Новогодние каникулы. Глава 19. Сестра

высыпала половину пакетика с вермишелью, помешала, выключила газ — все, еще несколько минут подождать, и суп готов. Она закрыла поплотнее дверь в комнату, где обосновались приятели, выключила свет и прилипла носом к стеклу. Иногда она позволяла себе заглядывать в чужие окна, на которых легкомысленные хозяева не удосуживались задернуть занавески, за этим занятием она могла провести хоть несколько часов, и ей не надоедало. 
                         Чужая жизнь манила к себе, хотелось хотя бы так, издалека, посмотреть на счастливых людей. Она настолько углубилась в любимое времяпровождение, что звонок в дверь напугал ее до полусмерти. 
                         Соседи так не звонили — они гораздо меньше задерживали палец на кнопке, так долго и требовательно звонил участковый Михал Михалыч. 
                         Опять соседи нажаловались! 
                         Она осторожно вышла в коридор, сама понимая, что это глупо, красться на цыпочках, когда рядом стонут на все лады пружины в старом диване. Возле двери замерла. Из единственной комнаты выглянули голые приятели, посмотрели на нее, нерешительно застывшую посреди коридора, и снова скрылись.

                                                                                                                    * * *

                          Роман терпеливо ждал, утопив палец в кнопку звонка, который держался на оторванном проводе. За дверью послышались крадущиеся шаги и все стихло. У незваного гостя должно было возникнуть ощущение своей бессовестной назойливости и бесполезности визита, в связи с отсутствием хозяев, но, подходя к квартире, сверяясь с номерами на соседских дверях, Барховцев отчетливо слышал скрип внутри — кто-то там был, в этой берлоге. 
                          Пугливые обитатели квартиры затаились, как дикие олени в лесу, но вскоре Роман заметил, что его пристально разглядывают в глазок. Разглядывали долго и внимательно, отходили и снова приникали к маленькой линзе, шептались и возились за хлипкой дверью. 
                          Он терпеливо ждал, постаравшись придать лицу наиболее доброжелательное выражение, но стоило ему улыбнуться, как от глазка отпрянули — испугались — недаром Пашка советовал ему сбрить бороду. 
                          Кстати, дверь можно было вышибить с полпинка, и когда-нибудь какие-нибудь отморозки так и поступят, да хотя бы те, что удобно расположились на заплеванной площадке между первым и вторым этажами, с выпивкой и закуской, и мусолили колоду карт. Проводили Романа любопытствующими взглядами и продолжили занятие, даже не попытались спрятать водку от посторонних глаз, не говоря уже о селедке и вареной картошке, которые аккуратно лежали на развернутой газетке.
                           Наконец, с внутренней стороны заскрежетала задвижка, и в узкую щель выглянуло худющее создание, из одежды на нем была чья-то длинная застиранная майка-борцовка и резиновые шлепки на ногах.
                           — Чего надо? — прохрипело оно.
                           Вслед за созданием из щели потянулся характерный сладковатый запашок, который невозможно ни с чем перепутать. Стоило девчонке открыть рот, как Роман узнал ее — это же та самая наркоманка из мотеля, которую колотило и ломало там. 
                           Вот как! Не успели откачать, как она снова принялась за старое! Глазищи черные, как у демона, под расширенным зрачком скрылась почти вся радужка — накурилась основательно. Это наркоманский притон, что ли? И здесь живет его сестра?! Или, не приведи Господь, это вот она и стоит перед ним в майке с чужого плеча?! Вот радость-то! 
                           На мгновение у Барховцева помутилось в голове, на этот раз он ХОТЕЛ, чтобы Сэмка снова ошибся и, чтобы адрес оказался ложным. Уезжая на пожар в тот раз из его убежища, они с Пашкой велели ему рыть вглубь, и увлекшись любимым занятием, он много чего нарыл…
                          — Привет, подруга, давно не виделись, — поздоровался Роман с девчонкой. — Бархатцева Марина Михайловна здесь живет?
                          Она его не узнала, что было совсем неудивительно, вряд ли она вообще, в данный момент способна была различать людей, равно как и воспринимать звуки. Единственное слово, усвоенное ею в этом коротком разговоре, было «подруга», за него она и уцепилась.
                          — Выпить принес? — с надеждой осведомилась она в пространство.
                          — Нет, — огорчил ее Роман и таким безжалостным ответом разбудил бурю ответного негодования в тощей груди, едва прикрытой чьей-то борцовкой.
                          — Ну и вали отсюда на *** тогда! Тоже мне фуфел!
                          Внезапно обозлившись, она указала незваному гостю точное направление и хотела захлопнуть дверь, но Роман быстро подставил ногу в щель.
                          — Марина Бархатцева здесь живет? — повторил он свой вопрос.
                          — А ты кто еще такой на ***! — заорала девчонка, проморгавшись. — Если мент, покажи корочку!
                          — Да не волнуйся, я не из полиции, — пытался вразумить ее Роман. — И поосторожней с выражениями! Можешь нарваться.
