Одиссея лейтенанта Иванова

Не ищите на глобусе порт приписки Писец. Нет такого. Но наш славный военно-морской  флот в 90-е годы, преодолевая трудности, до него все-таки дошёл. И бросил якорь. Положение в стране было еще то.

Ниже ватерлинии было всё: от питания до настроения. Вдруг неизвестно куда девалась зарплата. Словно сгинула в морской бездне. И чем она могла помочь, когда инфляция сто двадцать процентов в месяц и цены как телефонные номера.

Чтоб как-то облегчить жизнь, командование организовало бесплатную подписку на газету «Красная звезда» и льготное посещение музеев.  И на том спасибо.
На  флоте оставались самые выносливые или нерешительные. А еще те,  кому деваться было просто некуда или те, кто более ни на что не способен.
Сколько будущих морских полководцев сгинуло в пучине жизненных неурядиц. Кто нашел утешение в алкоголе, кто оказался в психушке, кто ушел из профессии, а кто и просто ушел – свел счеты с жизнью. 

Но некоторые как-то выживали.

На одном из островов Курильской гряды  служил лейтенант Иванов. Лейтенант, как лейтенант. Без связей, кумовства и протеже. Тянул тяжелую воинскую лямку, пил наравне со всеми горькую и выслушивал постоянные упреки от жены. 

Чтобы дернуть на материк, другие решали  всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Кто пил напропалую с начальством, кто заводил дружбу с нужными людьми, скрепленную бурными возлияниями, кто тихо подсовывал плотный конверт в карман шинели, а кто открыто предлагал деньги. Но лейтенант был парень тихий, принципиальный и достаточно совестливый. Давать взятку, скажем прямо, летеха отказывался из принципа, да и не было у него таких денег. Следовательно, шансы его попасть в ближайшее время на Большую землю, равнялись нулю. Как, в прочем, и в дальней перспективе. Ему оставалось только мириться со своей участью и принимать свое положение, как данность:  Раз Родина его сюда направила, то значит так и надо. 

И вот, по какому-то непонятному недоразумению, но скорее всего по разгильдяйству и недосмотру морских чиновников переводят его служить на материк. И даже с предоставлением жилья и на все про все дают срок один месяц. И случается все это под новый год. Ну, просто подарок от деда Мороза. От такого подарка можно и с ума сойти и на этом  и закончить службу, но лейтенант выдержал это испытание.

Целый месяц Иванов носился как наскипидаренный. Собирал различные бумаги, сдавал дела, смотался на новое место службы, получил ордер, упаковал и отправил контейнером багаж, потом, следом и семью. А сделать все это было в то время ох, как не просто. Но лейтенант и это испытание вынес с честью, как Иван-дурак в русских сказках. Дело оставалось за малым: самому перебраться с острова. И тут заноза. Погода зарядила такая, что ни самолету улететь, ни судну  уплыть. Аэродромы и причалы замерли в ожидании. Летеха метался как угорелый в поисках любого транспорта. От отчаяния он подумывал плыть в одиночку на резиновой лодке, и только невозможность приобрести ее, остановила его от такой затеи.

После нескольких дней томительных мытарств, в момент наивысшего отчаянья, когда лейтенант уже и не надеялся встретить Новый год в кругу семьи, он узнает, что завтра мимо острова в надводном положении будет проходить подводная лодка, идущая в Приморье с Камчатки к новому месту базирования. И командир корабля готов принять лейтенантское тело на борт и доставить его в целостности и сохранности до Большой земли. Радости Иванова не было предела. Напившись по этому поводу до изумления, лейтенант сладко заснул.

На следующий день моторка с плохо протрезвевшим  лейтенантом на борту подошла к застопорившей ход лодке, и подводники втащили счастливчика с двумя чемоданами во чрево субмарины.

Попав на лодку, лейтенант первым делом, на правах гостя, проставился на широкую ногу, лез ко всем брататься, чем очень утомил командный состав и был отправлен в каюту, скоротать время в пути и восстановить силы крепким сном.

