наверное, питали к ней глубокую привязанность и уважение. Нет, это не те слова, но я не знаю, как назвать это чувство дружбы и восхищения. Для Юрки, наверное, это было другое чувство…
Сейчас, взволнованный звонком из прошлого, я с нетерпением ждал возвращения жены из супермаркета, чтобы рассказать о Ленке и своей юности.
Наташе уже стукнуло тридцать пять, но стройная фигура и лёгкая, быстрая походка делали её похожей на девчонку-студентку.
Едва раздевшись и посмотрев на меня, она сразу спросила:
– Что, мой друг, ты стал не весел? Что ты голову повесил?
– Нат, ну откуда ты всё сразу знаешь?
– Я всё про тебя знаю – и про сейчас, и про потом.
– Ну, ладно, сдаюсь. Мне звонила Ленка…
… Рассказ о далёком выпускном вечере прошлых лет занял добрых часа два, потому что я сам иногда вспоминал с трудом некоторые наши тогдашние слова и поступки.
Ната слушала внимательно, и даже не перебила ни разу никаким вопросом. Словно понимала что-то такое, чего я и сам не осознавал.
– Ну, и что ты теперь хочешь сделать? Ну, с мужем понятно, ты сделаешь всё, что в твоих силах. Можно проконсультировать и её сына. Но ведь ей сейчас нужна моральная поддержка… Поэтому ведь Лена и звонила. Наверняка она уже знала о проведенной операции, и то, что Виктор Галеев, то-есть ты, помогал вытащить его после остановки сердца… Ты пойдёшь к ней?
– Да, конечно. Пойду. Обязательно. Как же иначе? Я очень хочу её увидеть.
– Ты прав. Нельзя забывать прошлое. А как ты думаешь, где теперь Юрка? Вы с ним давно не виделись? Ты говоришь, что он был влюблён в Лену?
Вот балда, как же я не вспомнил о нём? Наверное, из-за неожиданного появления на горизонте Ленки.
Мысли скакали от прозвучавшего Ленкиного голоса, чуть с хрипотцой, как и раньше, к неважному состоянию мужа, да ещё она сказала, что ребёнок болен…
– Юрка не живёт в нашем городе, но приезжал сюда пару раз. К сожалению, встретиться не удалось, я был на стажировке. Когда вернулся, родители доложили мне, что звонил Юра. Расстроился, что не удалось повидаться и просил передать привет.
– А больше ничего не сказал? – спросил я тогда у матери, она с ним разговаривала.
– Да нет. Сказал, что у него всё нормально, жив-здоров.
– А не сказал, как у него личная жизнь? Женился или нет?
– Нет. Я не спрашивала, а он, видимо стеснялся говорить о себе.
Мне тогда было как-то неудобно задавать маме дальнейшие вопросы, и всё забылось. А теперь вот так всколыхнуло душу и сердце…
– Молодец ты, Нат, что так быстро реагируешь. Я как-то не очень сразу начал соображать, что делать. Уж очень неожиданно… Дай-ка я погляжу старый телефонник…
Через минуту я набирал давно забытый номер, надеясь всё разузнать от матери Юры, Сании. Но неожиданно услышал в трубке Юркин голос.
– Привет бывшему Кэпу! – радостно заорал я в трубку. – Узнаёшь?
– Ещё бы! Кто, кроме тебя, мог так меня назвать? И как ты сразу попал на меня! Я ведь только вчера вечером приехал! Ну, блин, судьба, наверное…
– Да, это похоже на судьбу. Я ведь знаешь, чего звоню? У Ленки несчастья одни… Она мне сегодня позвонила, муж её прооперирован, сын болеет…
– У Ленки… – произнёс Юрка каким-то срывающимся голосом. – А она разве здесь?
– Да, она просила зайти к ней, – продолжил я, не обращая внимания на Юркину интонацию. – Давай сегодня сходим к ней, а? Ты знаешь, мы не виделись лет двадцать, и я… как тебе сказать… ну, ты понимаешь… Я поэтому очень обрадовался, услышав тебя.
