Глава 2
Где-то около пяти часов вечера все герои описываемой субботы, наконец, собрались вместе. Очень ярко запомнилась мне тогда встреча Лилии и Игоря. Представьте ситуацию, когда встречаются два человека, абсолютно уверенные, что никогда не видели друг друга, и вдруг узнают, что когда-то однажды уже были знакомы и довольно весело тогда проводили время вместе. Игорь и Лиля начали вспоминать забавные моменты из далёкого детства. Они хохотали, передразнивали друг друга, заражая и меня своим весельем.
— Помню, помню, — громко басил Игорь, — приехала такая тонюсенькая дюймовочка с длинными русыми кудряшками. Ходила, задрав нос, и всем объявляла, что будет великой балериной.
— А ты? – подхватила настроение воспоминаний моя Лиля. – Топал, как медведь, вокруг своих игрушек и сопливо бурчал: «Это моё». Толкался ещё. А потом пропал куда-то со всем своим хламом. Помнишь, мы все тебя искали?
— А я тогда в сарае прятался…
— Точно. И помнишь, что ты там делал? Слышишь, Андрей, — обратилась ко мне Лиля, — он стащил из моей корзинки очень тогда дорогую немецкую куклу и так её разанатомил, что дядя Степан, как не пытался, отремонтировать так и не смог. Я ревела в спальне на кровати, а этот маленький медведь, вдруг притащил и поставил передо мной такое чудо, которое затмило не только мои дорогие игрушки, но и моментально высушило мои горькие детские слёзы. Ты помнишь, Игорь?
— Так, смутно.
— Ну ты что?! – воскликнула Лиля. – Для меня это был самый яркий момент. Помню, как все меня безуспешно успокаивали, и вдруг дверь в комнату с шумом и стуком распахнулась, и ты, громко сопя, втащил и поставил передо мной огромного деревянного коня-качалку. Конь был белый с большими голубыми глазами и длинными чёрными ресницами.
— Батя делал, — сказал Игорь. – Он ещё вместо седла прикрепил кожаное сидение от взрослого велосипеда. Было очень удобно сидеть и раскачиваться.
— Ты мне ещё тогда и деревянную саблю принёс. Ты сказал: «Возьми мою лошадь» Потом ты замялся, взглянул на дядю Степана и добавил: «Вот и саблю, если хочешь…»
—Ну от сабли ты, наверное, отказалась? – с уверенностью предположил я.
—Как же, отказалась! Я ею так потом отважно рубала высокие сорняки за сараями, представляя их или пиратами, или белогвардейцами. Но лошадь для меня была действительно настоящим чудом. Такую тогда даже в «Детском мире» нельзя было найти. Знаешь, у неё грива и хвост были настоящие, а на копыта дядя Степан набил маленькие блестящие подковы. Так вот, когда я сильно раскачивалась, эти подковки ударялись о цементную дорожку во дворе и звонко цокали. Я была тогда в полном восторге.
Послушай, Игорь, а где сейчас эта лошадка? Мама ведь тогда отговорила меня забирать её в город, пообещав, что мы будем часто приезжать к вам, и белая лошадка будет всегда меня ждать.
—Сейчас уже не знаю. Помню, что в детском саду ставили какой-то спектакль или праздник, и сестрёнки отволокли её туда.
—У тебя есть сёстры?- удивилась Лиля. – Мы не знали.
-Игорь не ответил, только опустил голову и тяжело вздохнул.
—Игорь, что? Что-то не так? – спросила Лиля и, склонив голову, попыталась заглянуть парню в глаза.
Парень тихо сказал:
—У меня были две сестрёнки-близняшки. Они погибли. Давно уже.
-Как погибли?- выдохнула Лиля.
—Утонули.
—Прости, Игорь, мы действительно ничего об этом не знали…
—Всё нормально. Годы прошли, и как-то всё зажило уже. Только вот батя всё с ума сходит. Первое время с ним совсем плохо было. Не раз выбегал среди ночи в поле и так кричал там, так кричал… Соседи советовали матери свозить его к врачу в город, но она как-то сумела сама помочь отцу, хоть и страдала не меньше. Теперь батя лишь изредка, когда, бывает, выпьет, то закроется в спальне и плачет. Одно ему теперь утешение, это внучка. У меня ведь три года назад дочь родилась. Батя её с рук не спускает. Лизка, жена моя, сердится. Говорит, мол, разбалует нашу Маришку, а нам потом с ней мучиться. Но я её осаживаю. Должна же понимать.
