Я приношу ей цветы

хуже. Однажды они были у нас в гостях, она выпила больше, чем следовало. Когда они уходили, её муж с усмешкой сказал: «Нет ничего смешнее пьяной бабы».  Она это запомнила и всю жизнь повторяла, как он её оскорбил этими словами. Если бы тогда мы все предположили, к чему это может привести!

Теперь, наверное, настал момент сказать о том, что давно мучает меня: она всё чаще стала использовать любую возможность, чтобы выпить. Нет, я неверно сказала, тогда я этого не понимала. Тогда мне не приходило в голову, что это может перерасти в нечто более опасное. У меня не было опыта.

Мой отец практически не пил. Ни я, ни моя мама, ни разу в жизни не видели отца пьяным, а количество выпитого им спиртного сводилось к бокалу красного вина по праздникам несколько раз в год. Во всяком случае, я видела только это. Когда я вышла замуж, в этом смысле для меня ничего не изменилось. У нас с мамой даже не было правильной реакции на возможное опьянение. Однажды, это был второй или третий год моего замужества, мой муж вернулся домой в странном состоянии. Я болела, лежала с температурой. Меня растормошила мама, сказав, что с моим мужем «плохо». Я даже не сразу поняла, что там и с кем плохо. Я поднялась, муж сидел в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Похоже, спал. Я стала спрашивать маму, что она имеет в виду. Ответ был жутковат: - Он облучился.  

Для моей мамы всё, что имело отношение к вооружённым силам, было связано с радиацией. Я стала трясти мужа, пытаясь понять, что происходит. Он очень тихо что-то отвечал. Чтобы услышать, я наклонилась к нему и услышала, что он говорит, и одновременно почувствовала запах алкоголя. Он просто-напросто был нетрезв!

Оказывается, он весь день что-то делал на свежем воздухе (стояла очень холодная зима), промёрз до костей, и они с сослуживцами выпили водки. Пришёл домой, согрелся, его потянуло в сон, а тут тёща с вопросами.  Кстати, а фраза, которую он произносил, когда я к нему наклонилась, была такая: « Пчёлки, не жужжите!»  

Но вернёмся к моей подруге. Характер деятельности её мужа был таков, что большую часть года он проводил в местной командировке в Ленинградской области. Моя подруга оставалась вдвоём с дочерью. Смыслом её существования была работа и отношения с учениками, с коллегами, с какими-то знакомыми. Я не слишком погрешу против истины, если скажу, что она чувствовала бы себя спокойнее без девочки. По сравнению с моими детьми её дочь была замкнута, она жила своей внутренней жизнью.

Когда муж моей подруги был дома, он воспитывал не только жену, но и дочь. Конечно, обувь нужно было чистить с вечера (как в известном армейском анекдоте), а ещё нужно было в любую погоду вечером перед сном…  выносить мусор. Конечно, нужно. Каждый вечер часов в восемь – девять, как стемнеет, тринадцатилетняя девочка с ведром появляется около мусорных баков.  Романтика! Раздолье для маньяков и педофилов.

Летом они втроём отправлялись в отпуск к его родителям. Помню, мы с мужем провожали их на вокзале. Они опять поцапались и дулись друг на друга. Окошко в вагоне было открыто, они высунулись, каждый со своей стороны. На перроне временами становилось тихо, и, выждав такой момент, я очень громко сказала: «Запомните главное: наркотики лучше всего прятать под обшивкой вагона!»  Смеялись они, смеялся мой муж, смеялись все провожающие, которые услышали моё напутствие. Её муж обнял её за плечи, поезд тронулся.

Там, на юге, ей было очень тяжело. Со свекровью они так и не ладили. А там был ещё и свёкор!  Не так встала, не так села! Комментировалось любое действие. Внучка тоже, как я понимаю, не очень нравилась бабушке и дедушке. У бедной девочки нигде не было отдушины, она росла замкнутой.

