В красно-фиолетовом огоньке на горизонте догорала производственная мощь Советского Союза. Проспект пролегал ниже, от моста и до самого завода, извергавшего из своей трубы хвост пушистого дыма. Сейчас он был погружён в темноту, как и проспект, и машины, катившиеся по нему – в марте всё ещё темнело довольно рано. Миша Сухов двигался как раз в направлении тусклого огонька под дымом; он не помнил, зачем, но точно знал, что идти надо было в этом направлении.
Между тем проспект оказался необычайно оживлённым по сравнению с обычным своим состоянием. Такое количество автомобилей проезжало по нему только утром, когда здесь образовывалась ежедневная пробка; машин по утрам бывало так много, что объезжавшие пробку по дворам образовывали более мелкие внутридворовые пробки. Миша имел возможность наблюдать их из окна примерно с восьми до десяти утра. Однако, сейчас, конечно, было не утро, утро уже давно прошло, а теперь было темно, и надо было идти вперёд, сквозь этот полумрак, по глубокому и грязному снегу, затекавшему в мельчайшую трещину в подошве ботинка.
«Вероятно, где-то что-то перекрыли,» - рассуждал Миша, видя беспрерывный поток белых фар по соседней полосе. Небо висело над самыми крышами домов, как вата, которую потёрли об уголь, а снег снизу был таким же тёмным и кудрявым. От этого создавалось впечатление, что проспект заточен в длинную чёрно-ватную трубу, а Миша идёт по самому её днищу. «Впрочем, это совсем не имеет значения,» - подумал он. – «Ведь главное – это идти вперёд, добраться до конца проспекта, а потом… Потом что? Можно повернуть направо. О, ларёк.»
Ларёк действительно вырос перед ним прямо за автобусной остановкой. Миша приятно удивился такому расположению, казалось бы, давно ушедшему в прошлое.
- Жвачку, пожалуйста, - сказал Сухов в окошко, зарешёченное волнистой заслонкой. Отдав тридцать рублей, он получил двадцать маленьких белых пластинок свежести и тут же отправил одну из них в рот. Миша был очень доволен тем, что освежил своё дыхание. Всё было довольно-таки хорошо. Бояться нечего, и он был полностью свободен.
Следом за ларьком была косая улица, ведущая вглубь квартала, а за ней – деревянная изба, внутри которой горели тускло-жёлтые свечи. Миша очень удивился тому, что изба стояла прямо посреди этого спального района, но потом вспомнил, что много раз видел её ранее.
Вдруг откуда-то накатило чувство нарастающей тревоги – вскоре Сухов понял, откуда. Примерно в ста метрах от него со стороны скотного двора при деревянном доме бежала тёмная фигура. Она очень сильно дёргалась на каждом шагу, и хотя не было слышно, чтобы тень издавала какие-то звуки, Миша почему-то был уверен, что в данный момент она истошно кричит. Тёмное дёргающееся пятно стремительно приближалось, периодически выбегая на проезжую часть и заставляя красные фары поспешно объезжать себя.
«Собака,» - предположил Миша, когда черты силуэта стали различимы. Тень резко рванулась через улицу, не обращая внимания на машины. Она пробежала буквально в тридцати метрах отсюда.
- Нет, это не собака, - прошептал он. – Это конь!
Существо оказалось огромным конём очень странной масти: его шерсть с головы до кончиков хвоста была чёрной, но не просто чёрной, а состоявшей из скопления чёрно-оранжевых разводов, похожих на Большое Красное пятно на Юпитере. Местами эти оранжево-жёлтые завихрения действительно сбивались в пятна, отчего можно было счесть, что конь был похож на леопарда. И правда: присмотревшись получше, Миша определил, что жеребец на самом деле был полностью леопардовой расцветки.
«Леопардовый конь,» - проговорил он про себя. – «Никогда такого не видел.»