Сколько он спал, было не ясно, но корабельная беготня команды и сигналы тревоги его сильно не раздражали. Когда спать уже не хотелось в принципе, Иванов вылез из каюты размять ноги. Прошелся по отсекам туда – сюда пока не попался на глаза командиру. Тот вытаращился на него, как на чумного, и, заорав не своим голосом, потребовал к себе старпома.

 Тут и проясняется, пока он спал, лодка получила задание следовать вместо Приморья к берегам Америки для несения боевой службы в составе одного из оперативных соединений. В начавшейся по такому случаю суете про подсаженного на Курилах лейтенанта все забыли, благо он и сам о своем существовании не напоминал.

На главном командном пункте собрался военный совет из командования лодки, думать, как выходить из положения. Ситуация дурно попахивала и не предвещала ничего хорошего. Всеобщим мнением было решено: о лейтенанте не докладывать, самому лейтенанту тоже ничего не говорить, влить водки – пусть пока спит и не мешается под ногами. И командиры погрузились в черноту предчувствия. 

И тут на одну черную ситуевину накатывается, словно волна, вторая. И уже трудно разобрать какая  из них потянет ко дну.

Тревогу забил док. Матросу-контрактнику живот раздуло. И ни туда, и ни сюда – кишечная непроходимость. Ну, кишечная непроходимость, особенно если она оказалась, скажем, не в толстом, а в тонком кишечнике, когда газы не отходят, - штука страшная. Через несколько часов перитонит, омертвление тканей, заражение, смерть.  Док сделал больному ведерную клизму, но вода вышла чистая, а матрос так и остался раздутым и небоеспособным.  О чем и было доложено командиру.

Командир посерел.
 
– Как? Что? Почему?

Док пожал плечами.

– Может, на берегу чего обожрался или отравился. Скорее второе, сейчас  это запросто. У других все нормально. Я обошел все отсеки.

- Мы семь часов в походе. Он что только сейчас почувствовал?

- Говорит, что еще три дня назад.

- И какого хрена сразу не сказал?

- Думал, что пройдет. Терпел.

- Вот терпец, - вымолвил командир. Сказал неразборчиво, то - ли он позавидовал мужеству матроса,  то - ли осознал всю серьезность положения и выругался.

- Старпома ко мне. 

Выпив со старпомом литр коньяка, командир принимает решение,  не далеко ушли, срочно радиограмму в штаб: "На корабле кишечная непроходимость. Прошу прервать службу". 

Штаб долго молчал. Дело серьезное, не каждый возьмет на себя ответственность принять решение о прекращении боевого задания. Советовались с Москвой.
Наконец отреагировали: “Сделайте клизму”. Капитан, с надеждой,  "Сделали, не помогает".

Штаб дал новое указание:  "Еще сделайте". 

Капитан: "Сделали. Шансов мало. Доктор подтверждает. Разрешите в базу". 

Еще время на раздумывание. “Следуйте указанному маршруту для выполнения боевой задачи. В случае нештатной ситуации будет присвоено звание героя. Конец связи”.

Кому будет присвоено звание героя, штаб не уточнил.

Про нештатную ситуацию командир все понял, про звание героя не совсем. Но так как штаб не озвучил, что посмертно, он принял это на свой счет. 
Немного отпустило. Передав управление старпому, капитан отправился в каюту. Не успел расслабиться, как стучится док.

- Газы пошли!

Командир и не понял сразу. Подумал, что опять ЧП. Что за напасть?

- У больного газы пошли, - радостно доложил доктор. – Теперь все в порядке будет. Отсидит в гальюне пару часов, и все дела.

- Передай боцману, чтобы после выписки сразу три вахты вне очереди гальюны чистить. Чтобы не жрал, что попало.

