Встреча
«На каждый роток – не накинешь платок», – так молвит русская поговорка. Слухи о том, что у начальника колонии появилась жена, быстро расползались среди заключенных. Администрация лагеря, охрана и даже конвой, знали об этом с самой зимы.
Галина Алексеевна долго не появлялась на глазах осужденных и потому догадки, витая в воздухе, не имели под собой твердую почву, но когда зэки увидели ее возле ворот зоны, с нескрываемым интересом и восхищением зашушукались: «Кто эта красавица? Может чья - то молодая жена или сестра приехала к кому-то на свиданку?» Зона – это своеобразный телефон, не зря здесь бытует шутка: «Скажи мне по секрету, об этом будут знать только трое – ты, я и зона».
Однажды на территории лагеря появилась девушка, она прошла с начальником зоны мимо ошалевших заключенных. Ее сразу же признали те, кто шел с работы вместе с Лехой. Ну, конечно – это была та самая «Лялечка», которую они увидели на вахте. О черных, как смоль волосах, кто-то из зэков остро заметил: «Блестят, как перья у вороны. Точно – «Ворона», подхватил другой. Заключенные быстро «приклеивают» разные клички, вот и Галину Алексеевну они прозвали «Вороной», но не за отрицательные качества, а за ее красоту, за черные волосы. Увидеть женщину в лагере – большая редкость и потому мужчины, глядя, как она скромно прячет прекрасное личико в песцовом воротнике полушубка, сходили с ума. Предположения и догадки подтвердились, когда заключенные узнали, что молодая красавица доводится женой начальнику колонии.
Повеяло теплом. С приходом весны в суровом крае отогревались после долгой зимы: звери, птицы, деревья. В тишине, при раскачивании ветром, поскрипывали стволы сосен, лиственниц, кедров. Стоял солнечный день. Леха-Змей взял в руки шест и пошел за пильщиком. После подрубки, взревела бензопила и врезалась острыми зубьями в мягкую древесину. Лешка, воткнув острый конец шеста в ствол, поднажал, направляя его в нужную сторону. Раздался треск и высокая ель, охнув в последний раз, , ломая ветки соседних деревьев, с шумом рухнула на снег. За работу принялись рубщики, очищая ствол от веток. И пошла кругом работа: надрывный звук бензопил, меткие, бранные выкрики направляющих и жалобные, предсмертные стоны поваленных деревьев.
Лешка сел на свежий пень и достав сигарету, закурил. Спину пригревало мартовское солнце. Улыбнуться бы сейчас, да порадоваться весне, она ведь уже вторая в его нелегком сроке, да не весело ему: думы не дают покоя. «Галя, милая… Как она здесь очутилась? Неужели на свиданку приехала, тогда почему меня не вызывают? Где она остановилась? Боже мой, любимые глаза, родное лицо, я чуть с ума не сошел, когда увидел ее. Сегодня же пойду к хозяину и попрошу с ней свиданку. Кум зараза, лишил меня уже давно свидания, может, уговорю его, хоть на несколько минут разрешит повидаться. Обнять, прижать к сердцу… Галинка, любимая, как же я по тебе скучаю…»
Вдруг Леха услышал оклик часового, дежурившего по периметру территории, где шла вырубка леса:
– Галина Алексеевна, сюда нельзя, здесь очень опасно.
Лешка вскочил и, не веря своим глазам, увидел в метрах двадцати от себя Галинку. Она остановилась за линией оцепления возле солдата и, прижав руки к груди, смотрела на Лешку. Он стянул с головы шапку, вытер со лба испарину и сделал несколько шагов навстречу ей. Со звонким клацаньем часовой передернул затвор автомата и грозно предупредил:
– Еще один шаг и я открою огонь!
– Подождите, – попросила Галя солдата, и предостерегающе вытянув вперед руку, остановила Алексея, – он просто давно не видел женщин.
Лешка замер, не понимая, что она здесь делает и почему «вертухай» называет ее по имени, как будто знает лично. Рядом очутились мужики, и один из них потянул Лешку за рукав.
