продолжил, - в картине же присутствовали одновременно и женщина, и осень. Поэтому несмотря на то, что репродукция сильно уступала по качеству оригиналу, я всё-таки купил её. Но о картине мы поговорим в другой раз.
Он налил в бокалы вино, сел в кресло и выжидающе посмотрел на меня. Стало ясно, что от объяснений мне не уйти. Пришлось рассказать Славику историю моей семейной жизни, её печальный финал, а заодно и открыть ему мой план на продолжение вечера. Признаться, я думала, что он, поняв, что моё замужество близко к завершению, с лёгкой душой отправится со мной в спальню, как поступили бы на его месте тысячи других мужчин. Этому должно было способствовать и выпитое нами вино (довольно, кстати, неплохое), которым Славик не забывал пополнять фужеры во время разговора. Но не тут-то было.
Он снял очки, потёр указательным пальцем переносицу, что обычно делал, когда был чем-то крепко озадачен и ему требовалось время для принятия решения, а потом медленно сказал, что быть орудием мести, даже если эта месть предполагает столь вожделенную и долгожданную ночь со мной, он не может.
- Славик, ты отказываешься от своей мечты? – удивлённо воскликнула я.
Он также медленно водрузил на место очки, сделал глоток вина и произнёс:
- Как ты не понимаешь? Да, я действительно всё это время мечтал провести ночь с Тобой. Но я грезил о ночи ВЗАИМНОЙ ЛЮБВИ. Я пронёс эту мечту через годы одиночества и отчаяния. И вот, наконец, ты приходишь ко мне и что же... Вместо любви ты предлагаешь переспать с тобой только для того, чтобы отомстить твоему мужу. Ни о любви, ни о каких-либо чувствах ко мне, ты, вообще, не обмолвилась ни словом. Ты предполагала ипользовать меня, прости за грубое, но уместное сравнение, как презерватив, который в нужный момент попался под руку, а потом его выкинули за ненадобностью. Мне очень жаль, но это совсем не то, о чём я мечтал. Я - любящий тебя человек, а не орудие, с помощью которого ты хочешь разрубить ваш брак. Такое предложение кажется мне унизительным, и я не могу его принять.
Я пробовала переубедить его, но безуспешно. Он вызвал мне такси, и отправил домой, даже не поцеловав на прощание. В дороге я проклинала Славика за его приверженность к идиотским нравственным принципам, а себя – за то, что не смогла довести дело до задуманного конца. Домой я попала уже ближе к середине ночи.
Муж не спал. Увидев меня раскрасневшуюся, к тому же запнувшуюся о порог дома, он брезгливо поморщился и сказал, что я пьяна и потому должна идти спать, а все разговоры будут завтра, после чего заперся в спальне. Я не возражала против такого поворота событий, т.к. была расстроена тем, что мой план мести сорвался.
На следующее утро невыспавшаяся, с разкалывающейся от боли головой я появилась на кухне. Муж уже был там. По его виду я поняла, что он плохо спал этой ночью. Он посмотрел мне в глаза твёрдым взглядом человека, принявшего серьёзное решение, и сказал спокойным голосом:
- Я облегчу тебе задачу. Мне не требуются никакие объяснения по поводу того, почему ты отсутствовала дома до середины ночи.
- Так уж и не требуются? – недоверчиво спросила я.
- Сам факт того, что ты заявилась домой во втором часу, твой внешний вид и стойкий запах алкоголя, исходивший от тебя, не оставляют никаких сомнений в том, чем ты занималась весь вечер. Это даёт мне все основания и права подать на развод. Надеюсь, что у тебя не будет возражений по этому поводу.
На моём лице появилось выражение крайнего удивления. Мой муженёк, был человеком неглупым, иначе я не вышла бы за него замуж. Но он был очень неразговорчивым человеком, молча сносившим все мои упрёки и подкалывания. А тут он выдал тираду, как будто заимствованную из речи прокурора. Интересно, он сам является автором этого пассажа или где-то вычитал его. А может новая пассия так благотворно повлияла на него? Но муж никак не отреагировал на моё удивление и только закурил cигарету «Next Вlue», терпкий запах дыма которых я не переношу. (Обычно он выходил покурить на балкон, но сегодня, видимо, чтобы позлить меня, курил в комнате). После нескольких затяжек он продолжил:
- У меня к тебе есть только одна просьба. Мы на прошлой неделе завершили съёмки нового фильма, и по традиции директор картины устраивает небольшую вечеринку в ресторане. Как ты помнишь, по той же традиции туда желательно появиться с жёнами или мужьями. Я бы просил тебя пойти со мной. Не волнуйся, там будет немного народу – все известные тебе люди, с которыми мы постоянно общаемся. Обещаю, что никаких других просьб ты от меня больше не услышишь.
- Зачем тебе это так необходимо, - поинтересовалась я.
- У меня есть на это свои причины,- уклончиво ответил он.
Я подумала, что может муж не хочет афишировать наш развод или ему это нужно для предстоящей командировки зарубеж. А-а, чёрт с ним, пойду, всё-таки прожили вместе 15 лет, почему бы не пойти навстречу его последнему желанию. И я согласилась.
