своим поведением начинает смущать столь достойные себя и уважения, лица своих невесток. - Это у него газы говорят. Разве вы не почувствовали. - Зажав свой нос пальцами, волнующе отвечает Мерисабель, которая тем временем, не смотря на опасность задохнуться этими газами, всё ближе притирает себя к лицу Пабло. - Ну а ты брат, разве ничего не слышал? - ну и подлец же этот Энрике, раз подвергает своего брата Леонсио на холодный сон в чулане, куда он будет отправлен своей благоверной Лаурой, в случае неправильного ответа. А ведь он только вчера, был допущен на коврик рядом с их кроватью. Так что брат извини, а свои бока ближе к своему же телу и Леонсио под грозным взглядом Лауры, засунув палец в ухо, демонстративно прочистив одно из них, ссылаясь на свою глухоту, только разводит плечами. И пока Энрике вновь не смутил разум Леонсио, к нему на помощь приходит Лаура: - Да он и при жизни не был особенно разговорчивым, а ты хочешь, чтобы он в коме болтал. Не неси чушь. - Потрясла воздух Лаура, тем самым поставив точку к допытыванию её Леонсио этим паразитом Энрике. - Ну а вы падре. Разве ничего не слышали? - всеми ожидаемо и в том числе побледневшим падре Кохаре, Энрике решил искусить представителя бога на земле, его верного адепта и служителя его слова падре. Что заставляет всех, затаив дыхание, создав вакуум тишины, полными волнения глазами, посмотреть на истекающего бледностью и дрожью падре Кохаре, перед кем встал жизнеутверждающий вопрос, в искусе пасть или обрести святой дух, и вознестись в небеса. - Я...я...я.. - полный заикания, начал лепетать падре, глядя на которого, все родственники и далёкие от этого естества люди, пришли к единодушному мнению, что было бы лучше, если бы он прикусил свой длинный язык. "Ты идёшь верной дорожкой", - усмехнувшись дьявольской улыбкой, ядовито посмотрел на падре нотариус, увидевший в этом его "Я" заклинании, отсыл к первому греху - тщеславию. Но разве вездесущий, вот так просто позволит оступиться одному из сынов своих и он, заставив падре Кохаре оступиться и наступить на свою больную мозоль на левой ноге, приводит его в чувство. "Нет дьявольское отродье, меня так просто не сломать и я сейчас, открыто, вслух, скажу то, что проведение вложило в мои уши", - падре Кохаре вновь обрёл силы противостоять силам зла и выпрямившись во весь свой атлетический рост, грозно бросил свой взгляд на эти, ничего человеческое не чуждо, мало личности. И вот он, посмотрев на Энрике, готов заявить своё слово, как вдруг выглянувшая из-за его спины и из под своей чёлки Рианна, улыбнулась и как показалось Падре Кохаре, подмигнула ему (Да, блин, точно подмигнула), что и расставило всё на свои места. "Да я и высоты боюсь", - отказавшийся от небес, падре Кохаре тут же нашёл взаимосвязь между своим "ничего не слышал" поступком и побудительным мотивом, приведшим его к нему. - Ну раз нет, так нет. То я тогда пойду домой. - Опустив свою голову, проговорил Энрике, пожал руку отцу и двинулся к выходу из палаты. - Да-да, иди. - Успокоившись, шлют ему вдогонку соболезнования родственники. - Только маркиз меня понимает. - Закрывая за собой дверь, Энрике своим заявлением потряс умы оставшихся в палате родственников, которые только теперь более внятно услышав имя "Маркиз", осознали то, что говорил этот кошатник Падло; по чьей прихотливой милости теперь понятно, что ожидать от его завещания. "Ах, вот кто этот загадочный Маркиз!", - потряс свою завещательную память нотариус Бергамот, чьи чувства вдруг воспылали приязнью к Энрике и неприязнью к остальным родственникам, с их нелепыми подачками в конвертах. - А ты падре, подлец! - наступив падре Кохаре на ту же туфлю и на ту же мозоль, нотариус Бергамот с высоко поднятой головой покинул палату. Вслед за которым, испугавшись не успеть или вообще опоздать, рванули и все остальные родственники, оставив хитроумного Пабло наедине со своими мыслями и зрителями. - Занавес! - хлопнув хлопушкой-нумератором, призвала к своей хлопотной работе аплодисментариев и аплодисменш, второй ассистент оператора, девушка "хлопушка", эта носительница независимого от обстоятельств действий и съемки выражения лица. После чего все взоры заинтересованных лиц переводятся на сидящего в первых рядах режиссёра-постановщика и сопродюсера в одном лице Гениального, и как говорится, начинается разбор полётов. Ну а этот разбор на первом этапе состоит из определения цветовой гаммы лица Гениального, подсчёта количества вставших дыбом волос на его голове и других типовых изменений его беспокойного и всегда нервного лица. И если совокупный объём изменений лица, будет превышать некую среднюю величину, о которой у каждого наблюдающего за лицом режиссёра, актёра или другого задействованного в создании сериала лица, имелось своё мнение, то, пожалуй... А чёрт его знает, что будет дальше. Но ведь так хочется быть провидцем. Что же касается Гениального, то он привычен к такому повышенному вниманию к своей персоне и даже с ностальгией вспоминает тот памятный случай, когда он, забывшись, впервые на публике, уловив ртом муху, проглотил её. Что, может быть, не только не вкусно и удобоваримо, но также при его склонности к полноте - не диетично, но всё это не в счёт, когда на тебя смотрят непримиримые поклонники твоего таланта. И всё бы ничего, если бы муха без происшествий проникла дальше в организм, но она, паразитка такая, взяла и своими крыльями застряв в его глотке, тем самым заставила его поперхнуться. Что, в свою очередь и вызвало его кашель и соответствующее покраснение лицевого