Девчонка извивалась в чарующем, чувственно-манящем танце. Кружилась и плавно вращала бёдрами, изящно перебирала руками, унизанными браслетами, изгибая назад лёгкий стан, и так же грациозно выпрямлялась, успев коснуться пола длинными волосами. Яркими волнами струились вокруг её босых ног невесомые одежды, миллионами огней расходился во все стороны по комнате свет от сотен прозрачных граней, сверкающих на широком поясе чоли, тихо и нежно звенели крохотные колокольчики на лифе, прикрывающем маленькую грудь двумя золотыми чашечками.
Смуглая кожа юной танцовщицы кожа чуть блестела от пота, матовые щеки раскраснелись, по-кошачьи мягкие движения время от времени менялись, становились резче, напоминая скольжение опасного пресмыкающегося хищника, но повинуясь капризам музыки, девочка вновь возвращалась к первоначальному ритму танца, всё быстрее и быстрее кружилась на пальчиках, скрываясь за вихрями шелковой юбки и прозрачной вуали.
Пышные волосы, скреплённые на затылке двумя высокими заколками, мотались взмокшими прядями по спине, шесть крупных прозрачных камней, украшающих тело вокруг эротичной ямочки пупка, и россыпь мелких камешков над бровями заметно потемнели от напряжения измученных мышц, непроницаем оставался взгляд.
Танцовщица серьёзна: никаких улыбок и зазывных озорных огоньков в глазах — ей некогда улыбаться, никто и не ждёт от неё такого вольного дополнения к обязанностям. Танец — это часть её работы, её преданной службы своему хозяину, и танцевать она будет, пока тот не разрешит остановиться и передохнуть.
Наконец, музыка смолкла, пышные юбки взметнулись в последний раз, тревожно пропели колокольчики, и маленькая рабыня замерла, опустившись на одно колено, низко склонив голову. Уйти она не могла, на это должен потупить отдельный приказ повелителя.
Двое гостей хозяина, казалось, не обращали внимания на молодую невольницу, не удивляясь самому факту её существования в доме своего делового партнёра: завести раба в наше время — раз плюнуть! В любой стране мира покупай чуть ли не легально, кстати, просят за них не так уж дорого, всего от пяти штук зелёных — доставят в лучшем виде, в целости и сохранности.
Однако, сегодня здесь собрались вовсе не ценители извращённых утех с малолетними рабами, не любители восточных изысканных удовольствий и не поклонники искусства восточного танца, хотя, чувство прекрасного было не чуждо суровым сердцам, но только до тех пор, пока не начинало мешать развиваться бизнесу их обладателям.
В зале с новым бильярдным столом собралась непростая мужская компания — истинные хозяева города — те, кто привык управлять его жизнью, не выставляя напоказ себя и сосредоточенную в руках власть, те, кто привык отдавать приказы, оставаясь в тени: их лица не мелькали на экранах телевизоров, их не приглашали стать почётными горожанами и бескорыстными меценатами они не были. Простым обывателям нет хода на их странички в социальных сетях, для таких, как они, для избранных, существует своя собственная коммуникационная сеть, защищённая надёжными паролями и кодами доступа от посторонних случайных посягательств, а также от любого нежелательного просмотра — место, где можно обсуждать любое мероприятие открытым текстом, вплоть до совершённого убийства или государственного переворота, не опасаясь прослеживания.
Трое давно уже разделили между собой доход и сферы влияния в городе и были уверены в своей неприкосновенности, однако, двое из гостей не подозревали, что с недавних пор всё изменилось. Хозяин дома специально пригласил их, своих возможных конкурентов, которые ошибочно считали себя равными ему, — пригласил покатать шары по новенькому полотну, обтянутому красным сукном, насладиться ароматным дымом кубинских Коиба, посмаковать неповторимый букет Черной жемчужины, обсудить в раскованной обстановке насущные проблемы своих компаний, а также продемонстрировать и окончательно закрепить свою особую власть над городом.
Ни один из этих двоих не должен был заблуждаться на сей счёт.
Тучный пожилой мужчина затянулся сигарой, скользнул равнодушным взглядом по девочке, сидящей на полу на коленях с низко опущенной головой, и выпустил изо рта несколько ровных колечек дыма.
— Отличные сигары, — он снова затянулся, посмаковал глоток янтарного напитка и посмотрел на хозяина дома. — И коньяк отменный. Я слышал, выпущено всего 786 бутылок.
— Да, — кивнул хозяин. — Ровно столько вмещала в себя дубовая бочка времён Людовика XIII.
— И во сколько тебе обошлась бутылка? — заинтересовался толстяк.
Хозяин поморщился, такие вопросы были не приняты в их кругу, считались не совсем приличными, но старик отличался пренебрежением к условностям.
— Пустяки, всего несколько тысяч зелёных, не стоит и говорить о них.
— После такого букета трудно будет вернуться к обычному Реми Мартин, — посетовал старик.
