школе увлекался морем, любил читать про путешествия и морские плавания на парусниках, усердно изучал астрономию и географию. Он готовил документы для поступления в мореходное училище и хотел уехать в самом ближайшем времени, потому что там были жёсткие правила приёма, прежде всего, медкомиссия. Ленка… Она так и не появилась на условленном месте. Мы решили зайти к ней домой, узнать, что случилось. Идти не хотелось, её отец нас не очень-то жаловал. Вообще он сильно изменился, начал употреблять спиртное, хотя раньше, может, из-за дочки, пьяным домой не приходил. Дверь открыл с грубой интонацией:
– Чего припёрлись? Чё вам надо?
– Позовите, пожалуйста, Лену, – спокойно произнёс Юрка, как будто не замечая неприветливого тона.
– Нету её. Уехала. Так что прочь идите!
– Куда уехала? Зачем? Скоро ли вернётся? – наперебой спросили мы почти одновременно.
– Не знаю, и знать не желаю, – с непонятной горечью произнёс он, поглядывая на сложенный вдвое листок, лежащий на тумбочке у входа. – Идите, парни, нету Лены. Уехала. – Он повторил свой предыдущий ответ, глядя с особым упрёком на Кэпа, как бы подозревая его в чём-то нехорошем. Потом начал несильно, но твёрдо выталкивать нас за дверь, дыша в лицо водочным перегаром. Мы в недоумении спустились с лестницы, а Кэп вообще в лице переменился. Решили, что зайдём через несколько дней, может, всё успокоится. Но ничего не изменилось. Лены не было, а её отец ещё более пьяный, заорал, чтобы больше к нему не приходили, а не то бошки поотрывает. В следующий наш приход дверь вообще не открылась. Никого в квартире не было.
Юрка уехал в мореходку сдавать документы, проходить медкомиссию, Серёга тоже уехал, а я, по совету родителей, подал документы в местный мединститут. К этому вынуждали и семейные обстоятельства.
Отец всю жизнь работал врачом-хирургом в районной поликлинике. Работа там, конечно, не отличалась большой сложностью. Гнойные воспаления, порезы, ожоги, перевязки… Во всех ответственных случаях, требующих дополнительных анализов или операций, пострадавших направляли в больницу. Мать учительствовала в младших классах, она была моложе отца на целых тринадцать лет. Их брак был по любви, хотя, может быть, не такой горячей, какая бывает в юности. Папа в ней души не чаял, особенно после рождения сына, то-есть, меня. Родители, как тогда было принято писать в газетах, представляли собой «дружную трудовую советскую семью». Две младшие сестрёнки родились одна за другой на десять лет позже меня. Понятно, что их жизнь сразу после рождения, и потом, когда они чуть подросли, проходила вдалеке от моих интересов. Конечно, я помогал родителям, когда меня просили что-нибудь сделать по дому, но без особого желания.
В нашей двухкомнатной квартире с появлением малышек стало очень тесно, и я с нетерпением ожидал окончания школы, чтобы устроиться жить в студенческом общежитии.
Началась подготовка к вступительным экзаменам, многие разъехались, и школьная дружба распалась. С родителями друг друга, как и почти все подростки, мы не очень контактировали, разве что называли их по имени-отчеству, когда звонили по телефону, просили позвать Юру, Лену или Серёжу. А Ленка вообще тем летом исчезла. Её отец мне ответил, когда я ещё раз попытался в конце лета что-нибудь узнать о Лене, что она уехала к тётке, и не писала никаких писем. Казалось, что он и сам не знал ничего. А про тётку сказал, чтобы от него отстали. Он был «под газом», но не настолько, чтобы ничего не соображать. Просто не хотел отвечать на мои вопросы.
Как мы и договаривались на последней встрече, и Юрка, и Серёга сообщили письмом о своём поступлении, и я тоже ответил, что буду врачом. Письма писать мы были не мастаки, о скайпе и электронной почте тогда слыхом не слыхали, а телефонные междугородние звонки стоили дорого. Дни потекли один за другим, нити между всеми нами оборвались.
Из одноклассников, особенно тех, кто поступил в иногородние вузы, после окончания учёбы мало кто вернулся в родной город. Контакты, о которых теперь вспоминалось с лёгким ностальгическим чувством, как-то не наладились. Встречи не получались. И времени свободного почти не было. У кого-то практика летняя, у кого-то турпоездка с родителями, а Юрка просто уходил в учебное плавание.
После окончания института и ординатуры я начал работать анестезиологом в городской больнице. Для жилья мне выделили «комнату для молодых специалистов» в том же общежитии мединститута. Время не шло, а просто бежало.
Глава 2
С Наташей, как это часто бывает у врачей, мы познакомились в больнице. Она проходила летнюю практику, а я был куратором их группы. Может быть, наши пути и не сошлись бы, но тут , как всегда, явил себя Его Величество Случай.
Наташа, прибираясь на шкафу, упала с колченогой больничной табуретки, и так неудачно, что сломала руку и получила серьёзную травму головы. Мне пришлось оказать ей первую помощь, а потом принимать участие в черепной операции. Наташа лежала в моей палате и очень терпеливо, даже с некоторым юмором переносила все неприятные процедуры.
– Виктор Сергеевич, а я не стану идиоткой? – спрашивала она в первые дни, когда половина её головы была перемотана бинтами.
– Нет, Наташенька, что ты! Твоего интеллекта хватило бы на десятерых. Так что, если даже ты потеряешь десятую часть, всё равно будешь в девять раз умнее многих, – старался я отвечать в тон. В действительности у неё тогда положение было несколько серьёзнее, потому что начинался отёк мозга.