—Слушайте, — сказал я, желая сменить тему, — там наши старики наверняка уже на кухне чаи гоняют. Может и мы чего-нибудь сообразим?
Игорь пожал плечами, а Лиля жестом дала мне понять, что действительно пора что-нибудь организовать.
Я отправился на кухню. По пути заглянул в спальню, где подозрительно притихли наши малышки. Но ничего подозрительного там не происходило. Степан с Игорем купили им по альбому для рисования и по пачке фломастеров. И вот теперь альбомные листы у старшей Юлии украшали зелёные луга, цветы и маленькие сказочные домики. А у малышки Тони, похоже, чистых листов в альбоме уже не осталось. Но зато какая разноцветная роспись появилась на её голубой кофточке и на белой скатерти стола. Так как всё это было уже поздно спасать, я, прикрыв за собой дверь, прошёл через маленький коридор в кухню. Невесёлую я застал там картину. Степан стоял у окна, тяжело опёршись на подоконник. Его лицо показалось мне неживым, каменным. Тамара Михайловна сидела у стола и краем передника утирала слёзы. Глаза её были красными, веки вспухли. Нетрудно было догадаться, о чём здесь шёл разговор. Увидев меня, тёща моя быстро встала, ещё раз утёрла слёзы и с дрожью в голосе сказала:
—Да, да, Андрей, готовьте там стол.
—Я помогу тебе, Тамара, — сказал Степан. Его голос был ровным. Видимо он умел быстро справляться со своими эмоциями. И даже короткий резкий выдох после сказанной им фразы свидетельствовал о том, что Степан полностью овладел собой и почувствовал облегчение от того, что тяжёлый для него разговор уже состоялся.
За столом быстро наладилась нормальная атмосфера общения. Даже шутки в разговоре были вполне естественными и вызывали естественную реакцию. В течение вечера я не раз замечал, как Степан смотрел на моих дочек. Нет, это не был взгляд горюющего отца. Он смотрел на них с умилением и улыбался.
Утром мы все спустились во двор проводить наших гостей. Степан пожал мне руку, а потом, оглядев всех, сказал:
—А давайте сегодня к нам, в деревню! Воздух у нас, зелень, речка чистая. Детишкам вашим раздолье там какое. А сад у нас… Яблоки, что арбузы, а персики – ну дыни просто…
—Да, — подхватил идею отца Игорь, — и помидоры у бати знаете какие?.. Вы таких нигде не попробуете. Поехали. Отдохнёте в своё удовольствие. А родники!.. Родники у нас просто божественной чистоты. Весь год помнить будете. Ещё и уезжать не захотите. Тётя Тамара, соглашайтесь. Лиля, серьёзно, поехали. Мать будет очень рада…
Предложение было для нас неожиданным. Мы переглянулись.
—Ну что вы ещё раздумываете? – настойчиво наступал Степан. – Тамара, у тебя что, хозяйство здесь какое? Поехали. На Маришку посмотришь. Да все вам рады будут. Илюха узнает, то сразу со своими приедет.
Тамара Михайловна вопросительно взглянула на нас.
—А что, — сказал я, наконец, — у нас отпуск. Всё равно бездельничаем.
—Степан, удобно ли? – спросила Тамара Михайловна.
—Это у вас, городских, тут «удобно-неудобно». А мы люди простые, и хорошим гостям всегда рады. И потом, не чужие же.
—Батя, а ты подумал, как добираться-то будем? – спросил вдруг Игорь.
—Нас сколько-то? – начал прикидывать Степан. – Взрослых пятеро, да две девушки очень молодых лет… Да, а машина одна. Это ты, сын, вовремя смекнул.
—Батя, нас на первом же посту ГАИ разгрузят, ещё и оштрафуют. Вот что я думаю: ты давай езжай на базар и как-то там пока управляйся один. А я автобусом домой. Часа через два свой «Москвич» пригоню.
