Фламинго (Часть 12, заключительная)

распорядиться, чтобы эти пару коробок матросы перекинули на танкер, поскольку грузоотправитель в виде бонуса выделил этих кур экипажу с избытком: кок готовил их команде, чуть ли не каждый день, так, что стали они уже и приедаться; да не тот настрой у Тимура был по отношению к местным – слишком уж высокомерно вели они себя "правоверные".
- Что? – Спросил Тимур, - ты хочешь, чтобы я украл груз для тебя? У вас как наказывают за воровство? Отрубают руку? Ты будешь жрать ворованных кур, а мне ваши придурки руку отхватят? Ищи дураков в другом месте! И Тимур демонстративно отвернулся от саудита и полез в трюм измерять температуру груза.  
                             
                                  Глава XXXIII

   На следующую дневную вахту Тимур не вышел – просто не смог встать с постели: работая на палубе в одних шортах и лёгкой безрукавке на сорокоградусной жаре и, время от времени, спускаясь в трюма, застудил какой-то нерв и теперь не мог ни сидеть, ни стоять, а лежать мог, лишь, на спине.

Тимур вызвал к себе по «уоки-токи» Феликса и сообщил ему эту прискорбную новость и попросил известить об этом капитана. 
Старик не поленился зайти, проведать Тимура, убедился в его незавидном состоянии, пообещал вызвать врача через агента и приказал старпому заступить на вахту вместо Тимура.

Через пару часов в каюту Тимура вошли: старпом и агент вместе с местным врачом.
Врач осмотрел Тимура и заявил Аполлону, что необходима госпитализация.
«Только не это!» - думал Тимур, вслушиваясь в заключение врача, представив себе, что «Фламинго» уйдёт без него, а он окажется в стране, враждебной к ему подобным.

Однако, агент, знергично помотав головой, заявил, что это исключено и никто не позволит помещать неверного в правоверный госпиталь и пусть врач и судовая администрация ищут другой выход из этой ситуации.

- Ну, чтож, - пожал плечами врач-араб, - тогда я выпишу лекарства, будете делать больному инъекции сами в судовых условиях. Найдётся ли на вашем судне человек, кто сможет делать уколы?

- Найдём! – Ответил Аполлон.
Тогда, врач присел в кресло тут же, в каюте, за журнальный столик и, достав из своего портфеля бланки, выписал необходимые рецепты. 

Ещё часа через полтора, после того, как каюту Тимура покинула та троица, к нему нагрянул грек-кок с пакетиком и заявил, что инъекции поручено делать ему; зарядил два шприца – один вакциной белого цвета, другой – красноватого и ввёл эти жидкости в ягодицы Тимура.

Инъекции были очень даже болезненные – то ли от неопытности «лекаря», то ли свойство их было такое, но Тимур стоически терпел эти уколы, которые кок делал ему ежедневно в течение трёх дней, и с каждым днём чувствовал всё большее облегчение.

Через три дня такого лечения он опять был на ногах и приступил к своим прежним обязанностям.
К этому моменту все куры и цитрусовые были уже выгружены, а в третий трюм началась погрузка трёхсот тонн ягнятины-филе, также в картонных ящиках. 

Это был, так называемый, «возврат», то есть, какой-то другой рифер завёз эту ягнятину также из Бразилии, саудиты что-то непотребное в ней обнаружили, а теперь – отправляли на «Фламинго» грузоотправителю назад. 
Так, как эта партия груза была небольшой и, хотя грузчики-индусы работали, как обычно, «ни шатко-ни валко», закинули её в трюм в течение дня и «Фламинго», наконец, покинул эту негостеприимную страну.

                                Глава  XXXIV

      «Фламинго» возвращался в Имбитубу за следующим грузом курятины, повторяя пройденный ранее путь, только в обратном порядке, мимо тех же африканских стран, огибая южную оконечность Африки и через неделю перехода, южнее порта Элизабет попал в жестокий шторм.

