Ведьмы из Оторвановки

Улица Сталина в городке Фронске была самой длинной в районе. Сам районный центр возвышался на нескольких холмах, а вот 'Оторвановка' (так называли свою улицу местные) располагалась внизу. Повторяя все изгибы местной речушки Фрони, она тянулась на десяток километров, ставя своеобразные рекорды по бесконечным ответвлениям переулков и тупиков да крутым поворотам.
  Небогатые подворья, крытые камышом крыши хаток и огромные, тщательно обработанные огороды с бесконечными картофельными грядками были уныло похожими друг на друга, а изумрудная зелень поросшего травой бездорожья тщательно оберегалась огромными в три обхвата вязами. В их тени себя прекрасно чувствовали гуси, утки, курицы. Свиньи же целыми стадами бродили по богатом лужами приволью: непуганые, сытые и вполне довольные жизнью.
  Обитали в Оторвановке в основном жители близлежащего колхоза: целыми днями пропадали они на бесконечных сельхозработах летом да и зимой дел было невпроворот. В начале 50-х годов наши люди жили бедно и трудно, но дружно.
  Детворы было не перечесть: в каждом дворе пять-шесть, то и больше мальчишек и девчонок.
  Вся эта босоногая весьма скромно одетая ватага, выполнив все полагающиеся им по дому дела, оголтело носилась по улице, шумно играя в лапту, догонялки, прятки, уж не говоря об обязательном купании в теплой и ласковой Фроне.
  Фроня - узенькая, богатая песчаными отмелями, рыбой и раками речка была безвозмездным и щедрым даром природы жителям Фронска. Она снабжала всё население и пропитанием, и водой, и даже в разливы удобряла огороды, обеспечивая хороший урожай помидоров и огурцов.
  В общем - жизнь как жизнь! Ткни тогда пальцем в любую точку на карте нашей страны и ты попадешь точно в такой же 'Фронск' на такую же улицу Сталина.
  Жители Фронска не только знали друг друга в лицо, но спроси любого про соседа, и он расскажет всю подноготную вплоть до того, как звали прадеда и прабабку, и что за люди были покойники.
  А что бы вы хотели - провинция!
  Случалось, правда, всякое!
  Вот вроде бы такой скучный, простой и непритязательный мир, где все на виду, но... В Фронске жителям издавна не давали спокойно жить ведьмы.
  Время это было атеистическое и безбожное, поэтому одна половина Фронска гордо отказывалась верить в нечистую силу, а другая лихорадочно пыталась спастись от её козней.
  Никакой определенной семьи, в которой бы доподлинно водилась эта пакость не было. Мало того, определить точно, где проявится чертовщина до определенного времени было невозможно. Вот и подозревали всех и каждого.
  Ладно уж, иногда молоко скисало, едва успеешь подоить корову, или внезапно дохла скотина, но иногда от их козней серьезно страдали люди: то тоска замучает человека, то какой-нибудь тихий мужичонка вдруг запьет и начнет гонять вторую половину, на которую раньше и цыкнуть-то боялся.
  А когда красавец Семён Бескудников женился на страшненькой замарашке Лизке Широковой, то даже самые сомневающиеся скептики поверили: дело без колдовства не обошлось!
  И всё же во всём Фронске не было такого количества озабоченных выходками ведьм как в Оторвановке.
  Каждый вечер после того, как все коровы были подоены, прочая же скотина накормлена и заперта в загоны, жители улицы Сталина любили собраться кучками на чьем-нибудь крыльце и посудачить о том, о сём. И уж конечно, с увлечением лузгая семечки, обсуждали кандидатуры возможных ведьм.
  Собственно, других развлечений в Оторвановке не было. Электричество на этой улице появится только в конце 60-х, а вместе с ним и телевидение, и прочие блага цивилизации. Читали мало да и не особо любили это дело, считая чем-то вроде безобидного баловства.
  Молодежь ходила в местный клуб на танцы и на просмотр кинофильмов, а вот старшее поколение развлекалось более традиционным способом, увлеченно перемывая кости своим соседям.