– Да, я понимаю, – ответил Юрка чуть замедленно, в голосе слышалось напряжение. – Я согласен, встретимся на автобусной остановке. Ты ещё не забыл, где? Через полчаса жду тебя в машине.
Юрка тут же повесил трубку, и я не успел ничего возразить. Пришлось спешно одеваться. Наташа мне помогала собрать нужные вещи, если придётся осмотреть её сына. Она ничего мне не говорила, только поцеловала у порога и чуть крепче обняла.
Глава 3
До остановки я почти бегом пролетел полквартала, но Юрка уже ждал меня, прислонившись к серо-голубому «жигулёнку». Мы поприветствовали друг друга старым капитанским жестом, подняв кулак над головой.
– Ты надолго приехал? – первым делом спросил я.
– Не знаю, может быть, навсегда. Я попозже тебе всё расскажу.
Он не сильно изменился со дня нашей последней встречи, которая была так давно, словно в незапамятные времена. Выглядел очень усталым и каким-то потёртым, хотя одет был довольно хорошо. Но не модно.
– Почему ты на «жигульке»?– спросил я. – Напрокат взял, или это отцовская?
– Потом, потом, – отмахнулся от моих вопросов Юрка. Он включил зажигание и плавно тронулся с места. – Скажи, ты так ничего и не знаешь о Лене?
– Нет. Я вообще не знал, что она вернулась. Она не звонила. – Я передал ему короткий телефонный разговор.
– Ладно. Приехали. Смотри, вот её дом.
Припарковавшись почти у подъезда, он уверенно нажал на кнопки домофона.
Мы вошли в знакомую дверь, которую раньше много раз открывали просто за дверную ручку. Отец Ленки работал «дальнобойщиком», много ездил, особенно когда Ленка училась в старших классах и была «почти взрослой». Так что маленькая двухкомнатная квартирка-хрущёвка частенько зимой служила прибежищем для наших «сборищ». Здесь мы чувствовали себя свободнее, чем у Серёги, ограничиваясь чаем с бутербродами, сушками или с чем придётся. И говорили, говорили, говорили… Больше о своём будущем, когда мы уже будем взрослыми и, возможно, знаменитыми. Это я сейчас так думаю, а тогда… близкая послешкольная жизнь как-то не так сильно волновала, в отличие от призрачной и далёкой, как исполнение мечты.
Дверь открылась, едва мы поднялись на третий этаж. Видимо, Лена стояла перед входом, ожидая нас, поднимающихся по лестнице. В малюсеньком и темноватом входном тамбуре, где и двум-то человекам было тесно, мы смущённо вешали куртки, боясь как следует взглянуть друг на друга. Боясь увидеть следы времени на лицах самых близких когда-то людей. Нет, не физических признаков, мы были ещё достаточно молоды, чтобы внешность сильно изменилась. Я опасался увидеть в Лене душевную усталость, разочарование в жизни, надломленность, да много ли чего ещё. Но нет, Ленкин голос, по-прежнему низкий, с лёгкой, почти незаметной хрипотцой, звучал так радостно, и объятия были такими горячими, что сразу стало легко и непринуждённо, как будто и не было этой пары десятков лет после нашей последней встречи. Как будто растаяла эта полоса времени в жизни каждого, о которой мы почти ничего не знали.
Я внимательно наблюдал за Ленкой и Юркой. Они ведь были влюблены. Почему разошлись? Почему Лена исчезла с нашего горизонта? Чей сын у неё?
Обняв и поцеловав меня, Лена и Юра глядели друг на друга словно слепые, несколько секунд находясь в настоящем ступоре. Потом просто, без единого движения, как мне показалось, переместились в пространстве и объединились в одно целое. Я побыстрее прошёл в комнату, не желая стать свидетелем их первой встречи за долгое время. За долгое ли? Это для меня прошло двадцать лет, а для них? Я ведь ничего не знал о жизни Лены.
