Старые настенные часы с кукушкой громко отбили полночь. Отбили, и звук застрял в драпировке стен, в шторах, пронёсся по переплётам древних и запылившихся книг и эхом унёсся под потолок. Видавший всякое на своём веку стол скрипнул, как охнул. В комнате полумрак. На камине одна против другой стоят две мраморные статуи: белая и чёрная. Огонь камина оживляет их, и в пространстве комнаты два существа ведут постоянную игру, то отступая, то атакуя друг друга. Можно часами наблюдать за этим боем и временными перемириями, но в комнате есть ещё кто-то. В глубоком кресле сидит старец. Трудно определить его возраст. Седые волнистые волосы, высокая и худощавая фигура, белая холщовая рубаха, плетёный суровой ниткой пояс. Сила и спокойствие исходят от всей его фигуры. Рядом с ним испытываешь только одно желание: сесть у его ног и сидеть тихо-тихо целую вечность, любуясь его лицом. Отсветы пламени высвечивают на нём то усталость, то – в следующее мгновение – мальчишеский азарт. Грусть и боль, сменяются радостью и счастьем. А в следующую секунду обнимающее спокойствие и тепло уже струятся из этих глаз. Кажется, видит он перед собою совсем не стену и камин и не языки пламени, видит гораздо больше. Так жив и изменчив его взгляд.
В комнате послышался шорох, тень чёрной статуэтки вздрогнула и на мгновение заполнила собой пространство комнаты. По другую сторону стола во втором кресле появился ещё один мужчина. На вид лет сорока, в чёрном костюме безупречного покроя. Воротник белой, как снег, рубашки эффектно оттенял его иссиня чёрные волосы. Глубокие голубые глаза его горели холодным и беспристрастным огнём. Вместо приветствия мужчины улыбнулись друг другу и только в это короткое мгновение глаза вновь пришедшего засветились нежностью, и он с благодарностью приложил руку к сердцу.
На столе, до этого пустом, появилась шахматная доска. Виртуозно сделанные фигуры выглядели абсолютно живыми, каждая деталь – точно копия с человека, каждое движение изготовивший их мастер подглядел в жизни, каждое выражение лица – с точностью слепка передаёт чувства и мысли человека.
Королева с радостью и волнением озвучила правила игры. Они были короткими и содержали всего два пункта: первый – ни при какой расстановке сил никогда не нарушать свободу каждой фигуры, давая ей тем самым абсолютную свободу выбора в каждой ситуации, и второй – все теневые игроки соблюдают строжайшую конспирацию и никто из фигур не должен их видеть. Да, и ещё небольшое дополнение: выигрывает партию при любом раскладе только фигура шахматного поля. Блеснул яркий луч света, и все фигуры попали в гущу своих повседневных событий, и на шахматной доске ожил мир. Быстро и точно менялись картины, спешили и опаздывали люди, смеялись и горько оплакивали своих близких. Ссорились и любили. Кто они: шахматы или живые люди? Кто те, что затеяли такую игру? И почему? Почему же это всё же игра? Вот на доске рождается улица и через секунду главная героиня, абсолютно забыв, что только что сама диктовала правила игры, проклинает бога, забравшего в аварии её любимого, единственного и родного человека. Сейчас горе её непомерно с силами маленькой хрупкой женщины. И мир, до того зелёный и яркий, меркнет и становится бурым.
А что же наши теневые игроки? Нет ни на одном лице, ни в одном взгляде радости. Сострадание, боль и милосердие в глазах у одного, и забота, сосредоточенность и серьёзность – у второго. Молча творят они свою игру, только шум жизни наполняет комнату. Плач, крик, звуки сирен, голоса людей и машин.
Да, вы будете абсолютно правы, если скажете: где же здесь соблюдается свобода выбора самой женщины и её любимого: они же себе этого не хотели, это уж точно. И совсем неплохо было бы в данной ситуации нарушить второе правило игры, насчёт полной конспирации теневых игроков. И уж что совсем непонятно, так это, каким образом здесь игроки – шахматы остались с абсолютной победой.
Шумит ещё жизнь на шахматной доске, звучат мысли человеческие, желания кричат. И слышат сидящие за столом сквозь всё это боль людскую и надежду, высказанную тихим голосом души.
Пламя в камине бледнеть начинает, значит, рассвет близко. Тени статуэток, подустав в ночном бое, сложили оружие до следующей игры, мирно взирают друг на друга и на всех игроков. И только старые книги на пыльных полках всё пишут и пишут. Ведь именно им поручено сохранить летопись дел человечества, его триумфы и тупики на тяжком пути восхождения. Иначе никогда не поверит человек, что жизнь в каждую секунду – исполнение Высшего Закона справедливости, проявление Абсолютной Любви Бога-Отца, огромный труд всех существ Космоса. Книги знают о своей важности, не будь их – человек рассматривал бы только одну свою жизнь и мало бы что принял и понял. Но наступает заветное время для каждого живущего, и он бережно берёт в руки свою книгу летописи, начинает слышать тихий голос своей души, начинает верить и доверять, принимать любовь и дарить её. И начинает играть, играть по правилам Космоса, по правилам Жизни, по правилам Бога. И тогда он уже не забывает правила игры НИКОГДА, даже рождаясь в плоти.
Рассвет окрашивает комнату оранжевым заревом. И вот уже нет комнаты и камина. Уходят вдаль две фигуры. Одна в холщовой рубахе, перехваченной поясом из суровой нити. Мощная фигура старца как всегда излучает силу и мир. Рядом идёт фигура поменьше и за спиной сложены чёрные, как смоль, крылья. Идут они, не спеша, твёрдым шагом знающих всё, любящих всё и вся, творящих и оберегающих, воспитывающих и направляющих. Мирно идут двое, понимая и принимая происходящее.