  И на этой почве часто вспыхивали нешуточные ссоры.
  По заведенной ещё во времена 'оно' традиции в колдовстве в основном подозревали пожилых и одиноких женщин. А когда русский человек что-то имеет против своего ближнего, то он не способен это долго держать в себе, и любой даже самый ерундовый повод приводит к безобразному скандалу.
  Как-то на чистке свеклы так сцепились две добрые соседки - тетя Дуся и баба Феня, что разнимать их пришлось милиции.
  - Кто так чистит свеклу? Вон, хвосты торчат! Бригадир заметит, весь гурт не примет, опять придется перебирать! Из-за тебя, лентяйка, все без обеда останемся! - первой завелась хмурая баба Феня.
  Высокая худощавая старуха была особой нелюдимой, но работящей и терпеть не могла огрехов в работе. Но глуповатая толстушка тетя Дуся также в долгу не осталась:
  - Это кто - лентяйка? Я - лентяйка? И ты, ведьма, это мне говоришь? Думаешь, ничего про тебя не знаю? А кто на рассвете пшеницу узлом на поле завязал? Потом всей Оторвановке пришлось крыши чинить!
  - Какая пшеница? Ты что, дурында, белены объелась?
  - Дурында?! А ты.. ты... с немцами спала!
  Тут уж все присутствующие онемели. А было там человек сто пятьдесят от молодых до старых да ещё и школьников старших классов пригнали.
  Во-первых, бабе Фене было не меньше шестидесяти пяти лет, и даже десять лет назад, когда шла война, она (как бы поделикатнее выразиться) уже была достаточно далека от похождений подобного рода.
  А во-вторых, Фронск не оккупировали, и надо сказать, это само по себе было удивительно.
  Бомбили Фронск беспощадно, потому что здесь располагался крупный железнодорожный узел. Фронт пролегал в каких-нибудь тридцати километрах, и все соседние районы были захвачены наступающей на Сталинград немецкой армией, а вот Фронск каким-то чудом уцелел.
  Его жители старательно рыли противотанковые рвы, плотно укутывая их вязью колючей проволоки.
  - Конечно, танки этой колючкой не остановить,- язвили местные остряки,- но хоть штаны фрицы порвут да может ... оставят, и на том спасибо!
  Но местная легенда гласит, что именно эта проволока и спасла Фронск, правда не от немцев, а от крадущихся следом за ними румын. Дескать, именно их частям доверило немецкое командование взятие Фронска, но эти горе-воины заплутали в лабиринтах рвов и запутались в проволоке, и их чуть ли не местные бабы вилами разогнали. Маловероятно, конечно, но какая-то доля истины в этой фантастичной истории всё же была.
  И вдруг такое чудовищное обвинение! Немудрено, что баба Феня, забыв про почтенные года и ревматизм, яростно вцепилась в платок соперницы. Не выдержав такого натиска ветхая ткань треснула, и взору всех присутствующих предстала розовенькая лысинка тети Дуси, украшенная двумя тощенькими косицами с девчоночьими бантиками.
  Неизвестно почему она так облысела в свои пятьдесят, но сам факт обнаружения тайны привел женщину в неописуемую ярость. И тетя Дуся с ненавистным рыком вцепилась прямо в лицо противницы.
  - Ведьма, ведьма! Это ты - ведьма! Ещё моя мать говорила, что видела, как ты летала на чёрном козле!
  - У твоей матери было не больше ума, чем у того самого козла, которого она видела!
  Они с таким бешенством колошматили друг друга, что дело дошло до первой крови (из той же самой лысинки!), и смогла утихомирить разошедшихся драчуний только вызванная свидетелями потасовки милиция.
  Баб с трудом растащили, но они ещё долго шипели друг другу вслед нечто нелицеприятное.
  А потом последовал новый громкий скандал.
  Как-то выйдя по нужному делу поздно ночью, Нюрка Бережная увидела темную женскую фигуру, зловеще двигающуюся по её загону для скотины. Схватила она вилы, да и помчалась на ведьму, вспомнив, что её корова Зорька в последнее время солидно уменьшила надой да и вообще выглядела грустной и поникшей. Ткнула пару раз, попала в пустоту, а из-под ног, дико мяукая, выскочила соседская кошка Мурка.
