сможем убедить его добровольно передать нам власть, и никакая армия ему не поможет, но вы правы, пожалуй, рабов можно удалить, — надменно согласился Дмитрий, задумчиво разглядывая массивный перстень на пальце с крупным прозрачным камнем. — Зайде, ты можешь уйти!
Что произошло потом Кванг Ли долго вспоминал со священным ужасом, в памяти старика отложился пожар, перенесший его в буйные девяностые, когда на улицах города рвались самодельные бомбы.
Маленькая невольница поднялась с колен, распахнула глаза, засверкавшие непроглядным бездонным мраком, подняла руки и хлопнула ладонями. Из-под ног девочки c оглушительным рёвом, как из сопла реактивного двигателя, стремительно вырвались широкие лепестки пламени и, скручиваясь вокруг неё, заключили в себя, как в огромный живой бутон диковинного красного цветка. Гудящий огонь рванул вверх, но не тронув потолок, перешло в белый дым, который, свиваясь тугой спиралью, понёсся прямо на троих собеседников.
Старик забыл, как нужно моргать, не замечал, как с сигары отвалился столбик тлеющего пепла прямо на белоснежную рубашку, Кванг Ли вспомнил древние предания своего народа о летающих стражах-драконах, изрыгающих огонь — ни один из гостей не мог шевельнуться из благоговейного страха перед непостижимым, необъяснимым, сверхъестественным представлением, разыгравшимся в комнате, больше всего похожим на одну из тысячи сказок Шахерезады.
Голубовато-прозрачный дым втянулся в камень и заклубился под непроницаемой оболочкой, придавая украшению молочно-белый цвет.
Романов Дмитрий с гордым восхищением смотрел на свой перстень.
— Действительно, впечатляет, — старик первым пришёл в себя и глотнул из стакана. Стряхивая с живота пепел, он попытался заново овладеть ситуацией, а также своими нервами, в отличие от азиата, у которого глаза до сих пор круглились, как у чистокровного европеоида. — Признаюсь, я не заметил, куда она делась. В цирке этот фокус с дымом оценят по достоинству, с руками оторвут, только не забывай ограничивать площадь огня, будет жалко новый дом, да и мебель… — он обвёл вокруг потухшей сигарой.
— Это не фокус, уважаемый Андрей Антонович, — обиделся Романов. — И мой дом не пострадает. Думаю, вы уже поняли, кто это, вернее, что. Также надеюсь, вы понимаете, что принадлежит она мне. Я — её единственный обладатель, я — её хозяин!
— Вы можете снова её вызвать? — кореец подался вперёд в своём кресле. Размер глаз вернулся к первоначальному, но самодовольно-снисходительное выражение исчезло без следа, а вот нервное напряженное внимание возросло в несколько раз.
— Конечно! — Романов возмущенно дёрнул подбородком.
— Подождите, — старик заёрзал в кресле и наставил палец на Дмитрия. — Я становлюсь уже стар для таких фокусов. Сначала скажи, что она умеет, как мы сможем её использовать?
— Я покажу, но не здесь, здесь ей негде развернуться, — пообещал Романов. — Меня пригласили на одни переговоры назавтра, а я в свою очередь, приглашаю вас поучаствовать, так сказать, в неформальной обстановке, — там вы всё увидите. Будет интересно, обещаю. И могу уверить, что многие наши проблемы решатся уже в ближайшее время, если вы согласитесь с моим предложением.
Гости дружно хмыкнули и смерили его неопределёнными взглядами…
* * *
Всего пять километров от города, и вы попадёте в самую настоящую зону отчуждения: на пустынную территорию бывшей хлопкопрядильной фабрики.
Не бойтесь заплутать или сбиться с дороги: вам её укажут старые гаражи, кучи слежавшегося мусора, стихийно образовавшего целые горы вокруг покорёженных ракушек за долгие годы постперестроечного периода, ржавые остовы автомобилей, покрышки, спрятанные в высоких прошлогодних стеблях полыни — идите по этим приметам, не ошибётесь.
Но прежде, чем вы начнёте свой путь, подумайте хорошенько, стоит ли туда соваться.
Хотите поснимать? Да что там снимать?
Идите в городской парк и снимайте — там голубей больше, чем на площади Сен Марко. Ладно, ладно, не желаете нас слушать, расспросите людей в городе — каждый второй вам скажет, что лучше не рисковать, однако, может случиться и так, что с вопросами вы нечаянно нарвётесь на одного из первых в расчёте — тогда придётся надеяться лишь на своё фантастическое везение и на исключительно благополучное расположение звёзд.
Впрочем, если вы отчаянный авантюрист, если вам смешно слушать предупреждения от обывателей-домоседов — тогда ступайте вон до той развилки, заберите от моста направо и дальше ориентируйтесь на запах, сейчас, по весне там особенно яркое амбрэ, а приключения на вашу пятую точку найдут вас сами.
