтурши никуда.
А Мельничиха и впрямь как заговорённая, не болела и со всем делами справлялась легко, хоть и восьмой десяток разменяла. И всё же одним утром и не проснулась. Провожали всем селом, и похоронили по её завещанию рядышком с Милицей. Больше всех убивалась Тася, даже слегла. Была для неё Агафья дороже матери. Но поправилась, и вышла на пенсию, только работу не бросила: всем миром просили не уходить, для половины молодых что родная, всех выхаживала.
И было бы счастье, но нежданно вернулась Ася одна и без мужа. Развод. Печально вздохнули бабы на селе, кто-то и словечко новое приговорил: карма! Видать на роду этим женщинам писано в одиночестве век доживать, коль колдовское знание ведают. Всё припомнили и приговорили: ведьмы, не иначе. А ещё более в этом укрепились, когда Ася чудом мальчишечку из смерти вызволила. Вдруг забился в судорогах малыш, посинел и дышать перестал. А что сделала Ася, никто и не понял, только на руки взяла, он всхлипнул, закричал, да и ожил. Мать на коленях благодарила спасительницу, а по селу шепотком слух прошёл: ведьма она и есть.
Так и заменила Ася мать на её посту, стала главным врачом, а Светлана всегда рядышком — мастерством овладевала, но и училась лучше всех. Время её пришло, и отправилась в Москву на медицинский. А через пять лет вернулась в родные края с дочкой, но без мужа. И опять по селу слушок: видать точно судьба у них такая, вековать без мужиков. Но зато село медицинской помощью обеспечено по всем статьям.
Но пришли тревожные и непонятные времена, и жить стали хуже, и новости из Москвы шли более чем странные. Власть что ли поменялась, привыкать стали к новым правилам, а вдруг объявились то ли барыги, то ли разбойники — стали земельные паи скупать. У стариков и одиноких или кто спиваться начал — легко и быстро, а потом стали и угрожать. И что делать — по миру идти? И мужчин на селе мало осталось — кто куда на заработки уехал. И с деньгами туго, ни пенсий, ни зарплаты, хорошо подворья сохранили, огороды да скотина выживать помогали всем.
Однажды вечером приехали на огромной машине два молодца, одетые в чёрные плащи и с оружием. . Остановились перед домом Таси, по-хозяйски по саду да по двору прошлись.
- Кто такие и что здесь делаете? - на крылечко вышла Ася, следом за ней Светлана.
- Ася Сергеевна! Неужто не признали? - громко и нахально проговорил один.
- Гришаня? Каким это ветром тебя занесло? Говорили, что в Москве обосновался.
- Да ветром свободы! Или ещё и не поняли, что власть поменялась? Разогнали коммуняк к чертям собачьим, теперь мы хозяева. Нет больше советской власти, власть — это мы! - и горделиво подбоченился.
- Слухом земля полнится, но вот ты-то каким образом властью стал. Ты и школу-то не закончил. И кто же ты теперь?
- А я сам себе хозяин, что захочу, то и ворочу. Свобода! И под моим началом бригада большая, да и бабла сколь хочу.
- Бандитом что ли стал? Видать, жизнь так ничему не научила.
- Вы бы поосторожнее, докторша, выражались! Ваше время вышло, откомандовались. Ведьмино племя!
- Гриша! Что-то я не пойму, с чего это так смело словами бросаешься. Или забыл, как тебя выхаживали, от дурного вылечили? - на крыльцо, опираясь на палку, вышла Тася.
Парень аж зубами заскрипел, покраснел и смачно выругался.
- Анастасия Ефимовна, ништо живы? А кто не знает, что вы главная колдунья и есть. Дед мой Прохор рассказывал, как вы его заморочили, что он так и остался хромым да кособоким на всю жизнь.
- И ты, конечно, веришь в россказни, хотя твой дед сам виноват, поживиться хотел, да не вышло. А может та икона и отомстила за воровство?
- Знаю я всё о вас, притворялись добренькими. Как же, вроде врачи, а кто всяким зельем поил да уколы делал. На себе испытал. Колдуньи и есть. Только теперь конец вам вышел. Не по закону владеете подворьем да землёю. Мы, Савельевы, дальняя родня Мельниковым, а вы-то пришлые. И нет у вас документов, а если и есть — то фальшивые. Так что убирайтесь по добру по здорову. Место это больно удобное. Гостиницу построю, ресторан, и селяне прислуживать будут, куда денутся. Я хозяином буду!
- Сам же знаешь, что лжёшь, но хорохоришься. И никуда мы не уедем, это наш дом по всем законам.
- А вот как петух огненный ночью разбудит, сами слиняете, если живы останетесь. А так за халупу ваши так и быть заплачу, чтоб было на что прожить.
- Никуда мы не уедем, не надейся. И не купишь, не продаёмся.И не стоит угрожать! Зло вернётся к тому, кто его творит.
- И вы не пугайте, кто вас боится. Вы одни здесь, бабы ,живёте, кто вас эащитит? А за мной сила. Приедем и выбросим на улицу, вот тогда и посмотрим, кто хозяин.
Неожиданно для всех, старый дом Агафьи странно сложился и рухнул. Замерли все.
-Эй, вы там поосторожнее, чего творите, ведьмы проклятые! - залепетал Григорий.
Его спутник побелел и плюхнулся на землю. Женщины и сами перепугались, стояли на крылечке статуями. В дополнение ко всему, из-под развалин раздался тягучий звук, словно кто тяжко вздохнул и застонал. Все замерли, вглядываясь в быстро набегающую тьму.
-Люди добрые! Это что это дееться? - громкий голос Варвары, соседки , прозвучал в гнятущей тишине ударом набата, заставив всех вздрогнуть. - И кто такой борзый выискался, что решил нами распоряжаться? Нет, говоришь, власти? Так мы тебе покажем, есть она или нет. Мужики, или у нас своих ружьёв не найдётся, чтобы проучить этаких прохиндяев? Мало я, тебя, Гришка, крапивой охаживала за воровство! А ну, садись в свой драндулет и кати побыстрее, и чтобы носу сюда не