Ноги у Леопардового коня были необычайно высокими и напоминали лосиные; они расширялись к копытам и были покрыты очень пушистой шерстью, ещё больше утолщавшей их. Ноздри у него раздувались и хлопали, а глаза светились малиновыми огоньками под лучами фонарей. Но главным было не это, а то, что конь, похоже, был совсем взбешён: он бегал зигзагами, подпрыгивал, брыкая копытами, постоянно менял направление движения и всё это время безумно ржал – страшным, отуплённым и заливистым голосом. Машины сигналили ему в ответ так сильно, что ржания совсем не было слышно. Конь бегал между ними, топча всё на своём пути.
Миша почувствовал себя довольно неуютно перед этим сбежавшим неизвестно откуда бешеным существом. «Хорошо, что он перешёл на другую сторону улицы,» - подумал он. Будто вняв его опасениям, конь свернул в соседний двор и скрылся там; из темноты тут же послышались злые голоса и безумное ржание. Кажется, жеребец направился совсем в другую сторону. Окончательно успокоившись, Сухов ускорил шаг, продолжая двигаться к своей цели. Он уже прошёл деревянную избу и вышел к новому диагональному переулку, разделявшему дом и загон для скота, откуда, очевидно, и сбежало животное.
В этот момент нечто снова привлекло его внимание. По переулку из темноты выехала телега, запряжённая ещё одним конём – коричневым, с белым пятном на морде. «Целых два коня за минуту? Невероятно!» - подумал Миша. В телеге, лениво подёргивая удила, катился Вальерыч – дед в шапке-ушанке и длинном сером пальто с большими отворотами, как на кителях генералов вермахта. Именно Вальерыч был единственным обитателем деревянного дома посреди мегаполиса, содержавшим тут коней. Миша попытался понять, откуда он это знал, но вспомнил лишь одну картину: как встретил этого деда неподалёку отсюда, с гнедой лошадью, ведомой за узду. Было это много лет назад - тогда Миша, кажется, ещё ходил в школу. Вальерыч посмотрел на него морщинистыми серо-голубыми глазами, приоткрыл рот и прошёл мимо, не говоря ни слова.
- Кто этот мужик? – спросил он потом у ребят за гаражами.
- Какой?
- Который с лошадью.
- С лошадью? Какие могут быть тут лошади?
- Да он по ходу про Вальерыча. Только это не лошадь, а конь.
- А зачем он держит здесь коней? – спросил тогда Миша.
- Не знаю. Молоко на них возит, наверное.
Кажется, именно с тех пор Миша знал, что мужичка-коневода зовут Вальерыч. Прошло много времени, коневод сильно постарел, и вот Миша увидел его, похоже, впервые с того случая.
- Здравствуйте, - сказал он. – А это не у вас случайно конь сбежал?
Вальерыч повернул к нему голову.
- А?
- Конь тут сбежал. Не ваш, нет?
- Говори громче, я глуховат, - проскрипел дед каким-то очень необычным голосом - свистящим, хриплым и чавкающим одновременно.
- У вас тут, кажется, сбежал конь. Такой… оранжево-чёрный. Леопардовый конь, - Миша старался говорить как можно внятней.
- А-а! Леопардовый конь! – воскликнул Вальерыч и захихикал. – У-от! Чего уж только не придумают. Ну какой… кхгр.. леопардовый конь может быть, а?..
Миша замолчал, обдумывая ответ.
- Ну, это конь… Который раскрашен, как леопард.
- От-то чё не придумают-то! – Вальерыч хохотнул и аж взмахнул рукой с удилом. – Ну скажи: леопард – это же леопард? Да? Да… А конь - это конь. Вот так. Это отдельные животные.
С этими словами он дёрнул за узду, и телега покатилась дальше.
- Но вы единственный, кто здесь держит коней! – крикнул Миша вдогонку. – Он у вас, похоже, бешеный! Он топтал людей, брыкался тут… Эй?
- Сам ты леопардовый конь! – ухмыльнулся дед, завернул за забор и скрылся. Сухов остался стоять, раздумывая о случившемся. «Тут что-то не так. Впрочем, это совершенно не моя проблема. Нужно продолжить движение к нашей цели…» - произносил он про себя.
