Пёс, который был центром мира

всё-таки соглашалась, Маша бывала несказанно рада. Ей приятно было чувствовать себя радушной хозяйкой, понимать, что хоть кого-то она может порадовать…Но каждый раз, прощаясь, Галя долго извинялась, что побеспокоила, что пока не может пригласить к себе…про какую-то новую квартиру, в которой они сейчас не живут, потому что делают там евроремонт, про какого-то то ли отчима, то ли просто маминого приятеля…Вроде как маме предложили работать с каким-то издательством, иллюстрировать книги…Маша была убеждена, что нет никакой квартиры, нет ни отчима, ни издательства - всё это лишь смешная детская попытка придать себе какую-то значимость в глазах подруги. Маша жалела Галю и злилась на себя: значит, что-то она делает не так, если Галя всё-таки осторожничает, не доверяет ей…

* * *

Скоро стало очевидным, что если Щен и не был чистопородной овчаркой, то во всяком случае был очень близок к тому. Маша всё больше гордилась своим любимцем. Крупный даже для своей породы, крепко сложенный пёс-подросток, широкогрудый, с мягкими чёрными ушами, длинной лоснящейся шерстью и необыкновенно пушистым хвостом…Угольно-чёрная спина, огненно-рыжие подпалины…Осмысленный и преданный взгляд живых тёмно-карих глаз…До чего же он был теперь хорош! Трудно было узнать в этом красавце прежнего щенка-подкидыша, жалобно скулившего по ночам, одинокого, растерянного…
Маша всё больше беспокоилась за судьбу собаки. С бездомным псом может случиться всё что угодно: мало ли машин на дорогах, мало ли недобрых людей…А вдруг укусит кого - и тогда, независимо от причин, участь собаки предрешена…А вдруг кто предприимчивый позарится на красивую породистую собаку, увидев в ней лишь источник лёгкой наживы…Да мало ли что ещё!
Маша тревожилась, не могла уснуть ночами, пытаясь придумать, как же обезопасить лохматого друга…Вариант был один - собаке нужен дом. Настоящий, свой дом, любящий хозяин, который будет всегда рядом, а не угол в подъезде. Но дома не было. Была, конечно, Машина тётя в деревне. У неё умерла собака - старая дворняга Жулька, приблудившаяся когда-то на двор и с тех пор преданно служившая хозяйке…Последние года три Жулька почти полностью оглохла, была медлительна и подслеповата и, конечно, толку от неё было мало…Но когда тётя привела молодого чёрного звонкоголосого Карая, Жулька забилась в дальний угол сарая и целыми днями лежала там, лишь иногда тоскливо поскуливая… «Не заболела ли» - забеспокоилась хозяйка, но когда поставила перед Жулькой миску с водой, та глухо зарычала и отвернулась. То, что для человека было необходимостью, для собаки оказалось предательством. Карая благополучно пристроили к знакомым из соседней деревни; впрочем, говорят, проку от него особого не было: Карай был злым и задиристым брехливым псом без особого соображения.
Но как же тоскливо становилось Маше, когда она представляла своего Щена лежащим у тётиного крыльца или где-нибудь в сарае, лениво лающим из-за забора на редких прохожих...Наверное, это разумно и правильно, и уж всяко лучше для собаки — огороженный двор, где ни машин, ни злых людей, тёплый угол, откуда никто не выгонит. Но Маша всё-таки лелеяла надежду найти лучших хозяев для Щена. То они виделись ей большой дружной семьёй, весёлой и шумной, то суровым военным средних лет, то парой молодых художников или музыкантов, живущих за городом в собственном новом доме...А вдруг они бы даже подружились с ней, Машей, приглашали бы в гости, и Щен, милый её Щен всякий раз радостно бросался бы ей навстречу! Ах, если бы!