Вечеринка, по иронии судьбы, проходила в том же ресторане, в котором накануне я встречалась со Славиком. Там действительно собрались все наши знакомые. Было довольно шумно и весело, как обычно бывает в компании творческих людей, завершивших трудное дело и которым есть что вспомнить в этой связи. И вот когда уже подали десерт, мой муж вдруг попросил слово:
- Господа, обстоятельства вынуждают меня сделать следующее заявление. Больше мы не сможем собираться в таком составе. Дело в том, что моя жена очень низко обошлась со мною, вступив на тропу адюльтера. В этой связи я подаю на развод, и полагаю, что вы согласитесь со мной, что ей больше нет места в нашем обществе. Я делаю это объявление, для того, чтобы в дальнейшем не объясняться с каждым из Вас в отдельности по этому поводу.
От этих слов меня охватило минутное замешательство. Потом кровь ударила мне в голову и с криком «Ну ты и подлец!» я поднялась и залепила ему пощёчину. А дальше ... В уголовном праве есть термин «состояние аффекта». Именно в такое состояние ввергли меня его слова.
- Ах, это я вступила на тропу порока, а не ты, проклятый лжец, - негодуя, кричала я. - Это тебе, ничтожество, нет места в этой компании...
Выкрикивая эти слова слова я, подобно литературной героине из уже упоминавшегося стихотворения Вознесенского, запускала в него всем, что только попадалось мне под руку. Муж не ожидал от меня такого взрыва эмоций. Он стоял, заляпанный кусками пирожного, какого-то желе, мороженого и только размахивал руками, пытаясь увернуться от очередной порции сладких деликатесов. Не помню, что ещё я кричала ему, чем бросалась – мною руководили гнев и дикая ярость. Опешившие от неожиданности коллеги, наконец-то пришли в себя и бросились ко мне, пытаясь остановить. Кажется, под горячую руку я «угостила» и кого-то из них. Прибежал администратор. Он захотел вызвать полицию. Его еле уговорили не делать этого. Меня буквально выволокли из зала, посадили в такси и отправили домой.
Как добралась, я не помню. Водитель, то ли потому что был добрым человеком, то ли потому, что ему хорошо заплатили, помог мне выйти из машины и проводил до дверей квартиры. Войдя в гостиную, я, не включая света, повалилась на диван и впала в состояние ступора. Внутри меня была абсолютная пустота. Я не чувствовала ни одной клеточки своего тела. Спустя какое-то время, я начала потихоньку выходить из этого состояния. Ему на смену пришли дикая усталость и полный упадок сил. Я медленно поднялась, еле дотелепалась до окна и прислонилась лицом к стеклу. Его прохлада чуть-чуть взбодрила меня. И тут вдруг в голове зазвучали финальные строки из любимого стихотворения:
"Ах, зеркало, прохладное стекло,
шепчу в тебя бессвязными словами,
сама к себе губами
прислоняюсь
и по тебе
сползаю
тяжело…"
И тут поэт был абсолютно точен, как будто писал портрет с меня.
В таком состоянии я находилась ещё несколько дней. Постепенно я пришла в себя, но на мою беду, в результате случившегося стресса, я потеряла сон. Лёгкие снотворные на меня не действовали. Капли валерианы тоже не помогали, от них на следующий день с утра голова была какая-то чумная. Сдаваться врачу мне не хотелось – гарантированно посадит на антидепрессанты, а это уже надолго, если не навсегда.
Мужа я с того времени не видела. Как я смогу пережить встречу с ним в суде, даже трудно себе представить.
И вот ночь, а я вновь стою у окна. Во дворе причудливо переплетаются тени от веток деревьев. Кажется, что они уснули, окутанные лунным светом и только лёгкий шелест листвы указывал на ошибочность этого предположения. Я вновь взглянула на небо и без труда отыскала там свою любимую Кассиопею. Не знаю, заслужила она постигшую её кару или нет, но люди всё-таки не забыли о ней, и её звучным именем назвали не какую-то звезду, а целое созвездие. А я наказана даже не за поступок, а только за мысль о нём, за неудавшуюся попытку совершить его, и никто за эти дни так и не позвонил мне, чтобы поинтересоваться хотя бы, жива ли я.
Мысли беспорядочно кружатся в голове. Почему-то вспомнилась картина, увиденная у Славика. Дорожка, в осеннем парке, по которой шла женщина, набегала откуда-то издалека, и казалось, что ей нет конца. Мне вдруг подумалось, что я и есть та маленькая женщина, а парковая дорожка – это моя жизнь, большую часть которой уже прожита. Действительно, как точно подметил Э. Рязанов, «жизнь - тропинка от рожденья к смерти, смутный, скрытый, одинокий путь». Вот и у меня этот путь получился каким-то одиноким, невыразительным, и как в картине, с явным осенним настроением.
Потом в памяти всплыла та ночь на корабле и обуревавшее меня, совсем юную девчонку, желание найти своё место в жизни. Что ж, пока я не могу похвастать тем, что оно сбылось, но ведь я ещё живу, и мне ещё может и должно повезти! «Ещё живу... повезти...» - эти слова ещё долго звучали в моей голове, как заевшая пластинка. Наконец, я устала стоять и, пожелав Кассиопее спокойной ночи, медленно пошла назад к кровати с одной лишь мыслью: «Только бы уснуть! Только бы уснуть»!