Через несколько минут мы уже сидели за круглым столом, покрытым какой-то бархатистой тканью с кистями. Таких столов уже давно не было в современных квартирах. Но у Ленки всё осталось по-прежнему, как было у её родителей.
Отец Лены так и не женился после смерти матери, даже когда дочка внезапно уехала из города. В конце того лета, когда Юрка приехал на несколько дней попрощаться с родителями перед поступлением в мореходку, мы снова попытались узнать у него, куда уехала Лена и знает ли он её новый адрес. Но он был неразговорчив, и чувствовалось, что его что-то сильно гнетёт. Адреса он не назвал, даже не сказал в каком городе Лена сейчас живёт. Почему отец не хотел ничего говорить? Почувствовав, что наше присутствие ему неприятно, мы попрощались и ушли. Вскоре все разъехались, и, как говорят, «с глаз долой, из сердца вон». Время бежало быстро и незаметно. Года два назад я случайно увидел отца Лены на трамвайной остановке. Он выглядел совсем дряхлым стариком, хотя ему едва перевалило за шестьдесят. Из широкого кармана плаща выглядывало горлышко бутылки. Не надо даже быть врачом, чтобы представить себе его дальнейшее недолгое существование. Сгорбленная фигура, трясущаяся голова говорили сами за себя…
По телефону Лена сказала, что приехала на похороны отца с месяц назад. И ещё добавила, что теперь будет жить здесь постоянно.
Я прошёл в смежную комнату, где должен был находиться её сын, которого она назвала Юрочкой. В честь нашего бывшего Кэпа, что ли? Мальчик, конечно, выглядел не очень здоровым, но ничего опасного я пока не обнаружил. Нужно было сделать несколько обычных анализов и провести обследование позвоночника. По телефону Лена только сказала, что сын быстро устаёт, ему трудно высидеть уроки в школе. Пока я осматривал ребёнка, из комнаты, где сидели за столом Юра и Лена, не доносилось ни звука. Я думаю, что они просто смотрели друг на друга и говорили глазами. Так бывает, говорят, у родственных душ. Может быть и так…
Присоединившись к их обществу, я стал сообщать Лене о состоянии сына, какие анализы надо сделать, и чтобы она пришла завтра с мальчиком в клинику, и что я сам проведу Юрочку на разные консультации…
Потом, конечно, более-менее подробно описал операцию Олега. Состояние у него было очень тяжёлым, но не безнадёжным. Лена слушала как-то рассеянно, будто болезнь мужа её не волновала.
О многом мы говорили в этот вечер, стараясь всё же не задевать больные точки о пролетевших двадцати годах жизни. Вспоминали школу, наши встречи на реке, говорили и об одноклассниках, о которых хоть что-то знали, о своих родителях, которым в юности уделяли так мало внимания. Вспоминали Серёгу. Он не приезжал в наш город ни разу, да и что ему было бы тут делать? Ностальгировать по прошлому было как-то рановато, тем более, что его судьба складывалась очень благополучно. Лет через пять он прислал небольшое письмецо. Писал, что у него всё в порядке. Помнится, женился он рано, кажется на четвёртом курсе. После окончания иняза хорошо устроился на работу в торговом представительстве, много раз бывал в зарубежных командировках. Сейчас его сын уже должен заканчивать институт, а дочка, кажется, перешла то ли в последний класс, то ли уже получила аттестат. У меня как раз в разгаре были серьёзные отношения с Наташей, и я не помню, ответил что-либо, или нет. Когда всё складывается у людей хорошо, вроде бы и говорить не о чем. Вот, когда идут беды, болезни – тогда да.
Почувствовав, что у Лены с Юркой предстоит длинный разговор без свидетелей, я попрощался, ещё раз повторил, к кому надо обратиться в больнице, чтобы увидеть мужа. Да и вообще было бы лучше позвонить мне вечером. Тихо спустившись с лестницы, я всё думал, что же могло произойти в жизни Лены и Юрки, что так изменило их судьбы.
