Юрка.
– Давно, лет двадцать назад, была такая хулиганистая банда. Да не банда даже, а так, мелкая группа бандитского пошиба. Пограбить, избить, изнасиловать девок… По квартирам они не шастали, а на тёмных улочках – само то. Пострадавшие далеко не всегда обращались в милицию, поскольку им в случае заявы обещали морду начистить. Ну, или того хуже. Деньги вымогали тоже, грозя бедой родственникам. Старшим у них был мужик, наверное, уже за тридцать. Погорели они на краже со взломом и убийством, просчитались, наверно. Не ожидали, что в квартире будет хозяин… Я тогда ещё совсем мелким был, больше по рассказам говорю. В общем, дело вышло в печать, было это всё в конце восьмидесятых. Тогда много случаев было с ограблением, со взломом ларьков. А раз убийство, милиция, конечно, зашевелилась. Загребли, суд был открытый. Много народу пришло, свидетелей. Тоже, видать, пострадавшие. Осудили всех на разные сроки, старшему пятнашку дали. Вот это и есть тип, которого вы ищете.
– А почему ты знаешь, что именно его мы ищем?
– Да вы говорили, что у него примета есть – тонкий шрам на лбу. Такой, как бывает от глубокой царапины. К врачам он, б… , не обращался, след и остался заметным. Могу только сказать, что после отсидки все откинувшиеся становятся только злее и опаснее. Видно, хорошую школу проходят. Так что смотрите…
– А зовут как, адрес? – опять повторил Юрка.
– Какой адрес сейчас – не знаю. А раньше жил – вот, смотрите, – и протянул клочок бумаги. Да вы можете пойти в библиотеку, посмотреть подшивки старых газет. Там и фотографии были. Как зовут – не помню уже. А сейчас кличка – Меченый. В милицию за справками не советую обращаться, мало ли там прикормленных! Ещё донесёт ему кто, что, мол, тобой интересовались… Сами понимаете, что может быть…
Он замолчал, мы тоже молчали. Я сразу прикинул, что этот дом почти соседний с Ленкиным… В глубине двора. Всё вроде сходится. Юрка-то ведь никак не сопоставит эти факты, а если узнает? Он же попрётся на верный нож! Понаблюдать надо сначала, может, и теперь там живёт? Ладно, об этом после. Надо ещё сходить к этому адвокату, о котором говорил Серёга. Веснин, кажется? Присоветует что-нибудь, подскажет… Нельзя сейчас пороть горячку. А Юрку надо нацелить на помощь отцу. В конце концов, контрабанда и личная месть – это разные вещи. Они могут быть и вместе, и сами по себе.
– Спасибо, Петруха, – поблагодарил я и, подумав, добавил: – если сможешь чем ещё помочь в этом деле, будем тебе обязаны. Вот мой телефон, запиши, только без названия адресата. А лучше запомни. И тебе, и мне будет спокойнее. Я твой тоже запомню.
Глава 19.
Утром, проводив Серёжку вместе с Олегом на поезд, я направился домой. Серёга пообещал вернуться как можно скорее, поскольку, как он сказал с улыбкой, «коней на переправе не меняют». Шёл последний день моего «отпуска», если так его можно назвать. Ну, кто же знал, что всё так обернётся!
Наташа ушла к Лене, чтобы вместе отправить Юрочку и поговорить с женщиной, сопровождающей детей в лагерь. Раньше это были пионервожатые, а как теперь они называются? Да какая разница! Наташе говорили, что это очень хорошее, красивое место. И питание тоже хорошее. Ну как же, дети медработников! Мальцу будет крайне полезно не только в смысле здоровья, но и в смысле общения. Теперь у Лены есть постоянная защита, что тоже очень хорошо. Кэп глаз с неё не спустит! А я схожу к Веснину. Сергей говорил с ним только о «наркотических делах», а я попробую закинуть удочку насчёт бандюков. Осторожно, конечно. Надо посмотреть, что это за человек. Это не очень сложно. «Спроси человека, что он читал, и я скажу, кто он есть» – если перефразировать известное изречение. И оно очень справедливо!
