Машино озеро

         В голове шумело. Знатно приложился! Павел вынырнул,  выплевывая воду. Кто ж знал, что здесь так мелко! Залитые водой глаза  проморгались и увидели, что берег пуст. Э-э, а где все?
          Брезгливо ступая по расползавшейся под ногами тине, он вышел на берег.  Ни одежды, ни друзей! Это у них шуточки такие? Но как они так быстро  слиняли? Чтобы сложить мангалы и барахло в машину и умчаться за лесок,  десяти секунд мало. А он пробыл под водой не больше. С разбега нырнул и  приложился о дно. Или кочку... По крайней мере, так показалось. Павел  пощупал лоб. Шишки не было, но виски отчего-то ломило. Он еще раз  огляделся. Не было не только джипа и ребят, даже кострища не было. И  озеро как будто другое стало. И лес... Что за бред? Да нет, показалось,  наверное, где-то они все прячутся...
         Павел взобрался на  пригорок и замер: навстречу по заросшей травой дороге катил возок.  Гнедая лошадь остановилась, и возница, дородный человек в черном  старомодном костюме и шляпе, склонился над стоящим в одних плавках  Павлом:
         - Сударь... вы что здесь делаете? – удивленно спросил он.
         - Я? – Павел смотрел на него с не меньшим изумлением. – Купаюсь. А что? 
         - Кто же здесь купается? – усмехнулся возница. – Лягушки да пиявки. Позвольте полюбопытствовать: с кем имею честь?
         - Павел. А-а... вы кто?
         - Я? – слегка удивился возница. – Я здешний помещик Илларион Андреевич Заславский, к вашим услугам.
          - А... – Павел огляделся. Ни ребят, ни джипа, и дорога не та, нет  следов от протекторов – лишь узкая, прихваченная травой колея. Он  узнавал лишь озеро. Павел изумленно перевел взгляд на возницу. – А где  я?
         - Что с вами, молодой человек? Вы не больны? – участливо спросил тот.
         - Нет, со мной все в порядке, - медленно проговорил Павел. – Только... вещи свои найти не могу. Вот здесь оставил.
          - Ай-яй, как же так, - помещик слез с возка, вгляделся в прибрежную  осоку. - Неужто стащил кто? Ну, мы это скоро узнаем. Садитесь ко мне. 
          Человек, назвавший себя помещиком, выглядел вполне здоровым, но... его  одежда и речь... А может, здесь кино снимают, и актер решил приколоться  над прохожим? Павел усмехнулся: скорее всего! А он уж подумал: не сошел  ли с ума.  
         - Ну, что же вы стоите, голубчик, полезайте в  дрожки, я вас до поместья довезу. А там найдем вам одежду, - улыбаясь,  Илларион Андреевич широким жестом указал Павлу на возок. Павел кивнул и  запрыгнул на сиденье.
         Рыжая бежала быстро. Павел глазел  по сторонам и не узнавал местность. Он не бывал здесь раньше – это  Кирюха вывез их сюда, сказал, что тут классное озеро – но вот здесь мы  проезжали на машине, да, кажется, здесь, а там вдалеке виднелся кемпинг,  а вон там должно быть шоссе... Ни шоссе, ни кемпинга. Ничего. Блин, что  же это такое? 
         - Откуда к нам пожаловали? – вежливо спросил помещик.
         - Из Питера приехали.
         - Петербурга? – удивился Заславский.
          - Ага. Да, - рассеянно ответил Павел, оглядываясь по сторонам. Нет, не  может такого быть, наверно, сейчас все появится. И кемпинг, и машины. А  мужик признается, что пошутил... Повозка покатила мимо леса.
         - Как же вы здесь оказались? Дорога-то вон где! – махнул рукой помещик. 
         - Решил искупаться, а друзья уехали, - сказал Павел. – Пошутили, наверно.
         - Ох, молодежь, - всплеснул руками Заславский, - разве так можно? В мое время так не шутили.
         - Да? – переспросил Павел. – Точно? А вам не кажется, что шутка затянулась, Илларион... Андреевич?
          - Вы о чем, молодой человек? – возница взглянул на Павла столь искренне  и участливо, что захолонуло сердце. Не мог он так играть, не мог!
