Ведьмы из Оторвановки

видит плохо!
  - Прадеда? Да он же фронтовик?
  - Фронтовик... Ардаган брал!
  - Ардаган? Это на какой же войне?
  - На русско-турецкой ещё при царях! Ему ведь уже больше ста! Мишка, сбегай, приведи деда: он в летней стряпке табак режет! От ужина отказался, мол, аппетиту нет!
  Участковый так и сел, изумленно уставившись на дверь. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем в сенцах застучал костыль и зашаркали чьи-то тяжелые шаги.
  Вскоре, держась за руку внучка, в комнате показался самый дряхлый дед, какого только приходилось видеть нашему милиционеру. Высохший до костей, сморщенный, согбенный... в чем только душа держится! А на ногах огромные валенки: чуть ли не больше самого деда, да ещё и с блестящими красными калошами! Как он их только волочил за собой?
  - Чего тебе, сынок? - тоненько проблеял слабым голоском старик. - 'Пачпорт' показать? Так я его дел куды-то... сам не помню!
  - Да у меня твой паспорт, дед! Успокойся! Что вам-то от старика надо,- это уже заговорила хозяйка дома,- случилось что?
  Как не сдерживался участковый, но глядя на этого 'озорника', 'шалуна' и 'фулюгана' не смог сдержать нервного хохота.
  - Да вот, ваша соседка - баба Маня говорит, что дедушка ей на крышу прыгает и так калошами топчет, что гвозди вылетают!
  Ожидаемого возмущения или смеха почему-то не последовало. Хозяева обменялись мрачными взглядами и тяжело вздохнули.
  - Не знаем мы, кто ей на крышу прыгает! - хмуро заявили они. - А дедушка наш даже на нужное ведро сам впрыгнуть не может: под руки держим!
  Участковый потом долго смеялся, вспоминая столетнего деда - 'прыгуна', рассказал об этом смешном случае и своим коллегам.
  - Совсем они в Оторвановке сбрендили!
  Может, забавными историями да анекдотами всё бы и ограничилось, но внезапно этот непрекращающийся шабаш встал поперек горла местному районному начальству, потому что слухи о ведьмовском разгуле в Оторвановке достигли обкома.
  - Что это во вверенном вам районе происходит, товарищ Кацюпа? Война с ведьмами, как во времена святой инквизиции! Чем там интересно ваша партийная ячейка занимается, культпросвет и общество 'Знание'? Водку жрут в три горла, вместо того, чтобы население от религиозного мракобесия отвлекать?
  Петр Карпович Кацюпа - первый секретарь райкома партии задрожал от страха (времена были суровыми, сталинскими) и помчался в родной Фронск, чтобы в свою очередь довести до инфаркта уже своих подчиненных.
  Попотели те от страха, покачиваясь на красной ковровой дорожке (предмет особой гордости Петра Карповича: точно такую же он видел в наркомате в Москве) и дружно выдали:
  - Это поп виноват! Отец Михаил - самый что ни есть махровый мракобес!
  - Тащите сюда этого доморощенного Торквемаду! Я ему покажу, как головы простым людям всякой ... забивать! Быстро его рассадник колдовской агитации закрою!
  Когда-то Фронск гордился своими храмами. В городке с десятком тысяч душ населения их было четыре, и они никогда не пустовали, но когда настало время борьбы с 'культом' участь храмов была предрешена. Один был взорван, другой превращен в склад, два других просто забили досками и оставили ветшать. Бомбежки же закончили это чёрное дело, превратив их в поросшие деревьями и кустарником жутковатые развалины.
  Осталась только маленькая часовенка при местном кладбище, тоже в не самом лучшем состоянии, но службы там шли регулярно и проводил их отец Михаил - ещё не старый мужчина с красивой окладистой черной бородой и звучным баритоном.
  Священник, конечно, не обрадовался вызову в райком, по опыту зная, что опять будут приставать и нападать с глупыми и голословными обвинениями в 'растлении населения опиумом предрассудков' (любимая фраза первого секретаря райкома), но когда его обвинили в 'распускании сплетен о ведьмах' батюшка только руками развёл.
  Вот уж, действительно, на чужом пиру похмелье! Отец Михаил был самым яростным борцом со слухами о колдовстве, потому во время исповеди и в многочисленных беседах с прихожанками чаще всего слышал именно о ведьмах.
  Надо сказать, что батюшкину паству составляли в основном пожилые женщины, потому что остальные верующие боялись посещать храм. В ту эпоху можно было и работы лишиться, и на крупные неприятности нарваться, просто перекрестив лоб. Зато старушки, зная, что вскоре попадут в места, недосягаемые для самых ярых борцов с 'религиозной заразой', не отказывали себе в молитве и покаянии.
  Вот с заблуждениями этой паствы и вёл непримиримую борьбу отец Михаил.
  - Сестры мои! - взывал он во время проповеди. - Магия и ведовство - это, конечно, великий грех, но грех, гораздо больший вы совершаете, клевеща на своих близких и обвиняя их во всяких мерзостях. Склоки, ссоры, драки - вот торжество лукавого! Одумайтесь, покайтесь и перестаньте злословить!