На визитке, оставленной мне Сергеем, было написано: «Адвокат Веснин Александр Петрович» и рядом рабочий номер телефона. Секретарша ответила мне безразлично-вежливым тоном, что нужно предварительно записаться на приём.
– У меня срочное дело, – неуверенно пробормотал я, не зная, под каким соусом сейчас, когда нет Серёги, мне нужно обращаться. – Этот телефон мне оставил мой друг Шаевич, и сказал, что я могу обращаться в любое время.
– Ах, Серёжа! – радостно изменившимся голосом воскликнула она.
«Вот бестия», с завистью и уважением подумал я о Сергее. Всех умеет обаять!
– Да, это по поводу дела Атлантова.
– Знаю, знаю. Подойдите часикам к двум, будет время обеда, и вы сумеете обсудить всё, что вам нужно, я предупрежу, – в словах секретарши звучало горячее желание помочь.
Без четверти два я стоял перед столом Алёны в приёмной Веснина. Она, мило улыбаясь, объяснила мне, как пройти в соседнее кафе, где обычно обедали сотрудники учреждения, и сказала, что адвокат уже знает и ждёт меня.
В небольшом уютном зале кафе плавал восхитительный запах свежей выпечки, жареного мяса и кофе. Народу действительно было много, свободных столиков я не заметил. Но зато у боковой стенки, рядом с окном, из которого открывался вид на двор дома и детскую площадку, сидел мужчина, подававший мне знаки рукой и указывающий на пустое место. На вид ему было не больше пятидесяти, только вот почти седые волосы наводили на раздумье. Сухощавый, среднего роста, с резкими чертами продолговатого лица и умными тёмными глазами. Я быстро направился к нему, и хотел представиться, но он замахал руками и приветливо промолвил:
– Знаю, знаю, Виктор Егорович. Алёна всё о вас доложила. Я заинтересован проблемой провоза наркотиков, и потому доказать полную непричастность Атлантова будет и моей главной целью. Поскольку нет прямых улик о связи моториста с перевозчиками, ему пока вменяется в вину недоносительство. Однако, кроме пальчиков на пакетах, причём только на одном, учтите! – никаких улик нет. Моторист держал его в руках, он и сам не отрицает этого, сказав, что удивился, увидев незнакомый пакет и взяв его в руки. Он добавил, что хотел отнести его капитану после рейса, поскольку сейчас начинается погрузка товаров и пассажиров, доклад о готовности двигателей и необходимая работа перед отплытием. Учитывая, что Атлантов имеет очень хорошие характеристики от начальника пристани и товарищей по работе, был всегда аккуратным и добросовестным в выполнении всех инструкций, защита имеет хорошие шансы на его освобождение. Тем более, что главные подозреваемые исчезли. Все работники правосудия понимают, что вынесение поспешного приговора будет расценено печатью, как укрывательство коррупции. Если подстава и ежу понятна, то поднимется скандальная волна. А им это надо? Так что я надеюсь, что скоро ваш подопечный будет отпущен на свободу. Под подписку, разумеется.
– Это очень хорошо, – ответил я, – у него плохо со здоровьем. Обрадую его сына, Юрия Леонидовича. У него одной проблемой будет меньше.
– А что, у него ещё есть неприятности? – Удивился Веснин.
– Да, и ещё какие! Знаете ведь поговорку, что «беда никогда не ходит одна»? Вот и у него тоже.
– Я слышал, что сын его совсем недавно приехал, его много лет не было в городе. Кому же он успел встать поперёк дороги?
– Я думаю, что всё началось пару десятков лет назад. Ещё со времён нашей юности. Та, начавшаяся «во время перестройки» вседозволенность, именуемая тогда свободой, создала много криминальных проблем и отморозков, готовых на всё. Слабость власти и нищета основного населения, потерявшего всё своё достояние, перешедшее в частные руки…– я покачал головой и поморщился, почувствовав во рту тошнотворную гадость от газетных слов, – породили многочисленный теневой, то-есть, криминальный бизнес. Разве не так? Как вы считаете?