          - В какое ваше время? – спросил Павел и замер: из-за деревьев показался  дом. Большой, с белыми колоннами и балконом. Возле дома суетились люди,  одетые... одетые во что-то старомодное. Павлу на миг захотелось бежать –  но куда? 
         - Здравствуйте, барин, - стоящий на обочине мужик снял шапку и поклонился. Заславский не ответил, а наклонился к Павлу:
         - Что с вами, Павел? Вам нехорошо? Вы побледнели. Эй, Кузьма!
         - Слушаю, барин! – статный детина с рыжей бородой подскочил к повозке, сдернул шапку, поклонился и замер.
          - Ступай к экономке, возьми перемену белья и одежду, на меня. Сюда  принесешь. Быстро! А вы посидите здесь, - обратился помещик к Павлу. – В  таком виде разгуливать не годится. Так вы студент или служите?
         - Студент, - кивнул Павел.
          - Я так и думал. Эта братия такова! Нет, в наше время так не шутили, -  укоризненно произнес Илларион Андреевич. – Ну что за шутки, скажите на  милость: раздетого на дороге бросать? 
         Куда я попал,  лихорадочно думал Павел. Куда – понятно, место осталось прежним, а вот в  какое время? Судя по всему, до революции еще... Может, еще крепостное  право? Спросить бы - но и так косо смотрят. Календарь бы найти!
          Явился мужик с одеждой. Павел быстро облачился в рубашку и панталоны,  оказавшиеся довольно широкими. Носков не было, зато присутствовали  чулки. Девятнадцатый век, наверно, - подумал Павел, натягивая их на  ноги. Что же делать-то? Голый и черт знает где.
         - Видно, простудились вы, господин студент, бледны стали, - забеспокоился помещик. – Кузьма, помоги ему слезть.
          - Не надо, я сам, - Павел спрыгнул наземь, повернулся и увидел девушку.  Белое платье с васильковой каймой выгодно оттеняло такие же синие  глаза. Хороша, подумал Павел и улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ.
- Кого это вы к нам привезли, папенька? - спросила она.
- Студент, из Петербурга. Павел. Э-э...
- Владимирович. Но лучше просто Павел.
- Очень приятно. Маша.
Да, хороша Маша, да не наша, мелькнуло у Павла в голове, и он улыбнулся, скрывая подступавший страх.
- И мне очень приятно.
         - Батюшка ваш, извините, кто будет? - спросил Илларион Андреевич.
         - Инженер, - механически ответил Павел и не успел испугаться за ответ. Как еще воспримут? 
         - О! – удовлетворенно кивнул помещик. – Занятие достойное. Дворянин или из служилых?
         - Дворянин, - твердо произнес Павел. Раз попал в прошлое, надо осваиваться. Все равно ни документов, ни свидетелей.
          Павла провели в дом. Усадьба была длинным двухэтажным зданием,  массивным и основательным, с четырьмя обрамлявшими вход колоннами, над  которыми виднелся обширный, с ограждением, балкон. Все было красиво,  ухожено, стены покрашены, повсюду цветы в горшках и вазонах, картины.  Красиво живут...
         Они вошли в одну из комнат.
         - Так вы проездом? – спросил Илларион Андреевич, усаживая гостя в накрытое пледом плетеное кресло.
         - М-м, да, - ответил Павел.
         - А может, ваши друзья объявятся? В любом случае, можете подождать их у нас.
         - Спасибо вам большое.
         - Что ж, отдохните, Павел Владимирович, а после прошу к обеду, - хозяин улыбнулся и вышел.
        
         Павел посидел и осмотрелся. Просторные комнаты, массивная мебель, тяжелые, в серебряных оправах, зеркала.
         В дверях мелькнуло белое платье.
         - Вы из самого Петербурга? – спросила Маша.
         - Да, - односложно ответил Павел, лихорадочно вспоминая все, что знал из курса истории.
         - Наверно, и государя императора видели?
         - А... м... видел. Издалека.
         - Какой он? – живо спросила Маша. – Папенька говорит, что государь видом велик и благороден. А вам каким показался?
         - Да ничего особенного. Человек, как человек. Только царь, - ответил Павел и улыбнулся. Но Маша шутки не поняла.