* * *

Так прошёл год. Стоило наступить весне, Маша и Галя то и дело стали ездить куда-нибудь за город, и Щен, конечно же, с ними. Пожалуй, ради него все эти поездки и затевались, и какие только предлоги не выдумывала Маша, чтобы объяснить эти путешествия. «Мы за подснежниками, Галя говорит, их сейчас везде полным-полно!», «Мы с Галей за черникой, Галя чудное место знает, и совсем-совсем рядом с дорогой, так что заблудиться ну просто невозможно!», «Галина мама хочет поехать порисоватьна природу — пленэр, кажется, это называется, тут есть одно чудесное местечко — речка, песчаный берег и сосны высоченные! Просто чудо как здорово!»
И рисовали, и привозили домой то охапки подснежников, то полные ведёрки ягод или грибов — и всё-таки, не будь Щена — вряд ли девочки испытывали бы и десятую часть той радости, которую дарили им эти путешествия. И не беда, что мама, поначалу даже радовавшаяся их поездком - «хоть свежим воздухом подышишь, а то сидим тут, как в каменном мешке» - теперь порой недовольно ворчала - «и далась же тебе эта Галя, чуть куда поманит — мчишься за ней, как собачонка!»; и пусть папа, случается, бросит порой что-нибудь вроде «И чего этой девчонке от нас надо, так и вьётся вокруг тебя!», или «Болтаетесь по всякой глуши, и что вы там только находите»...Щен был счастлив, Щен целыми днями был с ними, и не от кого было прятаться, и нечего бояться.
Потом наступила осень. Снова Щен провожал Машу каждое утро до школы, снова терпеливо ждал её у крыльца, и вместе с Галей они отправлялись на «собачий» пустырь, где изо дня в день встречались одни и те же люди и животные, повторялись своего рода приветственные ритуалы. Вот мужчина с тонкими чёрными усиками, в серовато-зелёном походном костюме, ведёт двух чёрных угрюмых лаек. Завидев Щена, он крепко наматывает поводки на руку и отходит чуть в сторону.  Лайки ворчат и натягивают поводки до предела, мужчина приветственно улыбается, Щен дружелюбно виляет хвостом.
Вот Ронда и Соната, «лисички-сестрички» - одинаково рыжие, стройные собачки с острыми, действительно лисьими мордочками. Хозяйка «лисичек» - школьный учитель музыки; Ронду и Сонату она нашла совсем крохотными щенками — кто-то из ребят, притащив их в школу, не придумал ничего лучше, чем спрятать их в школьный рояль. «Лисички» скачут вокруг Щена, порой легонько покусывают его то за лапы, то за загривок — и вдруг вся весёлая троица мчится куда-то вдаль, радостно повизгивая!
Красавицу Весту выгуливает попеременно то хрупкая светловолосая девушка, то невысокий коренастый мужчина в очках в тоненькой чёрной оправе. Веста — аристократка породы бернский зенненхунд, полное её имя с трудом выговаривают даже сами хозяева. Хозяева неизменно здороваются с девочками, перебрасываются парой-тройкой «дежурных» фраз, а Веста снисходительно обнюхивает Щена, после чего Щен ещё долго оглядывается назад и тоненько поскуливает и вздыхает.
Чёрного лохматого Рэма они видят лишь издали — Рэм терпеть не может чужих собак, а ещё больше — их хозяев. Он хрипло, с надрывом лает и рвётся с поводка так, что хозяйка — хрупкая худенькая женщина — с трудом удерживает его. Рэма подарили хозяйке на день рождения маленьким плюшевым медвежонком. Хозяйка давно мечтала о собаке — маленькой, вроде спаниеля или болонки. Развесёлыё друзья-дарители уверяли её, что «он и вырастет маленький», «это такая редкая порода — мальтийский терьер, у них всегда щенки крупные», «он как болонка будет, только с бородой». Вырос Рэм не терьером и не болонкой, а чем-то вроде водолаза, только постройнее и чуть поменьше ростом.
Бабушку Зою с маленькой кучерявой собачонкой по имени Кукла Маша старается сторониться, и сделать это незаметно, не обидев старушку, ох как непросто! Бабушка Зоя живёт в соседнем подъезде, знает если не лично, то хотя бы в лицо, пожалуй, всех жителей окрестных домов, а в особенности играющих во дворе ребятишек. С детьми у неё отношения особенные, она то и дело подзывает кого-нибудь из малышей — и скидывает с балкона то кулёк семечек, то пакетик дешёвых карамелек и велит угостить всех играющих во дворе. Если же кому-то случается встретиться с ней на улице — добрая старушка непременно дойдёт до ближайшего магазинчика и купит или стаканчик мороженого, или какую-нибудь булочку.
Маша с бабушкой Зоей дружна особенно — в детстве она всегда сопровождала бабушку Зою, когда та гуляла со своей Куклой. Маше мечтала тогда о собаке и бывала счастлива хоть чуть-чуть почувствовать себя причастной к владению маленьким верным существом. Особенно Маша гордилась, когда бабушка Зоя, заходя в магазин, доверяла ей постоять у дверей, держа Куклу на поводке.
Была у Маши и ещё одна причина дружить с бабушкой Зоей — та всё обещала, что Куклу скоро будет знакомить с одним пудельком, и непременно самого красивого щеночка оставит для своей юной подруги. Маша потихоньку готовила родителей к неизбежности такой перспективы, но бабушка Зоя легла в больницу, и свидание с пудельком не состоялось.
К «собачьим» делам бабушка Зоя относилась крайне ревностно, и могла, не стесняясь, накричать на совсем незнакомого человека, если, по её мнению, собака выглядит недостаточно ухоженной или хозяин неправильно с ней обращается. Видимо, какой бы всезнающей она не была, появление Щена в подъезде каким-то образом прошло мимо неё, и старушка искренне считала Щена Машиной собакой. Потому-то Маша и избегала её — был уже случай, когда встретив Машиных родителей, она принялась ворковать, «ах, какой у вас пёсик красивый, ах, какой у вас пёсик умный». После этого случая Маше сначала пришлось объясняться с родителями, а после убеждать бабушку Зою, что «родители очень не любят ,когда посторонние интересуются их собакой» Раскрывать истинное положение дел Маша опасалась, не зная, как суровая в «собачьих» вопросах бабушка Зоя воспримет это.
Так было каждый день, и маленький мир, центром которого был Щен, казался вечным.