– Леха, не надо, пойдем, не дергай тигра за усы, ведь он же дурак, влепит свинец в лобешник.
Змей отдернул руку и продолжал смотреть в глаза своей девочке. Горячая волна прошлась по груди и обдала жаром лицо. Защипало в глазах. Лешка, не моргая смотрел на Галю. Крупные слезы выкатились у него из глаз, она заметила это и не в силах сдерживать себя, надрывно охнула и резко развернувшись, пошла прочь.
Змей рванулся следом, но два автоматных ствола преградили ему дорогу.
– Руки за голову,– скомандовал подбежавший начальник караула. Лешка никак не отреагировал, – считаю до трех. Парень, тебе что, жить надоело? Я сказал – руки за голову!
Лехе пришлось подчиниться. Его тут же под конвоем отвели во времянку, служившую камерой для содержания провинившихся на объекте зэков, и до конца смены заперли под замком. За невыполнение приказа конвойного ему грозил изолятор. Вечером Алексея выпустили и приказали встать в строй. Рядом шел Мотыль и осуждающе, мотая головой, тихо сказал:
– Леха, ты что обалдел, тебя же вертухай в два счета мог свинцом нашпиговать. Далась она тебе – эта Ворона, из-за нее свою жизнь губить.
Кровь ударила в голову, Змей приостановился и со злостью произнес: «Я тебе сейчас в глотку вгоню назад эти слова, что ты ее оскорбляешь…
– Леха, что с тобой, ты Ворону не знаешь? Это же кума, жена хозяина зоны.
– Как жена? – Алексей остановился в недоумении, – так это и есть…– промелькнула догадка
– Осужденный, продолжай движение, не останавливайся, – прозвучал зычный голос конвойного.
– Мы сами только недавно узнали, нам по секрету мастер Михалыч сказал, Шахов ее по зиме в поселок привез. Говорят, она будет в конторе работать. Ты что, в натуре ничего не слышал?! – удивленно спросил Мотыль.
Лешка отрешенно замотал головой. Он нахмурил брови и тяжело вздохнув, побрел вперед.
На вахте его отделили от колонны и отвели в сторону и, как только последнего заключенного завели в зону, к Лехе подошел начальник конвоя.
– Борисов, ты что вытворяешь, тебе мало своих пятнадцати, так ты добровольно на пулю лезешь.
Лешка не ответил.
– Что молчишь, снова в изолятор захотел? Я сейчас рапорт напишу, и загремишь в БУР.
– Пиши…
– Что, по бабе соскучился? Так облизываться на жену начальника колонии я бы тебе не советовал, он тебя сгноит в ШИЗО.
– Так она, правда, его жена?
– Правда, правда. Иди в зону и что бы это было в последний раз, если мне доложат, что ты опять дурью маешься, подам рапорт и будешь сидеть в лагере без вывода на работу.
Вечером Галя, не снимая юбки и теплого свитера, легла на кровать. «Леша, Леша, дорогой мой. Поймешь ли ты мой замысел? Я догадываюсь, как тебе сейчас тяжело. Потерпи чуть-чуть мой хороший, как только мне удастся, я все тебе расскажу, все объясню. Как решилась поехать к тебе, бросила мать. Как закрепилась здесь, благодаря своему плану. Господи! Сколько пришлось всего перетерпеть, через что пройти. Как я тебя люблю, мой родной, только это согревало и спасало меня от безумия. Неужели ты не почувствовал, не увидел в моих глазах самого главного».
Скрипнула дверь, в квартиру вошел Шахов.
– Галя, ты уже дома?
Она не ответила, а присев на край постели, уставила неподвижный взгляд в пол.
– Что с тобой, радость моя, почему такая грустная?
– Юра, мне нужна твоя помощь.
– Ты же знаешь, Галочка, всё, что хочешь сделаю для тебя. Говори, что случилось?
– Я вчера в колонии была, к начальнику санчасти ходила, мне заключенные подбросили одну красивую игрушку. – Галя подошла к серванту и, открыв дверцу, вынула вырезанного из кедра – сокола.