         - Странно вы говорите. Разве вы его не любите?
          «Вот привязалась со своим императором, - закипая, подумал Павел. - Тем  других нет, что ли? А хотя, о чем им здесь еще говорить? Провинция...» 
         - Люблю, как и все, - ответил он. – А вы как здесь живете? – быстро спросил он, желая перевести разговор. 
         - Скучно, - ответила Маша. – В Петербурге, наверно, все по-другому?
         - Ну да, конечно.
         Послышались шаги. Вошел Заславский.
         - Прошу к столу, - сказал хозяин усадьбы. – Полагаю, не откажетесь отобедать?
         - Не откажусь, - ответил Павел. Есть и впрямь очень хотелось.
- Так, значит, батюшка ваш по инженерной части служит? - с любопытством спросил Илларион Андреевич, пока они шли по коридору.
- Ну, в общем, да.
- Что же он строит?
- Мосты, дороги.
-  А верно ли говорят, что вскорости из Петербурга до самой Германии  железные пути проложат? Вы из Петербурга, да сын инженера - вам ли не  знать?
Павел сжал зубы и улыбнулся. Пропал. Сейчас перекрестный  допрос устроят и все поймут. Еще за шпиона примут. Или сумасшедшего. Что  делать? Он почувствовал озноб.
- Проложат, обязательно проложат, - пробормотал он. – И очень скоро.   
Столовая  была большой светлой комнатой с двумя окнами, по обе стороны которых в  углах съежились шитые золотом тяжелые гардины. Центр комнаты занимал  покрытый скатертью стол. Вокруг удивительно ровно были расставлены  стулья. У одной из стен стоял шкаф, у второй – комод, на котором  возвышались часы в украшенном резьбой темном деревянном футляре.  Внимание гостя привлекла надпись над часами, сделанная старославянской  вязью, но Павел сумел ее прочитать. «Ешь больше – проживешь дольше» -  пафосно гласила она.
Здесь уже была хозяйка и двое слуг: знакомый  Кузьма и молоденькая девка, курносая и румяная, как яблоко. Вера  Андреевна уже сидела, вошедшая с Павлом Маша долго смотрела на гостя и,  наконец, присела справа от него.
         - Прошу вас, - хозяин  указал на стул рядом. Павел сел. Обилие ножей и вилок, лежащих по обе  стороны от тарелки, испугало Павла. Черт возьми, которую брать? Маша  смотрела на него и улыбалась.
         - Вы странный, Павел, - шепнула она.
         - Почему?
         - Из Петербурга, а хороших манер не знаете... А вы, правда, оттуда приехали?
Снова озноб, запоздалый и сильный. Черт, я еще и простудился...
- Боже мой, голубчик, что с вами? - участливо спросил помещик. - Павел Владимирович?
         - Вы весь дрожите, - обеспокоенно сказала Маша. – Вы больны?
Он  почувствовал жар. Потом бросило в холод. Что со мной, подумал Павел,  чувствуя, как болью заломило виски. Хозяева участливо смотрели на него.
- Можно, я пойду? Мне нужно прилечь, - попросил он, чувствуя, как кружится голова.
-  Конечно, - забеспокоился Заславский. - Господин студент, вы, кажется,  нездоровы. Простудились в озере, будь оно неладно. Ах, как же так?  Кузьма, проводи гостя и уложи в постель. И за доктором пошли, немедля.
Павел застучал зубами. Его лихорадило. Где я? Почему я? Пропал! Навсегда!
Потом  он смутно ощущал, как его куда-то вели, уложили и накрыли, давали пить.  Наконец, он провалился в сон, тяжелый и душный. А когда проснулся, было  утро, за окном перекликались птицы, а ветерок качал верхушки  раскидистых лип. Он встал и оделся, размышляя, что сказать хозяевам,  если будут расспрашивать о его доме и общественном положении. И услышал  звук разговора. Не выходя из комнаты, Павел приник ухом к двери и понял,  что хозяева уже все знают. Проговорился. Видимо, во сне бредил. Вот  засада! Что же теперь делать?
- Доктор уже едет, - говорил Заславский, - надеюсь, это лишь лихорадка от