- Это исключено. Ведь письма, пришедшие сегодня и так вас расстроившие, сообщили о кончине ваших товарищей, - следуя за нацистом, сказал Иржи. – Одно письмо из Аргентины, другое из Соединённых Штатов, ведь так? Мы долго искали тебя.
- И всё же я думаю, что …
Фукс упёрся в секретер и надавил на него спиной. В ту же секунду в руку ему упал массивный «люгер». От бедра он два раза выстрелил в старшего брата, а затем бросился к коридору ведущему на кухню.
Вдогонку ему прилетела пуля, разорвавшая икроножную мышцу на правой ноге. Вторая прострелила кисть, выбив из руки пистолет. Нацист закричал и упал на пол.
- Пошли вы к чёрту! - орал он, семеня ногами по деревянным доскам обливаясь кровью. – Забирайте меня и судите, как положено!
Целый и невредимый Иржи переглянулся с Томашем и, направив оружие в голову Фукса, спустил курок.
* * *
Машина несла мужчин по трассе, навсегда оставляя позади курортный городок, и почти двадцать пять лет неустанных поисков.
- Ты знаешь я ничего не почувствовал Иржи, - нарушил тишину Томаш смотря в окно на пробегающие в темноте тени.
- Так и должно быть брат. Мы же не ОНИ. Мы не должны получать от убийства удовольствие.
- Я не об этом. Просто я не почувствовал радости от мести. Мы с тобой продали душу дьяволу, опустились на дно преступного мира и всё только ради отмщения этим гадам. Неужели всё зря?
Увернувшись от ямы на дороге, Иржи, посмотрел на Томаша.
- Перестань. Неужели ты пожалел этого убийцу?
- Конечно нет. Он заслужил смерть, так же как и остальные, но что нам теперь делать? – топнул со злостью ногой младший брат. – Мы плохие люди. Ты знаешь в ту ночь, когда от пыток умер Шефер и выдал нам местоположение Фукса, я понял, что в моей жизни не было ни одного счастливого момента. Ни одного, понимаешь?!
Конечно, он понимал. Иржи удалось успокоить Томаша. Впрочем, как и всегда. Брат, да последнюю четверть века он считал его братом, заснул на заднем сиденье, накрывшись его кожаной курткой.
Им пришлось пойти на многое, чтобы отомстить. Они стали убийцами, заработали авторитет в этом скрытом от многих мире и не раз совершали отвратительные и мерзкие поступки. Что будет дальше? Об этом он ещё не думал. В голову Иржи запали слова Томаша о счастливых моментах. К своему удивлению он понял, что у него они имеются.
Впервые он почувствовал себя по-настоящему счастливым в тот утренний час 6 августа 1942 года.
Когда их привезли в Треблинку и прикладами винтовок согнали в колонну, что направлялась к газовым камерам. Все давно уже знали, как пишутся два этих страшных слова. Началась паника и крики. Дети ревели, размазывая слезы, по грязным лицам ясно понимая, что их жизнь, не успев начаться окончена. Тогда учитель Корчак успокоил воспитанников и сказал, что не бросит их. Словно солнышко выглянуло из-за туч и в груди стало тепло от благодарности к этому отважному человеку. Немцы предлагали ему выйти из строя, но он категорически отказался. Всё это запомнилось ему словно сквозь пелену истерики и психического потрясения. Так же ка и исчезающие за металлической дверью одноклассники, и улыбнувшийся на прощание учитель.
А вот второй раз, он помнил очень чётко. Словно переживал это событие снова и снова. Конец января 1945 года, выстрелы на рассвете, переполнявшее их чувство радости, заставившее умирающих от голода подняться на ноги, и тёплое объятие незнакомого человека с красной звездой на шапке, одевающего на его худенькие ручки серые шерстяные варежки с изображением лошадки. Те варежки он сохранил и везде возил с собой. Они были словно наполнены магией добра и вернули ему жизнь с Томашем, когда большинство выживших скончалось в госпиталях не справившись с последствиями заключения. Они помогли им выжить, стали их талисманом.
Автомобиль мчался сквозь тьму и на горизонте забрезжили первые лучи рассвета.