Любимый муж тоже подливал масла в огонь. Все платья и костюмы она шила себе сама. И в каждом он находил какой-то изъян, то шов проложен не должным образом (почти цитата!), то волан не так отгибается. Молодая женщина, хочется быть красивой, так нет же, вот тебе каждый день лицом о полированную поверхность.

Мы давно уже  работали в разных школах. Одна из нашей компании спросила, почему она так часто меняет школы. Сейчас я понимаю, что уже тогда у неё начались какие-то проблемы на работе. У неё всё чаще находился повод для того, чтобы снять напряжение с помощью спиртного.

Её отношения с мужем были окончательно испорчены. Однажды она пришла ко мне домой с заплаканным лицом. Рассказала о том, что у неё роман, но как-то уклончиво, туманно.  Я не стала расспрашивать о подробностях. А её рассказ был скорее не о романе, а о том, как ей мешает присутствие мужа. Прошло ещё некоторое время, и она вернулась к этой теме. Она снова упомянула своего нового друга.  Видимо, ей хотелось поговорить об этом. Бедная, ей больше не с кем было поговорить! Когда она рассказала мне всё, я была сражена. У неё были отношения с собственным учеником. Я не знаю, какой бог держал меня за язык, но я не произнесла слово  инцест, хотя подумала именно так.

Она очень переживала и не знала, что делать. Не уверена, что я понимала, что именно она вкладывала в понятие «что делать». Она как раз и не собиралась ничего делать!
Она сказала, что думала, что я буду ругать её. Я ответила, что ругать её не собираюсь, но хотела бы посоветовать ей не посыпать голову пеплом, раз уж так случилось, но прекратить это «на корню». Но как раз прекратить и не получилось бы, потому что это длилось уже несколько месяцев.

Очевидно, в сексуальном плане она была очень яркой личностью. Последствия нашего разговора были совсем не такие, на которые я рассчитывала. Она не прервала отношений с этим  … молодым человеком. Ей было нужно с кем-то говорить о нём. Нет, она знала, что я отрицательно отношусь к этому, но больше-то никого не было. Она сказала мне: «Ты со мной не согласна, но ты меня понимаешь».  Она не могла говорить об этом с матерью. Пока не могла.

Вопреки моим опасениям, мама этого мальчика не пошла ни к директору, ни выше. Не знаю, насколько разумен был этот ход, и не знаю, насколько разумны  были бы противоположные действия. Мальчик стал беспрепятственно бывать у неё дома, потому что муж перестал там бывать, не вылезал из командировок.  На мои  увещевания был только один ответ: «Я без него не могу!»

Однажды я с дочерью возвращалась из кинотеатра. Был приятный светлый осенний день. Мы пришли на автобусную остановку и столкнулись с ней.
Вы откуда и куда? - Мы из кино, а ты? - А я подавать заявление в суд.  
Она шла разводиться. Их развели. Через некоторое время её муж уехал на историческую родину, в «город русских моряков».  Теперь ей никто не мешал.

Мальчик вырос, окончил школу. У неё за стеклом книжного шкафа стояла фотография выпускного класса, в центре моя подруга, вокруг семнадцатилетние выпускники. Там был и он, высокий блондин, похожий на молодого Игоря Старыгина.

Она по-прежнему уходила из одной школы в другую. Как я понимаю, иногда на неё жаловались родители.

Однажды она спросила у меня, какие документы проверяют, если потерять паспорт. Я в то время два раза подряд лишалась своего серпастого - молоткастого, но  не знала, что там проверяют. Оказывается, она хотела «потерять» свой паспорт, чтобы изменить дату рождения. Она всерьёз собиралась выйти за него замуж.

Она постепенно перестала общаться со всей нашей компанией. У неё появились ещё какие-то личные друзья-мужчины. Романы.

Потом окончила школу её собственная дочь, кстати, девочка каждое лето ездила на юг к отцу.  