  Нюрке ума было не занимать, поэтому она быстро смекнула, что это вовсе не Мурка, а обернувшаяся кошкой её хозяйка - тетя Фрося Лыткина или Ефросинья Михайловна Попова (как потом выяснилось из материалов судебного заседания).
  - Врешь, ведьма, не уйдешь! - крикнула Нюрка и помчалась на улицу.
  С дикими криками она вилами выставила соседке все окна, но этого ей показалось мало, и блажная баба помчалась домой за керосином и спичками.
  Она уже успела облить крыльцо, когда подоспевшие перепуганные соседи скрутили очумевшую от гнева тетку и отняли у неё спички.
  - Все же сгорим, курья голова, и ты в первую очередь запылаешь!
  Но Нюрка только бешено вращала глазами, явно ничего не соображая.
  - Ведьмы! - дружно пришли в к выводу соседи. - Это они бабу с ума свели! Ведь чуть свой же курень не спалила!
  И пока они охали и вздыхали, отпаивая святой водой горе-поджигательницу, тетя Фрося, недолго думая, написала на соседку заявление в милицию.
  Состоялся суд. Нюрку обязали выплатить ущерб, и ещё дали год условно как особо злостной хулиганке.
  Потом было ещё одно заявление в милицию от бабки Мани Тетюхиной. Бабке Мане было лет сто, но энергии старушке было не занимать, поэтому она лично принесла участковому жалобу на своего соседа Петра Федоровича Красильникова, прямо указав, что колдун и ведьмак по ночам летает по небу, а отдыхать приземляется прямиком на её крышу. Да так при этом топчется своими валенками, что из потолка гвозди вылезают.
  Участковый, говоря современным языком, завис.
  Ладно, колдовство: с этими обвинениями он уже свыкся как с собственной фуражкой, но вот Пётр Фёдорович Красильников? Это кто? Вроде бы ему были известны все жители Оторвановки.
  - Петька Шалый,- охотно пояснила бабка,- такой "фулюган", такой озорник!
  В Оторвановке редко знали фамилии друг друга, пользуясь в обиходе родовыми, с незапамятных времен прилепившимися к отдельным семьям кличками. Но и Шалые участковому не были известны.
  В воображении милиционера сразу же предстал шкодливый мальчуган лет десяти, но следующая фраза внесла заметные коррективы в его фантазии.
  - Он и на войне был сорванец, отчаюга, а теперь и вовсе с ведьмами спутался и сам ведьмаком стал! Прыгает по крыше, топает калошами, хохочет!
  'Ладно, может, кто из армии недавно мобилизовался, да чем-то бабульке не угодил!' - решил участковый.
  - А где он живёт? Этот... 'озорник'!
  - Так мой сосед! Из 169 дома!
  Обитателей 169 дома милиционер знал, потому что недавно делал обход по дворам, проверяя наличие бочек с водой на случай пожара. Муж, жена, дети - семья Харченко, и никого похожего на демобилизовавшегося фронтовика Красильникова. Но сигнал есть сигнал: нужно было реагировать даже на такие вздорные обвинения.
  Участковый постучался в двери дома Харченко вечером, когда все домочадцы собрались за ужином.
  - Хлеб да соль!
  - Едим, да свой,- ответил за всех хозяин дома,- садись, товарищ, с нами вечерять! Чем богаты, тем и рады!
  - Спасибо, но я по службе! Вот пришел к вам по заявлению! Петр Фёдорович Красильников здесь проживает?
  Заметив, как удивленно вытянулись лица хозяев, участковый обреченно вздохнул, решив, что бабка Маня что-то по старости напутала. Но неожиданно Харченко, настороженно покосившись на жену, заявил:
  - Ну?! Есть такой! А какое дело властям до нашего прадеда? Он за калитку уже лет пять нос не высовывал! Глухой как пень, и