500 слов о ней

Прошло десять лет с того дня, как мы встретились. Нет, виделись мы и раньше, но чтобы наедине и именно для этого... Года три назад она сказала, что разлюбила меня и спать без презерватива больше не станет. И может быть, не станет спать со мной вообще. «Ну вот, – подумал я вслед за Вишневским, – опять отказ от дома, где всё до клитора знакомо». Причем сама меня на это и подсадила – на секс без презерватива. Была у нее вставлена спираль, и каждый мог излить ей душу... Понятно, что не каждый – только избранный – тот, кому она оставит телефон, шепнув на ушко «позвони».

Разумеется, я позвонил. Глупо отказываться, когда тебе дают телефон и кое-что в придачу. Даже не вникая в ее тонкую душевную организацию, а лишь взглянув, легко было понять: в придачу к телефону шло немало. Высокая стройная блондинка с соблазнительной грудью и губастенькой вульвой – всё то, что я люблю. А еще грустная улыбка на устах и блеск в глазах – как отблеск пламени, которое внутри разводят бесы...

Любил ли я ее? Не знаю. Наверное, дней пять любил... А как это еще назвать, когда давно забытое чувство рвет тебя на части, когда не находишь себе места и каждую секунду хочешь быть рядом с ней, когда в отчаянии звонишь другой и плачешься в жилетку, депрессию смывая коньяком... Обычно мы встречались днем, а ночью приходилось расставаться: у нее был муж, у меня жена, и никто не собирался ничего менять. Те пять безумных дней прошли – жизнь снова потекла однообразно, как, впрочем, и течет она в отсутствие любви.

Любила ли она меня, чтоб разлюбить потом? Не знаю. Но вспоминая ее влажные глаза и трепет губ, я думаю, что да. Пусть иногда, но я был с ней, и больше, говорила, ничего ей от меня не надо. «Ах, не надо?» – подумал я и подарил колечко с бриллиантом – раз не надо! Спустя пять лет, когда решила, всё же надо, желание дарить пропало у меня...

Была она обычно сдержанной, закрытой, но выпив, становилась вдруг совсем иной – раскованной, веселой, бесшабашной. Как будто сквозь защитный клапан наружу вырывались все эмоции, дремавшие до этого внутри – живые, необузданные, яркие. Когда она давала волю чувствам, мгновенно вся преображалась – как же приятно было на нее смотреть! Хотя я до конца так и не понял: когда она была собой?

Никак не получалось поговорить с ней по душам: на людях она попросту стеснялась, наедине же занимались чем угодно, кроме разговоров. А может, души разговаривают молча?.. Как интроверт, она все монологи прокручивала в голове и часто не решалась их озвучить. За годы наших встреч так много накопилось недосказанного, что, кажется, не хватит жизни, чтоб высказать друг другу всё. А может, это к лучшему? Должна же оставаться в отношениях загадка?

А сколько раз мы расставались! и думали, что навсегда. Потом, не выдержав, опять встречались. Для чего? Чтобы еще раз помолчать и заглянуть в глаза? В ее печальные, в циничные мои... А может, чтобы вновь почувствовать тепло друг друга, вдохнуть знакомый аромат волос, услышать голос, легкий шелест платья и, может быть, в последний раз увидеть эту грустную улыбку, и трепет губ, и блеск усталых глаз...