Чуть позже, когда здоровье девушки пошло на поправку, Наташа стала опять шутить со мной:
– Товарищ доктор, а не отразится ли шрам на моей внешности? А то вы ведь тогда меня не полюбите. Вы же знаете, что почти все пациентки непременно влюбляются в своего лечащего врача. Особенно такого, как вы. Так как, я не стану уродиной?
– Нет, Наташа, нет, а потом я бы тебя всё равно полюбил. Ведь ты стала моим лучшим профессиональным экземпляром. Я даже статью написал о твоём случае.
– Ой, Виктор Егорович, ловлю вас на слове. Смотрите, не обманите бедную девушку.
У меня действительно к Наташе возникло тёплое чувство. Может, это и не была горячая страсть, как пишут в романах или телесериалах, но мне нравилось говорить с этой остроумной и раскованной девушкой, вселявшей в меня уверенность и хорошее настроение. Я часто задерживался в больнице сверхурочно, не только из-за дополнительной оплаты, но и чтобы получить возможность поболтать с Наташей.
После её выздоровления всё пошло как-то само собой, по накатанным жизнью сценариям: прогулки, кино, воскресные походы «на природу» – в лес, на речку, поцелуи и объятия, разговоры о детстве и юности.
Наташа была из деревни, большой деревни, там была семилетняя школа и клуб. Семья была крепкой, работящей. Родители не признавали абортов, и дети для них были в радость.
Наташа родилась последним, седьмым ребёнком. Двое детей умерли во младенчестве, а разница в возрасте с младшим братом составляла шесть лет. Девочка росла общей любимицей. Как это иногда бывает в многодетных семьях, в таких случаях «последыш» растёт капризным, избалованным, но с Наташей такого не случилось. Сама деревенская жизнь с её ежедневными домашними заботами об огороде, корове, курах и прочей живности не позволяла лениться. Наташа росла здоровой, весёлой, хорошо училась. Очень любила читать, и в деревенской школе перечитала всю школьную библиотеку. Окончив семилетку с похвальной грамотой, она стала ходить в восьмой класс уже в райцентре, за десять километров, что для сельской местности не считалось большим расстоянием. Если погода была очень холодной или дождливой, она оставалась ночевать у старшей сестры. Варя, самая старшая из детей, поселилась в райцентре года три назад, после замужества, а братья намеревались остаться в деревне. Старший тоже уже был женат.
Наташа помогала Варе нянчить маленького сыночка, и сёстры крепко сдружились, несмотря на большую разницу в возрасте. Ната с терпением и любовью ухаживала за своим племянником, особенно её помощь нужна была, когда Ванечка болел. Может, именно тогда у неё выросло желание стать детским врачом.
Родители понимали, что дочка должна учиться дальше. Она успешно окончила школу, не дотянув немного с математикой до медали, но родители всё равно гордились дочерью, гордились её выбором почётной профессии и радовались, когда она поступила в медицинский институт.
К началу распределения молодых врачей мы зарегистрировались. Наташу, как мою жену, направили в городскую больницу.
Свадьба была скромная, безо всяких теперешних автомобилей длиной с автобус, кукол и лент. Просто после росписи в загсе и обмена недорогими колечками «брачующиеся», как высокопарно выражаются в ЗАГСе, со своей свитой направились в родительский дом, где всё уже было приготовлено. Приехали родители Наташи и познакомились с моими. К нашей радости, они очень понравились друг другу, видимо, в нормальных трудовых семьях всегда есть что-то общее. Наташина сестра Варя тоже приехала с мужем и Ванечкой, который уже перешёл во второй класс. Ванечке нужно было показать город, его достопримечательности, парк с детскими качелями-каруселями, театр, пристань…
Мои сестры, уже взрослые, не присутствовали. Катя занималась в спортивной школе олимпийского резерва, а Зине нравились истории и легенды, краеведение. Она принимала участие в разных турпоходах и экскурсиях по стране. Потом уехала учиться в Челябинск, похоже, с каким-то своим другом, с которым познакомилась в одном из походов. Они обе прислали поздравительные телеграммы. И, конечно, мои и Наташины друзья и коллеги… В квартире родителей были сдвинуты все столы, в том числе и кухонный, недостающие стулья и табуретки попросили у соседей. В те времена не принято было ходить в кафе и рестораны. Да и не было почти что этих кафе. Наступал конец СССР, с продуктами в стране было туго. Талоны выдавали, почти как карточки в войну. Нечего и говорить, что комнату украсили воздушными шариками, цветами, яркими открытками с поздравлением новобрачных и пожеланием счастья в жизни. Свадьба получилась очень веселой. Знакомились, пили за здоровье молодых, родителей, друзей, пели песни тех лет, рассказывали анекдоты.
Наташа потом говорила, что её родители были немного разочарованы, думали, что «гулять» будут хотя бы пару дней, и будут привычные свадебные ритуалы вроде «выкупа невесты», обсыпания молодожёнов зерном и тому подобное, но всё равно им понравилось.
От горздрава нам выделили однокомнатную квартиру с телефоном, как положено врачам, и мы начали вить своё гнездо.
Наташа оказалась для меня не только любящей женой, но и верным товарищем по работе.
Позавчера нам с ней пришлось участвовать в операции тяжело больного человека, выздоровление было, как говорится, «фифти-фифти».
Теперь вот звонок с просьбой о помощи от Ленки, девушки, которая объединяла нас гораздо сильнее, чем мы тогда думали, и о судьбе которой я не знал решительно ничего. Тогда, в юности, казалось, что мы были влюблены, но,