– Так у нас таких умельцев хоть пруд пруди, даже по кости режут. Вот смотри,– он достал из шифоньера вороненый пистолет «ТТ» и показал вырезанную из моржового клыка ручку.
– Какая прелесть, – удивилась она, – это твой?
– Именной, меня наградили за поимку опасных преступников, бежавших с зоны в тайгу. Так, что ты хотела?
– Знаешь, о чем я подумала: в здании, где санчасть, с другой стороны есть бесхозное помещение, может его утеплить и печку поставить, да участок столярный сделать. – Глаза Галинки загорелись,– соберем «самородков» заключенных и пусть они режут замечательные вещи, сами заработают, а мы их изделия будем продавать.
– Х-м, а что, пожалуй, затея неплохая. Нужно подумать. Галь, а у меня сюрприз, – Шахов достал из папки несколько листов бумаги.
– Что, разрешение подписали?!
– Конечно, теперь ты являешься законным представителем частной фирмы, занимающейся поставками древесины, в том числе и ценной.
– Слава богу, дождались, теперь я организую свою контору на участке. Вот здорово!
– Дорогая, – Шахов лукаво взглянул на Галю,– что-то ты в последнее время отлыниваешь от супружеских обязанностей…
– Юра, я хотела тебе сказать, да не знала как, все ждала подходящего момента. Потерпим с этим делом, понимаешь… Кажется, я забеременела.
Шахов в один миг подскочил к ней и, опустившись на оба колена, обхватил жену за бедра руками, и приложил ухо к животу.
– Еще рано.
– Галя, милая, родная моя! Ты меня осчастливила. Что хочешь, проси. Теперь тебе точно нельзя заниматься тяжелым трудом, я найду помощников. Завтра же организуем капитальный ремонт в конторе, и ты займешься лесным производством.
– Может быть, кого-нибудь из заключенных взять, но только я хочу лично посмотреть и ознакомиться с их делами. Это возможно?
– Ты еще спрашиваешь, счастье мое, завтра же в моем кабинете рассмотришь кандидатуры по карточкам.
Настроение у Галинки поднялось, все, о чем она мечтала и какие строила планы, начало сбываться. Она, конечно же, соврала Юрию, что находится в положении, после того как увидела Лешу, ей даже не хотелось думать о близости с Шаховым. Ее окрылило предложение Юрия, она завтра же просмотрит списки осужденных и всеми силами и может быть уговорами, выпросит разрешение, чтобы Алексея расконвоировали и направили работать в ее контору.
Лешка не пошел в столовую со всеми, а решил уединиться и обдумать всё, что сегодня произошло. Он уединился в холодном помещении и закрыл за собой дверь. Сердце жгло от обиды, черные мысли не давали покоя: «Как она могла? Зачем так поступила со мной? От нее не было столько времени писем, я действительно начал думать, что она забыла меня и нашла кого-то другого. Плюнуть после всего этого, смириться, забыть ее. Но как?!»
Чувствуя, что злость не дает ему сосредоточиться, он закурил и присел на пустой ящик. Алексею хотелось унять в себе поднимающуюся волну ярости, он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, пытаясь насытить свежим кислородом затуманенную ревностью голову. Вспомнил о записке, в которой предложил Галине выбор. Старого Заху и его мудрые слова о женщине, которую следует отпустить, а не давить на нее, как это делают неуравновешенные мужчины. Постепенно злость на Галину улеглась, трезвые, спокойные мысли заполнили сознание. Логика – вот, что сейчас необходимо включить и Лешка призадумался: «Допускаю, что Галя решила меня не ждать и начать жизнь с другим человеком. Я понимаю ее и потому не должен осуждать, но выйти замуж за мента… Приехать с ним в такую глушь и отдать свою душу этому упырю. Это не похоже на Галю. Это же глупо, отдаться красавице в руки Квазимодо. Она, что, влюбилась в него до безумия? Нет-нет, здесь, что-то не то…»
Когда Алексей подавил в себе признаки ревности, чистые, счастливые и успокаивающие его сердце мысли поставили все на свое место. «Я хорошо ее знаю и не могу даже допустить, чтобы она
