Фея Нюша откинула одеяло и улыбнулась новому дню. Совсем скоро ей исполнится пятнадцать лет! Скоро, скоро! Внутри вовсю играют невидимые струны, а сердце заранее заполняет волна радостного возбуждения и предвкушения праздника и подарков.
Ах, что сегодня за день!
Она закружилась по комнате и разбудила Эмриса, дружелюбно боднув его лбом между ушей. Хватит спать!
Волк сделал вид, что недоволен таким неуважительно-бесцеремонным отношением к своей особе, заворчал, глядя на хозяйку ярко-синими глазам, но Нюша прекрасно видела, как хочется ему вскочить и помчаться с ней наперегонки по утреннему лесу. Ну разве не чудесно вдохнуть влажный острый запах молодых листочков, покружиться на цветочных полянах вместе с бабочками, попрыгать по упавшим стволам вместе с белками, затеряться среди трепещущих молодых осинок, а потом окунуться в прохладную воду озера с кувшинками, чтобы мокрые листочки и травинки обязательно прилипли к плечам и животу!
Эмрис полностью разделял ее желание, он и сам был не прочь размять лапы по утренней теплой росе и грозно рыкнуть на весь лес, попугать глупых оленей — эх, где его молодые годы! Он встряхнул длинную белоснежную шерсть, широко улыбнулся по-волчьи, свесив набок розовый язык, — и правда, замечательный денек сегодня!
В дверь забарабанили:
— Нюша, давай быстрей!
Юная фея спохватилась: надо поторопиться, а не то можно опоздать в школу. Восьмой класс — это вам не шуточки! А вообще-то, Данька мог бы и пораньше ее разбудить, знает прекрасно, что папа погонит на пробежку, хорошо еще, что она сама вовремя проснулась!
Нюша быстро скинула ночную рубашку, переоделась в майку с шортами, на голове закрутила старую бандану — просто волосы очень длинные, их не держат никакие заколки. Можно как угодно их заплетать, завязывать резинкой, но стоит тряхнуть головой — все резинки и заколки веером летят в разные стороны, а на плечи и лопатки снова ложится пышная волна. Только мама своими руками может нанести нужное заклятье, тогда волосы послушно лежат в тугой косичке почти целый день. Но мама сейчас с утра до вечера занята с маленьким Юсиком, папа заплетать косички не умеет, а остальным родственникам Нюша не очень любит доверять свою голову, поэтому в последнее время сдерживать густую русую лавину приходится повязке с оскаленными черепами.
Крутанувшись на пятках в последний раз, Нюша вприпрыжку поскакала из комнаты, Эмрис потрусил вслед за ней, он всегда принимал активное участие в утренних пробежках.
Естественно, никто не мог предположить, что домработница Катя будет проходить мимо двери именно в это время. Хотя, конечно, догадаться было можно: раннее утро для Кати — глубокий вечер, и как бы она не старалась подстроить свой распорядок дня под общий, получалось не всегда, вернее, очень редко получалось, а если уж быть совсем точными — не получалось почти никогда. Работоспособность ее организма повышалась ночью, а с первыми лучами солнца резко падала, поэтому такие домашние дела, как стирка, глажка, уборка общих помещений в доме или мытье окон, она оставляла на темное время суток.
Уставшая за рабочую смену домработница поднималась по лестнице в детскую комнату с тяжелой корзиной выстиранного и выглаженного белья, чтобы спокойно разложить его по полкам в шкафчике Юсика и отправиться спать, но во времени и пространстве Катя встретилась лбом с внезапно распахнувшейся дверью Нюшиной спальни. Они разлетелись в разные стороны: Катя — в одну, Нюша — в другую, а колготки, штаны и рубашечки маленького Юсика душистым разноцветным ковром усыпали всю лестницу и повисли на перилах, корзина и вовсе, откатилась к самым ступенькам.
— Черт! Куда же ты несешься-то, как полоумная?! — хрипло выругалась горничная.
Она довольно сильно ударилась спиной о стену и прикусила язык, хорошо еще, что после ночи была сыта, и клыки во рту уже успели вернуться к нормальному размеру, иначе страшно подумать, как она могла бы пораниться.
— Кать, извини, я нечаянно, — покаялась Нюша и кинулась подбирать одежду своего братика.
«Ну честное слово, — возмутилась про себя юная фея, — разве нет другого времени для стирки? Вот, разойдутся все по своим делам: в школу, на работу — тогда и стирайте, и разбирайте свое белье хоть до самого вечера! Никто не помешает. И потом, разве трудно было взять большую корзину — из нее ничего бы не просыпалось.»
— Теперь придется перестирывать, — недовольно ворчала горничная, которая намеревалась лечь сегодня пораньше. Но разве с этими детьми можно выспаться, как следует?
Запихав обратно в корзину все тряпки, и тяжело вздохнув, Катя направилась обратно к лестнице, но задержалась на минутку и обернулась, посмотрев на Нюшу с интересом.
— Что это ты с собой сделала? Накрасилась? Здорово, тебе идет! — оценила она и покивала одобрительно.