Мы с ней встречались реже, но по-прежнему сохранили хорошие отношения. Я не перестала считать её своей младшей сестрой. Может быть, её судьба сложилась бы иначе, если бы мы, как прежде, виделись всей большой компанией. Я вернулась  из поездки в Европу, позвонила ей, она позвала в гости. Я приехала. Её теперь уже совершеннолетняя дочь, уходя по своим делам, сказала мне на ухо: «Не давайте ей пить!» Поначалу никто и не пил. Мы пообедали, пили кофе, болтали, я рассказывала о поездке. На столе появился коньяк. И постепенно, понемножку, рюмочка за рюмочкой она напивалась.

На следующий день мы говорили по телефону, она извинялась, была во всём со мной согласна. Но я виновата, я  не смогла победить своё негодование, мы стали общаться чаще по телефону, чем лично.

Мне приснился страшный сон: будто бы я звоню ей по телефону, а отвечает чужой голос, и мне сообщают, что она убита. Помню, что я проснулась в слезах.

Однажды в метро, проходя через турникет (господи, какое дикое слово!), я услышала позади знакомый голос. Даже, собственно, не голос, а произношение, грассирование. Это был мой сын. Когда ему было лет пять, я учила его французскому языку. Выучить не выучила, но этакую «интересную картавость» обеспечила. Так вот, это был мой сын. Я замедлила шаги, он поравнялся со мной, я его окликнула. Он был не один (естественно, он же с кем-то разговаривал!). С ним шла её дочь. По моим подсчетам в данное время он должен был быть на занятиях. Мой взгляд был столь красноречив, что в первый и пока последний раз в жизни мой сын стал объясняться со мной  по-французски.

Я всегда хорошо относилась к этой девочке, но тогда я просто кипела от негодования.  Сейчас я сожалею об этом. Я перенесла часть родительских грехов на ребёнка. Никаких выговоров сыну я, конечно, не делала.

Потом произошла та кошмарная история с деньгами, которая подкосила её.  Тогдашний её друг втравил её в какую-то идиотскую историю с  деньгами. Чтобы выручить его, она заложила одну из комнат своей квартиры. С этого момента события понеслись под откос. Она надолго пропала из моего поля зрения. Я нигде не могла найти её.

К тому времени, когда  она, чуть ли не год спустя,  появилась в моём доме, квартиры она уже лишилась. Чисто технических особенностей заклада и перезаклада жилплощади я всё равно не поняла, но когда мужик обирает женщину с ребенком, пусть даже с почти совершеннолетним ребёнком, это гадость. Не знаю, в каком состоянии она была, почему позволила ему распоряжаться деньгами за свою квартиру. Она переехала в другую квартиру, разумеется, гораздо худшую, чем та, которую я так любила. А потом, как я вычислила, ещё раз переехала в ещё худшую. И ведь вместе с ней переезжала её девочка, лишившаяся квартиры!  (Много позже её мама сказала мне: «Если бы она сразу всё мне рассказала, я нашла бы деньги, чтобы спасти квартиру».) Она, естественно, оставила мне номер телефона, по которому, естественно, никто не отвечал. Она опять пропала.

Я не представляла, где её искать. Я не могла найти номер телефона её мамы. Справочная не давала сведений, не хватало каких-то данных.

Моя собственная жизнь не давала мне передохнуть ни минуты, мой сын вылетал из университета, а дочь оканчивала школу и работала без отдыха «восемь дней в неделю», как, в общем-то, и я сама.  

Прошло ещё много времени, прежде чем она позвонила мне снова. Она попросила денег.  «Приезжай!» - сказала я.  Она не могла, у неё не было денег на дорогу. Пока я собиралась к ней, я наплакалась и наругалась, как, наверное, плакала бы и сердилась на своего ребёнка.

Мы встретились на площади в одном из новых районов города, как я поняла, недалеко от её нового жилища. Она очень плохо выглядела. Она была не одна, с ней был очень молодой мужчина, я бы даже сказала, парень, совершенно