До этого, конечно же, в течение контракта на «Фламинго», Тимур попадал на нём в шторма, но сила ветра при этом не превышала десяти баллов по шкале Бофорта, да и волнение моря было, в общем-то терпимым.

Но на этот раз поштормовать довелось серьёзно.
Ураганный ветер и огромные волны (в этих краях их называют «волны-убийцы») мотали несчастный старый рифер, как щепку! Судно проваливалось в ложбину между волн и, затем, содрогаясь всем своим немолодым телом карабкалось на очередную волну.

Вода гуляла по верхней (основной) палубе и водяные брызги обдавали стёкла иллюминаторов ходовой рубки, а это – пятью палубами выше!

Можно было бы, конечно, долго и взахлёб описывать все эти страсти, но, уважаемый читатель, наверняка много раз всё это читал у других писателей-маринистов, так что, опустив мелкие подробности, скажем так: стихия разбушевалась!

Разгул стихии начался в конце вечерней вахты Феликса и Тимур заступил на свою вахту, так сказать, в пиковый момент.

Ураган бушевал всю ночь и океан более или менее успокоился, лишь, к концу вахты старпома, то есть к восьми утра.

Всю ночь, кроме вахтенного помощника капитана и рулевого, на мостике находился сам капитан, а также боцман и главмех, который всё переживал – не подведёт ли главный двигатель в этот суровый час.

Впрочем, переживала, пожалуй, вся команда, потому, что понимала: отказ машины означал бы всем неминуемую гибель.

«Фламинго» шёл умеренным ходом, как бы, по некой дуге, «прижимаясь», насколько возможно, к южноафриканскому побережью, так как, чем мористее и глубже, тем выше была высота волн.

К концу вахты Аполлона «Фламинго» достиг самой южной точки Африки – мыса Игольного, шторм затихал и все с облегчением вздохнули.

Ну а дальше – дальше ещё две недели перехода до Имбитубы, уютного бразильского городишки, где предстояла выгрузка ягнятины и очередная загрузка курами, но теперь уже – во все четыре трюма.

Кстати, на судне была такая манера: что судно возило, тем, чаще всего и кормили – курятина была в меню, если не каждый день, то – через день. 
А тут ещё ягнятина появилась и пошло по очереди: один день – курица, другой день ягнятина.

И то и другое кок готовил отвратительно: мясо было жёсткое и с трудом прогрызаемое.

Тимур думал: «Ну хорошо, может быть ягнятину возвращают, потому что она такая, вот, гадостная, ну а почему «правоверных» курятина устраивает, если «цыплята» эти, похоже, умерли от старости?»

Но однажды, пьяница и дебошир Гжегош соорудил из металлической бочки коптилку и накоптил на корме этих кур, которых в избытке моряки получили от грузоотправителя в виде бонуса, и получилось у него, прямо скажем, превосходно!

 Куриное мясо оказалось сочным и мягким и все с удовольствием его ели.

Тимуру почему-то пришла на ум поговорка, которую он как-то услышал от жены: «Была бы курочка, сварит и дурочка!» и он не мог никак понять пекаря-лекаря, как же так у него всё получается, как в советском «общепите», ведь он помнил, как на пасху тот расстарался и удивил всех прямо-таки ресторанной кулинарией.

Ещё, следует заметить, что любимым словечком у греков было слово «экономИя», вот именно с ударением на последнем слове и оно регулярно применялось начальством, когда кто-либо из экипажа пытался включить в заявку на получение снабжения какую-то даже весьма необходимую вещь.

Ну вот, «Фламинго» пересёк океан, встал к имбитубскому причалу и снова пошла погрузка.

Опять вечерком свободные от вахт и работ моряки шли в город посидеть за пивком в небольших тавернах;

опять нажрался Гжегош и его привезла полиция, содрав с капитана выкуп;

опять, ушастый Султан, сунув вочмэну пачку сигарет, тайком привёл в свою каюту жгучую муллатку, передав свои накопления на временное хранение Тимуру.