– Так, конечно. Кто же сейчас спорит об этом! – дальше он в тон мне продолжал в таком же статейном стиле:
– Раньше у российского народа была цель, объединяющая всех людей: создать общество коммунистического толка, где труд почётен, а его оплата справедлива. Война тоже добавила единения для защиты Родины, как ни высокопарно это звучит в настоящее время. Жаль, что призыв «победить врага» или «победить любой ценой» очень сильно разнятся. Эта «любая цена», связанная с ошибками и просчётами государственной власти, вылилась в море крови и разрушений. Да что сейчас говорить об этом! Время не вернёшь, и жертвы войны не воскреснут. Кто-то из военачальников сказал, что «если есть подвиги в любом деле, не только военном, но и по жизни, это просто говорит о плохой работе руководящих органов, их неграмотности, некомпетентности, самоуверенности, зазнайстве». А в переводе это означает, что у хорошего хозяина и волки сыты, и овцы целы, да плюс ещё охранная сигнализация проведена и приняты меры противопожарной безопасности. Шучу, конечно, но основное верно.
Его слова всё более стали напоминать человеческую речь, и я перестал опасаться тупости и показного патриотизма.
– Да, сильно сказано. И как вы считаете, вот лично вы, какой процент остался в охранительных органах честных, порядочных людей? Судя по телесериалам, вся работа гаишников – это обираловка. Не коррупция, конечно, а просто бытовое вымогательство. А вот работа верхушек управления – очень сложный вопрос. Слишком большой разрыв между минимальной зарплатой и сверх высокими окладами любых властных структур. Всё самое худшее, что несёт с собой капитализм, воплотилось в наших «послеперестроечных» условиях. Сколько сейчас работает экономистов, юристов, управленцев, чтобы изменить ситуацию, а «воз и ныне там»! Видимо, управленцы не очень-то хотят отказываться от своих сверхдоходов.
– Ох, и философию развели вы, милый человек! Сами видите, что огромное количество специалистов не может дать никаких советов к улучшению, а вы у меня спрашиваете! – Он усмехнулся с некоторой лукавинкой и продолжил: – Да, вы во многом правы. Я очень рад, что встретился именно с вами.
Взглянув на часы, адвокат покачал головой, и уже с профессиональным оттенком в голосе промолвил:
– Вернёмся к нашим баранам. Что вам известно о конфликте Юрия Леонидовича? Кого вы подозреваете? Если вы считаете, что это долгая история, то лучше поговорить в другом месте. Как я понимаю, здесь замешаны чьи-то личные интересы.
– Да. И мне бы хотелось, чтобы разговор был конфиденциальным. Мы с ним бывшие одноклассники и друзья. Поэтому я не могу остаться равнодушным к его бедам. Он, как и его отец, моряк. Правда, не речной, а настоящий, кончил мореходку, плавал по морям-океанам, поэтому и не было его много лет здесь. Мне не хотелось бы пока привлекать его к прошлому двадцатилетней давности. У него, можно сказать, вся жизнь тогда была поломана. Горячий он очень, может дров наломать. Я очень рад, Александр Петрович, что нашёл в вашем лице не только порядочного человека, но и единомышленника.
– Я тоже рад знакомству, Виктор Егорович. А кто вы по профессии, я не успел спросить?
– Врач. Работаю в городской больнице.
– Понятно. Спасаете тело человеческое, а я больше его свободу. Буду рад помочь, чем смогу.
Мы распрощались, договорившись о встрече на следующий день на нейтральной территории – в библиотеке.
Глава 20.
Лена с Юрой заявились к нам вечером. Они побывали у матери Юры, узнали, нужна ли ей какая помощь. Она сказала, что деньги