И повеселел капитан. Гора с плеч. Хоть и одна. И на фоне одной, рассосавшейся самой проблемы, вторая уже не казалось уж такой неразрешимой. А, может, и обойдется. Все познается в сравнении. Одна проблема против двух, ситуация гораздо выигрышнее.  Может, дадут отбой и обратно на базу или летеха перепьет  и с сердцем что-нибудь случится. Всякое бывает. Тем более, на берегу предупреждены о возможной нештатной ситуации. А  дальше, видно будет.

И следуют они прежним курсом на перископной глубине.

Через сутки акустик докладывает: “Слышу шум винтов. Американцы. К нам идут”. 

Это там наверху они неприятели. А под водой капитаны неплохо ладили. У каждого свое задание, которое надо выполнить и доложить. А чтобы не случилось какой-либо заварушки, которой никому не надо, ни под водой, ни, тем более, на поверхности, иногда приходилось  нарушать устав и приказы. Конечно, это попахивало изменой Родине, да, попробуй, докажи.

Шла подлодка ВМС США USS Hampton, SSN-767  класс «Лос-Анджелес», секретная субмарина, которая базируется на пирсе № 22 морской станции Норфолк в секции Тайдуотер в штате Вирджиния. Восьмая эскадра.

Это по документам секретная, а так – свои ребята. Хэллоу! Все их позывные, коды  и частоты на нашей подлодке знали. А, как-как? В обмен на свои. Вот, только не надо осуждать, там, на суше, и не такое творится. Конечно, с одобрения капитана. Были ли одобрение свыше, неведомо. Все-таки “военная тайна” не пустые слова.

Командир выходит на связь с кэпом.

- Хау ду ю ду. Вэлком ту раша.

- Приветствую, Борис, спасибо. Есть проблемы?

- Да так, мелкие заморочки.

- Мне трудно понять выражение: мелкие заморочки. Поясни.

Командир, как мог, объяснил ситуацию. Из его мешанины русского и английского, сдобренной отборным матом, кэп разобрал только, что на русской подлодке находится пассажир, на которого не поставили на котловое довольствие, и его надо срочно вернуть обратно, а то все пойдет не по уставу. А это может привести к серьезным последствиям. Серьезные последствия кэп оценил как третья мировая война. И проникся.

Еще подумал: Только у русских может быть такой бардак, чтобы на секретной русской подлодке оказался лишний человек. Но на всякий случай приказал старпому сверить наличный состав со списочным на своей субмарине.

Кэп поинтересовался:

- А куда мне его?

- Прибавь три узла. У тебя по курсу сухогруз “Луизиана”, везет гречку. Передай туда, а они пусть дальше сами думают. Пусть скажут: Подобрали в море. Если не хотят проблем, то могут оставить в порту. Дальше пусть пассажир сам выбирается.

- О, кей. Но коньяк с тебя.

- А то. Что мы не русские, что ли. Конец связи.
 
 
 
Это надо было видеть. Под покровом ночи, вопреки всем уставам, приказам и директивам высшего руководства, всплывают две подлодки. С одной спускают резиновую лодку. Небольшая суматоха. Слышен звук тела, падающего в воду, непроизвольное: Ой, бля! Еще большая суматоха. Плеск воды на фоне горластого: А я лягу, прилягу…

Расстояние между подлодками метров пятьдесят, несколько гребков, по всем нормативам минуты три. Уложились в полчаса.

Передали американцам тело Иванова, деньги, записку с адресом, дюжину водки, чтобы летеха  не очухался, коньяк для капитана и пожелания успехов в боевой и политической подготовке. 

Но никто не видел. А, значит, ничего и не было. Может и к лучшему. Иначе для многих этот маневр мог сказаться на дальнейшей карьере, и не в смысле повышения по службе.

И включает американец все  узлы, и догоняет свой сухогруз, идущий в наш порт, договаривается с капитаном, выдает ему деньги, водку, записку и груз.

И все вроде бы налаживается, все следуют своим курсом, кроме лейтенанта. Но тому все по барабану,