этих самых «овец», коль скоро выяснилось, что они не закоренелые преступники. Здесь не было ни военного, ни гражданского суда, перед которым эти люди могли бы предстать, и их число продолжало неуклонно расти. Дайер делил их на группы: испорченные, менее испорченные и безобидные. Для них постоянно находилась работа на погрузке и разгрузке судов в порту. На причалах оставалось большое количество распиленного леса, уже приобретенного британским правительством и который нужно было срочно отправить. Поэтому каждое британское судно, уходящее на родину, должно было взять полный груз этого леса, чтобы очистить пристань до наступления морозов. Люди из дисциплинарного батальона были очень послушны, усердно работая почти без присмотра. Из них вышла дешевая и квалифицированная рабочая сила, которую впоследствии использовали для заготовки дров. Первого июня мы проводили парад по случаю дня рождения короля, за которым следовал смотр Дайеровского батальона Славяно-британского легиона. Знамена, сотканные архангельскими женщинами, освященные епископом греческой церкви, были переданы русскому прапорщику, сопровождаемому двумя бородатыми солдатами. При прохождении войск даже генерал Миллер, который принимал парад, был настолько тронут, что приветствовал солдат словами «Отличная рота!», «Прекрасная рота!». Я надеялся, что мы не зря старались, создавая этот прекрасный батальон. Было сделано все возможное, чтобы поднять настроение солдат. Полковник Уэллс и его офицеры сотворили чудо за столь короткое время. Но я знал, что тот эксперимент, который мы проводили, ещё должен был доказать свою ценность».
Увы, время и силы полковника Уэллса и его офицеров оказались потрачены зазря. Генерал Айронсайд: «Четвёртого числа батальон прибыл на Двинской фронт. Мы предполагали использовать его в предстоящей атаке, разместив позади одного из батальонов бригады Сэдлера-Джексона. По прибытии дайеровцев проверили и было доложено, что солдаты находятся в хорошем настроении. В поездке по реке они выглядели весёлыми, развлекались, играли.
Пятого и шестого июля их посетили несколько штабных офицеров, и солдаты показались им вполне довольными. В половине третьего ночи пятого июля начался неожиданный ружейный и пулеметный огонь в районе деревни, в которой были расквартированы батальоны «В» и «С», и на линии боевого охранения на том участке фронта, где располагался русский батальон. Сообщили, что началась вражеская атака, и две другие роты выступили на боевые позиции. С небольшими перерывами стрельба продолжалась до трёх часов, когда прибыли гонцы с донесением, что рота «С» взбунтовалась и некоторые солдаты перебежали к противнику.
Как раз в половине третьего ночи восемь солдат под командованием поручика зашли в дом, где, по несчастью, ночевали командиры рот «В» и «С». Мятежники застрелили часовых у дверей, а затем убили троих британских офицеров и ранили ещё двух, которые впоследствии скончались от ран. Кроме того, они убили четырёх русских офицеров и ранили одного, находившегося в другом конце комнаты. Таким образом, солдаты рот «В» и «С» выступили на боевые позиции без офицеров. Восемь мятежников затем приказали роте «С» следовать за ними к окопам большевиков. Примерно двадцать человек послушалось их, но остальные вернулись на позиции под командой старослужащих. Рота «В» затаилась минут на двадцать, а затем пятьдесят солдат перебежали к врагу. Всего дезертировало около сотни человек.
Мятеж был результатом тщательно продуманного заговора в одной роте, подготовили который восемь смельчаков. Они никоим образом не провоцировали солдат из других рот. Как обычно, в их планы не входил захват командования и организация общего мятежа. Заговорщики хотели лишь как можно быстрее перебежать к противнику. Всё это казалось таким несерьёзным.
Потеря пяти доблестных молодых офицеров стала трагедией, которая коснулась всех нас, ведь они работали так усердно и добросовестно. Никто не смог бы заниматься с солдатами и присматривать за ними лучше, чем это делали они. Капитану Барру (одному из раненых офицеров) удалось вырваться из комнаты. Хотя у него на теле было семь ран, он сумел добраться до реки и проплыть двести ярдов до корабля, стоявшего там на якоре, чтобы предупредить о случившемся. Я навестил его в госпитале вечером после мятежа и вручил ему Военный Крест за проявленное мужество.
Двое зачинщиков мятежа были ранены и схвачены при попытке спастись. Они предстали перед военным судом из русских и британских офицеров, были признаны виновными и расстреляны».
Генерал-лейтенант В.В. Марушевский, член Временного правительства Северной области, генерал-губернатор, командующий войсками Северной области: «англичане создали ещё и дисциплинарные части, куда зачислялись наиболее надёжные элементы из взятых в плен чинов Красной армии. Из таких частей особенно удачной была рота капитана Дайера, умершего еще до моего приезда в Архангельск. Эта рота дала идею генералу Айронсайду сформировать целый полк, названный именем Дайера, что увеличило, как увидим, историю области еще одним грустным эпизодом».