—Ой, Игорёк, ты что?! Не стоит из-за нас… — постаралась отговорить племянника Тамара Михайловна. – Может мы тогда автобусом?..
—Ещё чего?! – возмутился Степан. – Ко мне в гости только на авто! Давай, сын, я подброшу тебя до автовокзала. На базаре сам управлюсь.
—Дядя Степан, может я Вам смогу чем-то помочь, — предложил я и даже сам удивился, что это сказал.
—Что, правда, хочешь со мной за прилавок?
—Поеду. Я люблю базарную суету.
—Андрей, — шепнула мне Лиля, — а если тебя ученики твои на базаре торгующим увидят?..
Степан, похоже, понял, что смущало Лилю, и поспешил её успокоить.
—Торгую-то я всегда сам. А ты, Андрей, коли сам вызвался помочь, посидишь рядом, за товаром присмотришь. Ну там раз-другой свеженького подкинешь. К вечеру управимся и заедем за всеми. А что, по-моему, не плохая идея.
Мне действительно всегда нравилась базарная суета. Наверняка что-то в генах намешано. Я люблю выбирать овощи, люблю вдыхать ароматные запахи свежего укропа и петрушки, люблю торговаться, особенно если в этом процессе можно пошутить с продавцом. И всегда мне хотелось хоть разок попасть по другую сторону прилавка. В тот день я изо всех сил старался быть полезным Степану. А он улыбался и всё приговаривал: «Да, не напрягайся ты так. Посиди. Справляемся ведь…»
Ещё до полудня подъехал Игорь. Он настоял, чтобы я вернулся домой и помог семье собраться. И сам же меня потом отвёз, предупредив, чтобы часам к семи вечера мы были готовы.
Сборы дома шли полным ходом. Степан уговорил нас погостить в деревне хотя бы с недельку, а если понравится, так и месяц, и другой…. Часам к четырём мы уже упаковали две большие дорожные сумки. Девочки, правда, всё ещё возились вокруг своих школьных рюкзаков. Они то запихивали (да-да, именно запихивали) в них игрушки, то вынимали и засовывали другие, потом эти другие опять вынимали… В общем, у них были свои очень важные для них заботы. Тамара Михайловна занялась приготовлением ужина. Она не хотела, чтобы Степан с сыном ехали от нас голодные.
Мы с Лилей, оставив обременённых своими заботами дочерей и тёщу, вышли в город. Было неловко ехать в гости с пустыми руками. В воскресенье было не просто где-то купить подарки. Но мы надеялись, что нам повезёт на вещевом рынке.
Я шёл в приподнятом настроении. Перспектива отдыха в деревне была очень и очень кстати. Это просто подарок судьбы.
—Это хорошо, что Игорь предупредил в деревне о нашем приезде, — сказал я Лиле.
—Конечно. Было бы как-то неловко приехать без предупреждения. Как тебе показались Степан и Игорь?
—Милые люди. С ними легко общаться.
—Тебе Игорь по дороге ничего не рассказывал об их трагедии?
—Нет, мы больше об этом не говорили. А ты, похоже, разговаривала об этом с мамой?
—Да, она мне рассказала. Это так ужасно. Знаешь, там такая страшная история. Сплошная мистика.
—Ну да? Так уж и мистика? – сказал я и усмехнулся, зная, что Тамара Михайловна имела большую склонность преувеличивать.
—Я тебе точно говорю. Никакого сравнения с теми ужасами, которыми сейчас наводнили наше телевидение.
—Лиль, твоя мама ведь любит сгущать краски. Но мне кажется, что тебя что-то тревожит. Ты вроде бы как опасаешься ехать. Скажи сейчас, и мы откажемся ехать.
—Нет. Всё нормально. Да и случилось это у них уже давно. Хотя Степан говорит, что вся округа ближайших деревень до сих пор под неприятным впечатлением страшной трагедии. Вернее, трагедий.
—Трагедий? Их что, было несколько?
—Да. Погибли не только дочери Степана. С небольшим интервалом во времени погибли ещё двое детей. А потом был ещё один драматический случай, который едва-едва тоже не закончился трагедией. И все эти случаи были связаны между собой одним очень странным
