Произнося эти слова, Дитрих выпрямился, лицо его посуровело. А Евлап, трепеща, смотрел на человека, способного по своему усмотрению менять историю древней планеты.
Возникшее напряжение разрядило треньканье видеофона. Включив прибор, Штригель увидел на экране лицо Натона. Сын выглядел расстроенным.
– У нас проблема, отец, – поздоровавшись, сказал он. – Мы сбились с ног, пытаясь выяснить, кто погиб в парке, но это не самое страшное. Беда в том, что некоторые из них поленились вовремя сдать клетки в банк.
– Их много? – спросил Дитрих.
– Достаточно. Не меньше двадцати человек.
– Учитывая, как ценна каждая жизнь, цифра чудовищна. Но, Тоша, что мы можем сделать?
– Ничего, – печально ответил сын.
– Тогда не забивай этим голову и постарайся успокоиться. Кстати, где Грета? Я не думал, что она так задержится. У неё какие-то дела?
Дисплей продемонстрировал Штригелю, как смертельная бледность разливается по лицу Натона. Он встревожился.
– Что случилось, сынок?
– Отец, её нет дома. Я думал, что Генриетта с тобой. Господи! Ты помнишь, она собиралась…
– … присоединиться к нам в парке, – закончил Дитрих.
Он побелел, пальцы сжали подлокотники кресла.
– Грета, скорее всего, шла по западной аллее. Значит…
Мужчина закрыл лицо руками, и голос его зазвучал глухо.
– Значит, она либо погибла, либо захвачена монстрами. Я должен выяснить, что с нею стало, – вскочив, воскликнул он. – Если она умерла, мы её возродим, если же в плену, то…
Несколько пар глаз выжидающе смотрели на Верховного правителя.
– Я спасу её, – решительно произнёс он, – отправившись с людьми Фридриха. Без жены ни жизнь, ни власть для меня не имеют значения.
Лишь один из присутствующих осуждающе покачал головой, остальные же, обменявшись понимающими взглядами, сочувственно кивнули. Дав распоряжения по работе правительственного кабинета, Дитрих на время передал полномочия Евлапу и покинул Берлин.