                          — А раз не мент, то и пошел отсюда на ***! — посылала она его, плюя на угрозы и пытаясь закрыть дверь, но нога в тяжелом ботинке мешала.
                          — Постой, постой, подожди, — перебил он ее. — Ты вообще меня слышишь? Бархатцева Мари…
                          — Покажи корочку! — потребовала девчонка. — Сволочи! Сначала отпускаете, а потом приходите забирать обратно! Не имеешь права!
                          — Давай поговорим в доме, о’кей? — Роман теснил ее внутрь, но она лезла обратно и ему пришлось на шаг отступить.
                          — Ага, щас! Стану я всяких козлов пускать! — девчонка презрительно плюнула ему под ноги. — Ордер давай!
                          — Да нет у меня ордера! Я не полицейский! Мне просто нужна Бархатцева Марина! — рявкнул Роман, потеряв всякое терпение.
                          — Проваливай, раз пришел без ордера!
                          — Ты дура или как?! — взбесился Барховцев. — Ты можешь просто сказать: живет она здесь или нет?!
                          — А хоть бы и так! — обнаглела девка. — У тебя нет ни корочек, ни ордера, так что пошел на ***! — послала она Романа по старому адресу.
                         Он стиснул зубы. Врезать ей, что ли? Так ведь убьет же — ее соплей перешибить можно.
                         — Ксюха, отойди, — послышалось изнутри.
                         Второй обитатель квартиры тоже осмелился выйти к незнакомому гостю. Дверь раскрылась полностью, на пороге оказался парень, видимо Ксюшин дружок, с такими же расширенными зрачками, в жуткой клетчатой рубашке и в продранных на коленях джинсах. Ну, хотя бы одет! Парень держался левой рукой за стену, но несмотря на опору, на своих трясущихся нижних конечностях держался неуверенно — похоже инвалид, поэтому и не полез первым, а может, просто не успел.
                         Из-за его спины настороженно выглядывала еще одна девушка. В отличие от Ксюши она выглядела нормально, в смысле, зрачки были обычного размера. Крупные кольца блестящих черных волос спускались на плечи, челка закрывала половину лба, у девушки оказался вздернутый нос, тонкие губы, нежный овал лица. Чем-то неуловимым она напомнила Роману отца: может, таким же, как у того, внимательным взглядом или вот этим движением плеч, а может, тем, как поджала губы.
                        Посмотрев всего один раз в море страха между длинными ресницами, Роман больше не сомневался — перед ним его сестра, по случайному недоразумению оказавшаяся Бархатцевой, вместо Барховцевой или, на худой конец, Калининой.
                        А Сэмка-то, молодец!
                        Барховцев улыбнулся — двое в квартире снова отпрянули назад. Черт, надо было все-таки сбрить растительность, а то и правда, страшен, как черт! Сестренка ежилась под его взглядом.
                        — Ксю-у-ха, ты и-иди, ложись, — заикаясь и двигаясь так, как будто собственное тело ему мешало, парень-инвалид развернул подружку и подтолкнул ее в глубину квартиры, к комнате.
                        Уходить она не пожелала, засунула остатки косяка в зубы, глубоко затянулась и, недолго думая, села прямо на пол крошечного коридорчика. Собственная нагота ее вовсе не смущала. Она жаждала продолжения битвы с любым нарушителем покоя их маленького мирка.
                       — Это какой-то козел, Слав, — выдохнула она дым, не смущаясь, что запах распространялся по подъезду. — Спрашивает Маринку, а у самого ни корочек, ни ордера. Дебилы! — презрительно высказала она свое нелестное мнение о служителях закона.
                       — Укороти свой язык, предупреждаю в последний раз! — пригрозил Барховцев, хотя не представлял себе, как заставить ее замолчать.
                       В ответ она сплюнула на пол и презрительно фыркнула, но примолкла. Парень-инвалид выступил вперед.
                       — Вы-ы кто? — никакой уверенности в его голосе не было, по воинственному настрою он и в подметки не годился своей подружке.
                       — Урод, вот он кто, — пробормотала, потерявшая берега Ксюха.
                       Барховцеву надоело выслушивать хамские выпады в свой адрес.
                       — Слушай, — он с трудом сдерживал себя, — замолчи лучше, а? Слава, уведи ее пожалуйста…
                       При этих словах Ксюша подскочила с пола, как расправленная пружина и подлетела к нему, гневно задрав голову, наскакивала, как коршун. В отличие от Марины никакого страха в ее глазах не было и в помине, а об анализе последствий необдуманных поступков она и слыхом не слыхивала.
                       — Ну, что ты сделаешь, что?! — она смотрела с таким диким вызовом, что Барховцев опешил слегка, и в самом деле, чувствуя себя беспомощным перед этим цыпленком.
                       Из квартиры напротив послышался старческий голос:
                      — Наркоманы чертовы! Заткнитесь там или я вызову полицию! Ни одного дня покоя от вас нету!
                      Узрев нового врага, безбашенная Ксюха выскочила на лестничную площадку и со всей дури врезала