организма. "Да. До сих пор краснею оттого, что тогда покраснел". - Хмыкнул в нос, слегка улыбнувшись Гениальный. - "А сколько после этого было этих мух и других насекомых, прошедших через мою постель и не перечесть", - Гениальный, как человек всегда подходящий ответственно ко всякому делу, решил убедиться в верности своего утверждения и перечесть этих лиц насекомого пола, прошедших через его кровать, что ещё больше расслабило его видимую стать. Что, уже точно не прошло мимо заинтересованных, по большей части актёрских лиц, уже приготовившихся выдвигать свои требования к подписанию контракта. Что было, в общем-то, странно, когда всеми такими договорными делами занималась менее творческая и даже не личность, а так, серость в виде административного работника, очень исполнительного продюсера Ленского. Ну а Ленский, оставив на попечении спинки стула уснувшего Сатурна, в окружении сценариста Усть-Каменогорской, редактора и ещё нескольких творческих единиц, приблизились к Гениальному, ожидая его вердикта. Гениальный же, зная все порядки и даже внутреннюю кухню студии, где в последнее время стали гораздо хуже и дороже кормить (-Во всём виноват эта сволочь новый директор, со своим девизом: "Актёр должен быть голодным". - Частенько гневался Гениальный, жуя купленный по дороге ход-дог. - Хочет, падла, открыть свой суши-ресторанчик.), выжидает время, для того чтобы эта около его масса, понакаляла свои зады. "А ничего, не растают. Меня гениального и даже прославленного режиссёра, значит можно ограничивать в средствах и выставлять мне дикие условия для предоставления средств для моего нового фильма. Я, видишь ли, должен дать жизнь этой сериальной халтуре. А им...Ничего, подождут". - Гениальный, чувствуя, что теперь нет того уважения к таланту, незаметно для себя закипев, опять покраснел. "Да, талант нынче не тот и приобретает всё больше своё, первоначальное золотое значение", - Всё же Гениальный, на то он и гениальный, раз умеет обосновать не только самого себя, но и того, на кого попало или в его глаз попал. Гениальный...Но стоп. А не поспешили ли мы, в таком написании имени этого режиссёра, о чьих работах мы и слыхом не слыхивали. И как всё-таки правильно писать это имя не имя, а так, некую нарицательность имени, этого (если он таков есть) гениального режиссёра, который вроде бы достиг вершин мастерства и заработал себе с большой буквы имя. И если правила русского языка были бы не прочь, чтобы мы придерживались их и писали это большое имя в кавычках, то правила или вернее сказать, ситуация с его недоброжелателями, которых у всякого таланта не счесть и называющих его, как раз гениальным в кавычках, требует с их стороны того же, а с его стороны - совсем не того. Исходя из чего, выходит, что мы попали в сложную, в кавычках ситуацию, выход из которой видится лишь через нашу субъективность отношения к гениальности самого режиссёра. В общем, решено, чтобы нам было не скучно, авансом снять с него кавычки и дать ему возможность проявить себя. Ну, а ежели он, не оправдает возложенные на него надежды, то каждый будет волен заключить его имя в кавычки. - Ну что ж. - Разразился словом Гениальный, вспомнивший, что у него сегодня дел невпроворот, чем вызвал придыхание своего около окружения. - Устя! - Гениальный, не узнав (а может быть как раз узнал, но не захотел признавать) находящуюся в двух шагах от него малосимпатичную поэтессу Усть-Каменогорскую, посмотрел поверх неё на имеющую куда более интересные виды "Хлопушку". Но поэтесса, конечно, понимает, что режиссёр, как всякая гениальность, слегка рассеян и, имея зрение с поправкой на дальнозоркость, поэтому не может увидеть того, что у него находится и даже делается под носом. - Я здесь. - Улыбается Устя, заставляя режиссёра зажмуриться при таких её близких видах. После чего Гениальный собирается с духом и, указав на заснувшего критика Сатурна, заявляет: - Посмотрите на спящего критика. (все поворачивают свои лица, чтобы увидеть этот нонсенс. Ведь все знают, что критика не может спать, а тут раз и спит. Или может, просто с закрытыми глазами бдит?) Вот и ответ, на хоть и не заданный, но сквозящий в ваших головах вопрос. Что, вновь заставляет многих посмотреть на этого гада Сатурна, из-за которого им придётся экономить на закуске, ну а немногих, кто знал все подоплёки, с ненавистью посмотреть на Ленского, который, как всегда переусердствовал. - Но.- Со своей универсальной аргументацией возникла Устя, которая решила, что сто лет давности нахождения под одними сводами киностудии, сближает и это так сказать, обязывает, и поэтому ей для своей аргументации хватит этого одного многозначительного слова. - Без всяких но. - Резко обрывает поэтессу и автора сценария Гениальный, не терпящий в искусстве родственников и всякого панибратства. После чего поднимается на ноги, и так уж и быть, повернувшись лицом к этим никчёмным лицам, решил сделать свои замечания на счёт этой постановки. А ведь эту постановку, он, как какой-то там сопродюсер, в общем-то, должен был контролировать, но Гениальный понадеявшись на своего второго режиссёра и по совместительству актёра играющего Карлоса, как-то упустил всё это из виду. "У меня свой проект, а это так, шабашка. Вот и упустил из виду", - оправдывал себя Гениальный. "И где этот подлец, Ринат?". - Гениальный, проредив взглядом стоящих вокруг людей, так и не увидел этого постановщика - второго режиссёра. После чего, решив, что, пожалуй, надо сворачивать сам проект и этот разговор, заявил: - Одни лицезрения и заумности. А где
