«Инкунабула».

сторонам.
Андрей вышел на кухню и поставил на плиту чайник.
     - Я по какому поводу к вам, - оставшись один и, как видно, поуспокоившись, заговорил громко гость. – В поезде встретился с вашим другом, Сергеем, и он рассказал мне про свою находку, книгу, какую подарил вам. Не могли бы вы…
     Гость осекся, - это уже откровенно удивленный поворотом событий Андрей вошел в комнату и внимательнее присмотрелся к шоумену.
     - …продать, продать – не подарить, мне книгу? Я дам хорошую цену! Я, знаете ли, тоже коллекционер и могу дать честную цену. Даже сверх того! Так что и вам и вашим внукам хватит.
     Знаете, когда ваш друг описал мне, как выглядит ваша инкунабула, я понял, что это именно та книга, которую я ищу всю свою жизнь. Это стало уже таким для меня роком, что если вы не продадите мне книгу, я право умру, не переживу отказа!
     Жизнь, впрочем, давно научила Андрея твердо говорить «нет». Он нимало повидал и торговых представителей, и просто «разводящих», в чьих привычках говорить напористо самим, но не давать ни опомниться, ни слово в ответ молвить оппоненту. Поэтому заговорил он твердо и даже успокаивая гостя жестом обращенной к нему ладони:
     - Продажи не будет! Я не торгую подарками! Не обессудьте, но на этом разговор о книге давайте окончим. Окончим!.. Раз и навсегда!
 
     Сутки спустя, квартира Андрея сгорела. Нет, это не было делом рук человеческих: все слишком странно было в этом пожаре…
     Пожар начался на кухне, как после решат для себя пожарные – из-за заискрившей розетки. Огонь пошел по обоям, линолеуму и тюли. С какой-то хищной жадностью объял собою холодильник, угловой диван и кухонный гарнитур, перебросился в коридор, где только и было – обои, да деревянная дверь ванной. Не остановился на том, но добрался до комнаты, где спал на диване Андрей.
     Дело было утром, с минуты на минуту должен был запеть знакомым звоном будильник. В этот последний час сон Андрея становился крепче, а ввергнутое в негу сознание как цеплялось за каждую минуту блаженного сна. Бывало, что он просыпался раньше, до назначенного к подъему часа, чувствовал себя бодрым и выспавшимся, но, никто не мешал ему заснуть вновь и он, пусть и не сразу, а изрядно поворочавшись, засыпал. Просыпался уже со звоном будильника и второе пробуждение было для него куда более тяжелым и дремотным. Вот через этот глубокий сон сознание все же подсказало ему об опасности.
     Когда-то, в юности, в ночи разбудил его тревожный сон. Казалось, что оставил он на включенной плите опустевший и теперь распространяющий по квартире угар чайник. Ощущение было столь реальным, что он долго тогда стоял у открытой форточки. Теперь повторилось нечто похожее, с той только разницей, что прорвавшаяся в сон тревога не солгала ему. Огонь начал объедать уже бока дивана и свесившееся к полу одеяло, так что Андрей в мгновенном пробуждении и панике буквально выпрыгнул из постели в угол комнаты, спиною к полкам с любимыми своими книгами. Какое-то долгое мгновение наблюдал он стремительно раскатывающееся по комнате пламя, с победным нахрапом охватывающее все вокруг – ковер на полу, противоположные стены, и вот уже добравшееся до штор. Для спасения оставались немногие мгновения, а Андрей медлил. Надо было или прорываться сквозь пламя к двери, или же выпрыгнуть в окно. Последнее было проще и инстинкты так и подталкивали Андрея к этому шагу. Но как он был испуган, как рвалось от избытка адреналина сердце в его груди, так, напротив, что-то дальнее, рассудочное, невозмутимо-холодное все же проступало в его голове, подсказывая: «пятый этаж! Какое прыгать!..»
     Как ни странно, но именно промедление спасло Андрею и здоровье и жизнь. Сколь яростно бушевало и подступало к Андрею со всех сторон пламя, оцепеневшим и уже кажется приговоренным к смерти сознанием, он подметил вдруг перемену и необъяснимую странность: бушевавшее еще секунду назад, рвавшееся к распахнутому окну пламя начало терять свой накал. Так хозяйская рука убавляет пламя газовой плиты. Далее произошло еще более необъяснимое: пламя очертило ровный полукруг близ Андрея и книжного стеллажа. Снаружи все еще терзало предметы пламя, внутри же, не обуглилось ни одного волоска.
     Прошло, кажется, еще три-четыре минуты, и пламя погасло само собой. Живой и невредимый Андрей был теперь спокоен и вдумчив. Обернувшись к книжной полке занявшей весь простенок меж окном и диваном, он потянулся рукой к виновнице всей этой бесовщины.
     С давней, юношеской еще поры, случалось с ним изредка нечто мимолетное, что можно было вполне объяснить игрою фантазии. Случалось действительно редко: когда раз в год, когда чуть чаще, а когда и реже. Так, например, при взгляде на случайно проходящего человека мог почувствовать он запах – иногда приятный, иногда сладкий, иногда же и отталкивающий. При этом ни расстояние, ни обстановка в реальности не могли дать ему что-то действительно уловить. Просто, как видно, что-то срабатывало в мозгу – творчески и помимо воли. Во всяком случае, так думалось. Но вот теперь, когда на руки кирпичной тяжестью лег фолиант, Андрею не почудилось, а явно ударило в нос яростное зловоние книги. Казалось, она проснулась, ожила, и теперь намеренно источает смрад.
     Шкаф с вещами обгорел только поверхностно, а вот обуви в прихожей досталось куда сильнее. Одевшись, Андрей вынес инкунабулу во двор.
     - У вас все нормально? – преградила ему дорогу приземистая и толстая соседка со второго этажа.
     - Да, все нормально. Огонь локализован, - ответил он ей нелепым языком телерепортажей.
     Дойдя до мусорных контейнеров, он бросил книгу на  плиту, раскрыл ее и стал старательно поливать  страницы жидкостью для разведения огня. Жидкость пропитывала листы и, сквозь плотную их структуру, сквозь буквы, вдруг начали проступать рогатые и зловещие тени. Отпрянув назад, Андрей поскорее чиркнул спичкой. Пламя не взвилось вверх, но текло по краям, оно поедало книгу, но с ленцою, замедленно, так, что казалось – книга смотрит сквозь пламя на Андрея, желая заворожить и погубить его последним своим проклятием. «Господи, помилуй!» - зазвучало в голове Андрея. Он не был уверен, его ли это голос, или, быть может, то голос вышедшего в защиту ему погибшего пять лет назад старшего брата, но истово повторил за ним, уже вслух и перекрестился:
     - Помилуй, Господи!
     Книга меж тем горела, свистела и шипела, корчилась страшными рогатыми и ведьмиными рожами. Андрей вылил для верности на книгу весь остаток жидкости и, повернувшись, поскорее пошел прочь.
                                                                                                              Дек. 2016