Генерал-майор С.Ц. Добровольский (Доливо-Добровольский), полевой прокурор Северной области: «Лишь одна воинская часть, принимавшая участие в параде, мрачным, озлобленным видом своих солдат производила тягостное впечатление, а между тем над ней единственной развевался русский трехцветный флаг, так как другие части русского гарнизона Архангельска не участвовали. Это был так называемый Дайеровский батальон, сформированный англичанами из большевиков, сидевших по различным тюремным учреждениям Архангельска, история сформирования этого батальона довольно любопытна, и я считаю необходимым поделиться ею с читателями. Тюремные учреждения Архангельска были после переворота и захвата власти белыми переполнены большевистскими элементами, причем «население» это весьма медленно уменьшалось в своем составе, так как гражданское судебное ведомство, не располагая достаточным служебным персоналом, вело чрезвычайно медленно расследование, которое благодаря этому принимало характер бесконечной волокиты. В перегруженной тюрьме начался тиф, что вызвало поход на правительство социалистических элементов гор. думы и осмотр тюрьмы представителями Красного креста союзных стран, которые, однако, нашли все указания на «свирепствующий тиф» преувеличенными.
Между тем тюремные сидельцы засыпали высшее английское командование жалобами на якобы несправедливое их содержание под стражей, чем и вывели из себя плохо разбиравшихся в наших делах практичных англичан. В один прекрасный день ген. Айронсайд решил разрубить гордиев узел и, забрав с собой прокурора Архангельского окружного суда и других высших административных лиц, отправился лично в тюрьму набирать там... добровольцев. Без всякого разбора, не обращая внимания на протесты прокурорского надзора и тюремной администрации, указывавших ему на всю недопустимость и опасность такого опыта, он забрал из тюрьмы всех выразивших «желание» служить у него и тут же «раскаявшихся в своих прежних заблуждениях» и направил их на службу в Дайеровский батальон, носивший это имя в честь погибшего на Северном фронте в боях английского капитана Дайера, зачатки какового батальона состояли из забранных в плен красноармейцев.
Всех их прекрасно обмундировали и устроили на «английский паек», превосходивший по качествам получаемый нашими войсками, но подвергали строгой дисциплине под руководством лучших русских и английских офицеров, причем высшее командование принадлежало последним.
Можно себе представить чувства этих людей, когда они с русским национальным знаменем, вручённым знаменщику — уездному комиссару из коммунистов, кричали в честь английского короля вместе с остальными войсками троекратное «ура»».
Генерал-лейтенант В.В. Марушевский: «В первых числах июля, помнится, в ночь на 7-е, произошло восстание в Дайеровском полку. Восставшие солдаты прежде всего ворвались в избу, где спали офицеры, и успели убить семь человек, в том числе нескольких англичан.
Быстро распространившаяся тревога сразу поставила на ноги все войска и штабы, но часть дайеровцев всё же успела перебежать к большевикам. Восстание это для всех русских представителей власти было фактом, которого ожидали давно и которому нисколько не удивились; для англичан это было крупнейшее разочарование, впечатление от которого было угнетающим».
На этом проблемы союзников не закончились. 20 июля 1919 года взбунтовался 5-й Северный стрелковый полк Вооружённых сил Северного фронта. Полк был сформирован в течение зимы 1918-1919 годов из населения Онежского уезда путём всеобщей воинской повинности. Полк состоял из семи стрелковых рот, двух пулемётных команд и одной команды связи, общей численностью около тысячи пятьсот штыков. Полку был придан отряд добровольцев из крестьян, численностью до двухсот человек. Кроме того, в Онежском уезде находились: одна лёгкая батарея, взвод драгун и взвод сапёров, что увеличивало численность войск Северной Области до двух тысяч человек. Союзники настолько доверяли русским, что полностью доверили им оборону долины реки Онеги, оставив за собой общее командование и снабжение русских частей. Передовые силы 5-го Северного стрелкового полка стояли у селений Прилуки и Кернешка. Со стороны большевиков частям Северной Области противостоял 159-й Камышинский полк, насчитывавший около шестисот штыков и небольшой отряд коммунистов, засевших в Кожеозёрском монастыре. Мятеж начался во 2-й роте 5-го Северного стрелкового полка, расквартированной в Чешуге. Утром 20 июля 1919 года 2-я рота была посажена на пароход «Феликс» для перевозки вниз по течению до с. Чекуево, чтобы оттуда пешим порядком следовать до дер. Усолье. Как только рота погрузилась на пароход и «Феликс» отчалил от берега, младший унтер-офицер Василий Щетинин, собрав вокруг себя группу из десяти военнослужащих (двое из которых: стрелок Шадрин и фельдфебель Сидоров были его сообщниками), сообщил им, что большевики-де прорвали фронт в соседнем железнодорожном районе у станции Обозерской, что они повсеместно побеждают, что в русских войсках повсеместно возникают восстания и на всех фронтах произошёл переворот и 2-ю роту командование направило на усмирение взбунтовавшихся в Больших Озерках и станции Обозерской частей. Щетинин призвал собравшихся примкнуть к восстанию. Далее увещеваниями и угрозами ему удалось склонить на свою сторону сначала весь взвод, а затем и всю роту. Арестовав офицеров, 2-я рота сходит на берег неподалёку от Чекуево, совершает пеший марш, незаметно окружает населённый пункт и около часа дня проникает в селение, где взбунтовавшиеся стрелки в первую очередь арестовывают командующего войсками Онежского района и командира 5-го Северного стрелкового полка полковника И.И. Михеева, мирно гуляющего по берегу реки, затем врываются в штаб и вяжут всех офицеров, оказавшихся без оружия, кроме одного — капитана Мациевского, который на глазах солдат кончает жизнь самоубийством, выстрелив из револьвера себе
принять английских интервентов. А может быть, вранье.