— И шоу неожиданное, — присоединился второй гость, невысокий и коренастый кореец. Несмотря на рост, слабым он вовсе не казался: мускулы бугрили плечи под тонким джемпером, в придачу к тренированному телу прилагалась змеиная азиатская хитрость. Единственный из троих, он не курил и предпочитал простую воду алкогольным напиткам. — Я не знал о вашем увлечении восточными танцами. Однако жаль, уважаемый Дима предпочитает кости формам, на которых отдыхает глаз мужчины.
— Дорогой Кванг, — с чуть заметной усмешкой обернулся к нему хозяин дома. — Моим сегодняшним предпочтениям есть объяснение. Девочка не просто танцовщица.
— Я в этом не сомневался, — вежливо улыбнулся кореец. — Как и любому искусству владения своим телом, танцам начинают обучать с трёх-четырёх лет, а искусству любви — с восьми. Этой девочке, судя по всему, где-то, лет тринадцать — возраст, когда уже появляется опыт. В определённых кругах есть настоящие ценители такого мастерства, можно делать неплохие деньги.
— На что это ты намекаешь? — проворчал толстяк.
Он недовольно хмурился, не совсем понимая, куда клонит этот корейский выскочка.
В отличие от конкурентов, сам он приобрёл состояние в романтично-безбашенные девяностые годы, захватывая одно предприятие за другим, но несмотря на жестокость, всегда действовал прямо, заранее предупреждая противника и предоставляя тому шанс на добровольную передачу активов, как имущественных, так и выраженных в ценных бумагах за, пусть и символическое, но возмещение убытков. То лихое время, когда он с лёгкостью подминал под себя город, до сих пор вспоминалось с ностальгическим удовольствием.
Потом откуда-то, появился чёртов кореец Кванг Ли Пак, контролирующий местный наркотрафик (а наркотики старик считал злом, равно, как и проституцию), и заставил считаться с собой, противопоставляя честной драке змеиную кровожадность и дьявольскую изворотливость. Неторопливо и последовательно он присваивал старые и открывал новые злачные места в городе, никогда нельзя было предугадать, откуда будет нанесён удар. После двух лет ожесточённых боёв, когда каждый из противников не ложился спать без оружия под подушкой, они смогли договориться о разделе сфер влияния.
И вот недавно в их городе объявился третий конкурент — молодой наглец, Романов Дмитрий Витальевич, не ударивший палец о палец, ради того, чтобы самостоятельно поднять деньжат, получивший немалое состояние по наследству от прадеда-коллекционера, и беззастенчиво ступивший на самую верхнюю ступеньку общества, туда, где и так еле умещались сам старик и Кванг Ли Пак.
— Господа, моё время дорого, я предлагаю перейти к делам, — толстяк поудобнее устроился в глубоком кресле, затянулся сигарой. — Если вы не против. — Как самый старший по возрасту он иногда позволял себе направлять разговор в нужное русло.
— Согласен, — кивнул кореец. — Начать нужный разговор — наполовину выполнить работу. А уважаемый Дима пригласил нас не просто ради знакомства.
Змеиная интуиция предупреждала его о некой угрозе, а любую опасность Кванг привык встречать лицом. Странно то, что впервые в жизни он не смог просчитать, с какой стороны ждать нападения, поэтому оставался весь вечер в напряжении, в отличие от старика, который, будто и не думал о возможной опасности.
— Что ж, вы удивительно проницательны, действительно, я хотел кое-что вам продемонстрировать, — Романов отставил бокал и поднялся.
— Разве вы не удалите свою танцовщицу? — оба гостя покосились на середину комнаты, где рабыня всё ещё ожидала приказа уйти.
Вместо ответа их конкурент торжествующе блеснул глазами и проигнорировал вопрос.
— Господа, я хочу, чтобы вы оценили боевую мощь моего нового оружия и предлагаю использовать его в нашем общем бизнесе. Пока в пределах области, но...
Кванг Ли переглянулся со стариком. Чего там задумал этот Романов? Башка у него варит, конечно, но даже кореец не мог понять, куда тот клонит.
— В нашем бизнесе?! — переспросил кореец, делая упор на слове «нашем».
— Да, — кивнул Дмитрий. — Мы должны объединить силы, тогда сможем диктовать свои условия.
— Вряд ли Журавлёв потерпит наши условия и согласится отдать нам власть, — усмехнулся старик. — Я, конечно, пожил в своё удовольствие, но не хотел бы напрасно потерять оставшиеся годы, а ты предлагаешь развязать войну. Да, выплачивать ему надоело, но у него армия, а у тебя что?
Журавлёва Валерия он знал ещё по девяностым. Своё влияние по области тот сохранял неизменным уже больше двадцати лет, а личный отряд, будто бы, телохранителей у него за это время разросся до размеров небольшого воинского формирования.
— Поверьте, мы