* * *

О появлении новых соседей Маша смутно догадывалась по шуму, топоту, смеху, доносившемуся из безмолвствовавшей до сей поры соседней квартирой. Начавшийся же там вскоре ремонт, из-за которого шум усилился на порядок, а у двери появилась дорожка белёсо-пыльных следов, подтвердил эти предположения.
Маша с трудом запоминала лица, и сколько раз бывало, что родители долго отчитывали её, что она опять не поздоровалась с соседкой с такого-то этажа. А то ещё хуже, если сама соседка уязвелённо бросала что-то вроде: «барышня-то, наверное, из Москвы, али из Питера, что не здоровается даже» А что Маша могла поделать — у соседки же на лбу не написано, что с ней надо здороваться, а для неё все встречные на одно лицо, вот и попробуй тут разберись! Со временем Маша изобрела свою особенную уловку — торопливо кивала всякому, встреченному в подъезде ил ивозле дома, и неразборчиво бурчала что-то вроде «здрассьте». Незнакомый не поймёт и не заметит, и обвинить её не в чем. И всё-таки Маша побаивалась соседей и не любила их всех без исключения — так, на всякий случай.
Поэтому новыми соседями она предпочитала не интересоваться, и надеялась, что родителям не вздумается с ними знакомиться — иначе придётся ещё и их узнавать среди множества одинаковых незнакомых лиц. И каково же было её удивление, когда пришедший к ним в класс новенький паренёк первым делом подошёл к Маше и улыбнулся:
Ну что, привет соседям! Я Антон. А ты, кажется, Маша? - и он скороговоркой выпалил всё, что знал о ней. А знал он, как выяснилось, немало — и что Машин папа работает водителем троллейбуса, а где работает мама, он не знает, но из дома она выходит в полвосьмого утра и садится на пятый автобус, что Маша опекает собаку из их