Раздавшийся сзади звук заставил его обернуться. Леопардовый конь бежал прямо на него, громко сопя и сверкая безумными глазами. Его белые зубы постоянно оголялись под непроизвольно подскакивавшей верхней губой. Миша понял, почему его легко было принять за собаку: конь бежал совсем, как бродячий пёс, свесив язык и виляя чёрным хвостом. При этом он совершенно не цокал копытами – возможно, причина была в глубоком слое снега. Но сейчас всё это не имело значения – важным было только то, что конь бежал прямо на Мишу.
Остолбенев от страха, он видел, как конь напрыгивает на него и начинает топтать. Зверь был таким огромным, что Миша полностью скрывался под его брюхом. Его копыта приземлялись вокруг него, как лезвие между пальцами во время игры в «ножички», и только каким-то чудом не попадали по нему. В панике Сухов закрылся от Леопардового коня локтем - жеребец тут же закусил его руку и принялся жевать. С удивлением Миша обнаружил, что у коня не было части средних зубов – его предплечье попало как раз в это яму.
Следом за этим он услышал людей, которые бежали вслед за конём.
- Э, ты! Зачем схватил парнишку? – кричал мужик с большим пузом, заключённым в потную футболку. – Отпусти его, иначе тебе будет плохо! Не робей, конь!
- Конь, не робей! – вторили ему женщины с автобусной остановки. – Конь, конь, не робей!
- Конь, не робей!
- Конь, конь, не робей!
Миша вспомнил, куда он сегодня шёл. Ему нужно было попасть к огоньку в конце проспекта, чтобы повернуть от него направо, а затем сделать большой крюк через гипермаркет, купить там клей, которым надо было скрепить отъехавший порог в доме, и гвозди, которыми после этого его нужно было забить. Пройти к гипермаркету можно было и более коротким путём, но Миша шёл именно таким, потому что это позволяло убить больше времени.
Конь куда-то исчез, а женщины с остановки пошли обратно ждать автобус. Некоторые почему-то всё же продолжали глазеть на Михаила. Он осмотрелся и понял, что конь ни разу не задел его копытами – на куртке не осталось никаких пыльных отметин. Оглядев снег, он увидел следы, удалявшиеся внутрь двора. Очевидно, животное успело убежать, пока он пребывал в шоке.
- Что, во двор убежал? – ненавязчиво спросил он у стоявшей на остановке бабки. Та вопросительно посмотрела на него.
- Что? Кто?
- Конь.
- Конь... – задумчиво произнесла бабулька. – Конь, не робей… Конь-конь, не робей...
Она закрыла глаза и начала раскачиваться, повторяя эту фразу. Михаил оставил её в таком положении и продолжил движение вперёд. Тревога почему-то оставила его, освобождая место для новых мыслей. Теперь он начал раздумывать, не сократить ли ему дорогу. Под ногами всё равно был настолько вязкий снег, что попытка дойти по нему до огонька должна была превратиться в ходьбу по песку, покрытому ледяной коркой.
«Почему бы не срезать на этой улице и сэкономить лишний час?» - раздумывал Михаил, увидев улицу, заходившую направо после загона. – «За это время можно многое успеть. К тому же, так я сегодня увижу кладбище.»
Однако, вставала проблема – он совершенно не помнил, не перекрыта ли улица в самом её конце – если так, то ему пришлось бы обходить длинный синий забор, что заняло бы ещё полчаса. В таком случае лучше было вернуться к деревянному дому и пройти через дворы.
«Отлично,» - подумал Михаил. – «Можно завернуть уже сейчас, а пока я буду идти - спросить у прохожих правильную дорогу. Это очень удобно.»
Подумав об этом, Сухов сразу завернул назад и пошёл в сторону от огонька, высматривая, у кого спросить дорогу. К сожалению, вдоль длинного забора загона не было никого, кто мог сообщить эту информацию. Но Сухов не отчаивался и продолжал идти – в это время встречные передние фары стали светить ему в глаза, но их