В общем, катилась судовая жизнь, как по накатанной колее.
Старик, правда, после очередного гжегошева «залёта» спросил у Тимура, как это капитан Георгиос больше года смог вытерпеть на судне этого клоуна, на что Тимур пожал плечами и высказал своё мнение, что Георгиос, повидимому, писал захватывающий бестселлер о похождениях неукротимого поляка.

На это Старик ответил, что роман пора заканчивать и Гжегоша он отправит домой при первой же возможности.  
Затем, был опять переход тем же путём в Саудовскую Аравию и вновь, уже в конце сентября, «Фламинго» стоит в порту Джидда, что расположен рядом со священной Меккой. 

                                Глава  XXXV

   Тимур, Гена, Андрей и Феликс сидели в каюте Тимура, «гоняли чаи».
Был первый час ночи, вахта Тимура, но грузовые операции не производились: похоже был какой-то мусульманский праздник. Феликс, сменившись с вахты, спать не пошёл, а решил «потусоваться» со своими славянами: всех взбудоражила последняя новость, которую моряки сейчас и обсуждали.

А дело в том, что днём на судно заявились два англичанина – инспекторы морского Регистра Ллойда,под надзором которого осуществлял свою деятельность «Фламинго».

Проверив состояние корпуса судна и главного его двигателя и обнаружив массу дефектов: кое-где сквозную ржавчину на элементах судна, которые должны быть водонепроницаемыми, износ деталей механизмов свыше допустимого да и самих механизмов и т.п., эти инспекторы вынесли свой приговор:

судно должно из Джидды следовать прямым ходом на капитальный ремонт, куда (а это в греческий порт Пирей) и было выписано разрешение на разовый переход.

Мужики строили свои планы на будущее, в связи с данной ситуацией.
- Нам с Феликсом, пожалуй, пора уже и контракт завершать: придём в Пирей, как раз девять месяцев пройдёт, даже десятый уже покатит, - сказал Тимур, - или ты думаешь продлить контракт? – обратился он к Феликсу.

- Да нет, Тимур, сидеть на ремонте, конечно же, неплохо. Как механики любят говорить: «Лучше плохо стоять, чем хорошо идти!» Но больше девяти месяцев сидеть на железной коробке – многовато будет.

- Я тоже напишу рапорт; и у меня по времени контракт закончился уже, - сказал Андрей.
- А я буду сидеть тихо, пока не отправят сами, - подключился Гена, я ведь понимаю, что капремонт это – надолго, а зачем им радист на ремонте, тем более в Пирее, где наша контора располагается?

Такой, вот, разговор шёл между моряками, как вдруг откуда-то из коридора надстройки раздался собачий лай, а затем – чей-то дикий вопль! 

- Что там такое? – Тимур встревоженно вскочил и ринулся к выходу, - мужики, сидите, я сейчас!

Спустившись палубой ниже, он узрел следующую картину: судовая собака Дора рвала зубами штанину на орущем постороннем визитёре арабской внешности, а вахтенные матросы Тадеуш и Зигмунд пытались её оттащить прочь.

- Что случилось? – крикнул Тимур полякам, которые наконец-то оторвали собаку от араба с клоком штанины в её зубах.

А оказалось вот что: араб – какой-то местный работяга-электрик, выполнявший ночью ремонт портового электрооборудования решил зайти на «Фламинго» с пустой пластиковой бутылкой и попросить питьевой воды у вахты, а вахтенные матросы, чтобы не торчать у трапа перед этим спустили с привязи Дору, а сами гоняли чаи в матросском салоне.

Во тут-то Дора и набросилась на чужака!  

Кое-как успокоив араба, налив ему в бутылку не воды, а чаю и, возместив моральный ущерб копчёной курицей, Тимур отправил незваного гостя восвояси, а нерадивую вахту «раздолбал»:

- Вы в своём уме? – повысив голос, наехал Тимур на поляков, - представляете, если бы на его вопль отреагировал бы тот цербер, - Тимур кивнул головой в сторону причала, имея ввиду полицая на