Что, весело? А мы ведь предупреждали!
От старой фабрики остались лишь воспоминания, да здание дореволюционной кирпичной кладки с выбитыми стёклами в оконных проёмах. Строение вполне ещё крепкое — хоть куда, а вот земля спорная, за неё, не щадя сил и финансовых издержек, с переменным успехом боролись несколько организаций.
Проблема состояла в том, что управляющим продажами хозяйств-банкротов земля, на которой стояла фабрика, оказалась заявлена, как собственность колхоза, о чём в архиве области осталось лежать свидетельство о государственной регистрации права, в то же время в городском архиве хранилось точно такое же свидетельство о праве собственности на тот же самый участок земли, но уже принадлежащей городскому муниципальному хозяйству — ни один из предполагаемых собственников не собирался отказываться от своего имущества.
Пока три стороны предъявляли друг другу иск за иском, территория фабрики самозабвенно превращалась в свалку. Здесь вольготно себя чувствовали своры бродячих собак и стаи крыс, иногда до городских окраин доносился грохот выстрелов.
* * *
Инициирующая сторона уже прибыла на место: один представитель, уполномоченный вести переговоры и пока сидящий в машине, и скромная военизированная охрана из шести силовиков — у каждого за плечами не один десяток операций в горячих точках — как надо отрывать яйца ребята знали прекрасно не только в теории.
Головорезы в одинаково-свободных костюмах, оттопыренных подмышками и трещащих по швам на накачанных спинах, стояли в расслабленных позах с грацией опасных хищников. Лениво-спокойные движения не могли никого обмануть, да и не призваны были этого делать — как раз наоборот, принимающая сторона должна была оценить опасность тренированных бойцов, готовых нанести удар в любую минуту. Взгляды охранников внимательно и напряжённо прочёсывали местность, пальцы рук сжимались и распрямлялись, тела привычно переносили вес с одной ноги на другую и концентрировали энергию для броска.
Брать на переговоры тяжёлое оружие считалось не комильфо, однако, наученные бурным и непростым опытом прежних столкновений с конкурентами босса, боевики пренебрегали правилами этикета.
Длинный лимузин цвета «мокрый асфальт», мягко прошуршав шинами по мелким камешкам пустыря, плавно остановился, попав под прицел немигающих глаз охранников, наделённых змеиным изяществом.
Маленький полномочный представитель в переговорах, юрист Хартликов Вениамин Николаевич с дежурной улыбкой вышел навстречу принимающей стороне.
Всего одна машина? А из охраны только шофёр что ли? Просто несерьёзно даже! Только время тратить понапрасну на таких вот «конкурентов». И куда лезут люди?!
Но Журавль захотел узнать поближе парня, на которого внезапно свалилось богатство, но который не кинулся проматывать наследство в ночных клубах и тусовках, не летал на острова каждый уикэнд, не устраивал вечеринки с ванной из шампанского, а продолжал вкалывать в сети магазинов своего отца, зарываясь в бухгалтерские документы даже в праздники. Откуда-то босс узнал, что Романов сильно интересуется миром диагностирования курсов ценных бумаг и наиболее выгодным депозитным размещением валютных вкладов, способами уменьшения издержек и увеличения маржи, и почуял скорое появление в их беспощадном и жестоком мире нового противника, сильного духом, образованного и умного, который станет претендовать на свой кусок пирога за их скромным столом. А врагов Журавль предпочитал держать возле себя ближе, чем друзей, впрочем, у таких, как он, друзей не может быть по определению.
На встречу Романов прибыл не один, к великому изумлению Хартликова, его сопровождала юная наложница!
Именно такое впечатление создалось у Вениамина Николаевича, когда он увидел девушку, закутанную в прозрачную блестящую вуаль, замершую неподвижно возле машины, потупив взор. Несмотря на довольно прохладный вечер, девушка была боса, одета лишь в невесомый восточный наряд, однако, казалось, ей вовсе не было холодно.
Гримаса, в которой растянул свой рот представитель стороны, принимающей переговоры, не тянула ни на приветливую улыбку, ни даже на просто вежливую. Представитель инициирующей встречу стороны словно воочию увидел частокол из несколько рядов острых, как бритва акульих зубов и почувствовал, как обычная уверенность покидает его, уступая место непонятному страху. Со всех сторон его окружали охранники, но сердце тревожно и болезненно трепыхнулось в груди, словно предсказывая непоправимую беду.
— Господин Хартликов, я ждал самого Журавля, а не его шавку! Он что же, решил, что меня можно напугать этими болванами? — радостно поинтересовался Дмитрий.
Возмущённый откровенным хамством Романова, Вениамин Николаевич не нашёлся, что