Нюша недоуменно пожала плечами: вообще-то, она не красилась, краситься ей пока не разрешают. Нет, конечно, было пару раз, когда она хозяйничала в маминой косметичке, но брат Данька противно ржал над ней оба раза, а родители высоко вскидывали брови, словно видели перед собой не родную дочь, а эльфа-перевертыша, к тому же, макияж мешал: глаза чесались, а губы, как будто оказывались обмазаными вареньем, абсолютно невкусным. Интересно, с чего это Катя взяла, что она накрасилась? Но раздумывать над загадками этого утра было совершенно некогда — время поджимало, да и Эмрис рычал и тянул за руку. Нюша кинулась вниз, где папа и Данька уже заждались ее.
— Опоздала, бежишь плюс один круг! — заявил отец.
Ну прекрасно!
— Я не виновата! — возмутилась Нюша. — Эта Катя на меня налетела.
— Катя? — нахмурился папа. Секунду-другую помялся, что-то про себя соображая, посмотрел на часы, потом на дочь, подумал вслух: — В принципе, время еще есть, должна успеть. — И скомандовал: — Плюс два круга! Вперед!
Ах так?!
Утро начинало переставать нравиться Нюше, и это было взаимно: по мере ухудшения настроения маленькой феи яркая синева неба медленно, но верно затягивалась клочьями разорванных облаков. В последнее время погода зависела от ее настроения, хотя, вполне возможно, все было как раз наоборот, и это настроение Нюши подстраивалось под метеорологическую обстановку.
Обиженная фея понеслась вокруг рощицы, только ветер засвистел в ушах, впереди одобрительно оглядываясь на хозяйку, мчался Эмрис. Волк любил утренние пробежки, считал их самым главным развлечением дня, и обычно Нюше весело было догонять его, но сегодня, когда ее так несправедливо заставили бежать два лишних круга, Эмрису пришлось напрячь все четыре лапы, чтобы подбодрить наказанную хозяйку. Волк мчался, высунув розовый язык и прижав уши к голове, следом за ним по нижним веткам деревьев, отчаянно треща и роняя во все стороны желуди, вихрем неслись белки, возле корней в траве шуршали мыши и бурундуки, спеша подобрать и присвоить оброненную еду, высоко в небе изо всех сил работала крыльями небольшая стайка белых голубей, безнадежно отстающих из-за встречного ветра, но гомонящая при этом, как полноценный пернатый отряд галок. Вслед пробегающим качались ветки яблонь.
Садовник Федя благоразумно посторонился с дороги и продолжил прореживать ежевичные заросли, только покосился хмуро на бегунов и снова резво защелкал садовыми ножницами. Нюша помахала ему рукой на бегу и улыбнулась, но Федя сделал вид, что ему совершенно некогда зевать по сторонам, в то время, когда ежевика заполонила весь вверенный ему участок. Садовник пребывал в дурном настроении: выходные дни давно закончились, и пока наступят следующие пройдет, как минимум шесть дней. От природы Феде даны были высокий рост, могучие плечи, сильные руки, однако, к ним прилагались страшная застенчивость и боязнь высоты, поэтому ипостась человека он не особенно любил, предпочитал находиться в другом своем обличье — бесстрашного и задиристого крупного черного кота, не пропускающего ни одной кошки и ни одной драки в поселке. После одной такой, особенно жестокой, кошачьей разборки Федя случайно приблудился к Нюшиному семейству, из последних сил заполз на крылечко и затих там, зализывать рваную рану на боку у него не хватило сил. Таким вот беспомощным его и нашел вездесущий Данька.
На последнем, четвертом круге Нюша устала и замедлила бег, но стоило сбросить скорость, как ее тут же коварно хлопнули между лопатками — такое уж в их семье было введено правило: на пробежках бить отстающего по спине. Легонько! А паразит Данька прямо хлестнул ладонью по Нюшиной лопатке, да так сильно, что она заорала на всю рощу:
— А-а-а!
Брат резко затормозил и кинулся назад.
— Ты чего?! Разве больно?! Извини, не рассчитал!
— Да, больно!
Из глаз обиженной сестры брызнули слезы, из крохотного пушистого облачка тут же сыпанул мелкий дождик, но никто не стал разбираться было ли это случайным совпадением, или, все-таки, здесь присутствовала причинно-следственная закономерность. Впрочем, мелкая морось была теплой и не причиняла неудобств, а скорее наоборот, освежала разгоряченные лица.
— Что стряслось?! — подбежавший папа укоризненно посмотрел на Даньку и обнял Нюшу за плечи. — Данила, ты что натворил?
Данька открыл было рот для веских оправданий, но не успел и слова сказать.
Как раз в этот момент к финишу подлетала отставшая во время прохождения сложной дистанции стайка голубей. Справляясь с последними метрами воздушного беспредела, они совершенно выбились из сил, еле шевелили крыльями и тяжело дышали, со стыдом признавая свое поражение. Отстать от феи — это ли не позор для
Вселенная очень милая и с юмором) Особенно голуби
Очень красочно) И зеленые узоры на лице - эт-то неспроста