  - А как же молоко?
  - Крынки нужно чаще мыть и хорошенько прожаривать, и тогда не будет молоко киснуть!
  Батюшка знал, о чём говорил! Его корова была одной из самых лучших в Фронске, и у попадьи никогда молоко не прокисало.
  Но надо знать наших советских старушонок. Батюшку они, конечно, уважали, но не особо доверяли его словам. Понятно, что сатана священника боится, а им-то - простым смертным, что с такой напастью делать? И даже согнув виновато голову и постно поджав губы, они во время проповеди не забывали подозрительно коситься на соседок. Сатана силён, а ведьмы хитры и изворотливы!
  И отец Михаил, замечая эти злобные переглядывания, только обреченно вздыхал да усиленно молился за свою погрязшую в грехах паству.
  Но сегодня ему пришлось испить полную чашу унижения от местных властей. Первый секретарь райкома долго извергал молнии и громы на смиренно внимающего напраслине служителя культа, и, пригрозив напоследок закрытием храма, отпустил его восвояси.
  Поп ушёл, и ему на смену на знаменитой красной дорожке выстроились следующие лица: директор семилетней школы в Оторвановке, зав.библиотекой, секретарь комсомольской ячейки колхоза 'Серп и молот' (там работали в основном оторвановцы) и, конечно же, глава местного общества 'Знание'.
  - Садитесь, товарищи! Тема нашего сегодняшнего заседания,- торжественно объявил собравшимся Пётр Карпович - 'О проведении научно-атеистической пропаганды среди населения Оторвановки'. Предрассудки настолько затмили разум людей, что мы обязаны вмешаться и навестить в этом деле порядок. Ваши предложения, товарищи?
  Разговаривали долго и, в конце концов, личная секретарша Петра Карповича Людочка записала в протоколе: 'Постановили: вести систематическую атеистическую пропаганду среди жителей Оторвановки со всей коммунистической настойчивостью и методом убеждения; бросить все имеющиеся силы на проведение терпеливого разъяснения и индивидуального подхода к каждому верующему человеку; усилить идейную борьбу с предрассудками, путем чтения лекций населению, с привлечением учителей школ, библиотекарей, работников культпросвета и общества 'Знание'; заказать в областном кинопрокате фильмы, разоблачающие служителей культа, как мракобесов и обманщиков...', и т. д., и т. п.
  Коммунистов начала 50-х годов можно было упрекнуть в чём угодно, но только не в формальном подходе к решениям райкома партии, поэтому уже на следующий день на жителей Оторвановки обрушилась вся мощь советской идеологической машины районного масштаба.
  Сначала всех взрослых жителей созвали в местный клуб, где им показали фильм Калатозова 'Заговор обреченных', а потом лектор - субтильный мужичок в очках из общества 'Знание' долго и нудно вещал, что никаких ведьм не существует, потому что Бога нет, и вообще ничего сверхъестественного нет.
  - Химию надо учить и физику, тогда вы поймете, что все чудеса - это шарлатанство и невежество!
  Потом по дворам пошли учителя местной семилетки. Они заходили в каждый дом, и, усевшись на табурет у порога, эти дамы от образования, доходчиво и четко выговаривая слова поясняли, что ведьм и колдунов не бывает.
  За ними следовали груженые книгами по научному атеизму библиотекари. Женщины совали всем подряд отпечатанные в местной типографии 'Памятки безбожникам', в которых под порядковыми номерами перечислялись доказательства тезиса - 'Бога нет!'
  В десятилетней школе прошли открытые комсомольские собрания, куда пригласили и пионеров из пионерской дружины, чтобы привлечь их к решению единственной проблемы - 'антирелигиозному просвещению'.
  - Каждый пионер или комсомолец должен взять шефство над отдельно взятой старушкой, которая поповской глупости верит, и разубедить её в существовании Бога... и ведьм!
  - Давайте пройдем по домам и составим список таких несознательных гражданок!
  Конечно, среди комсомольцев и пионеров Фронска были и те, чьи семьи жили в Оторвановке. И хотя они дружно кивали головами и выражали всем видом полное согласие с решением своих товарищей, в глубине души каждый из них сомневался хоть в какой-нибудь эффективности таких действий.
  - С нашими бабками тяжело иметь дело, - лишь буркнул пятнадцатилетний Максим Авдеев,- тёмные они! Вцепились в суеверия как клещи в собаку! А что им не по вкусу, так притворяются глухими!
  - На то вы и комсомольцы, а комсомол легких дорог не выбирает!
  Мальчишки и девчонки из Оторвановки шли домой после комсомольского собрания в подавленном молчании, и их можно было понять. Посторонние вряд ли осознавали всю сложность поставленной перед ними задачи. Парадокс состоял в том, что среди жителей их улицы были и верующие, и не верующие, и последних вроде бы гораздо больше, чем первых, но... все до единого не сомневались в существовании ведьм. В том числе, сомнения втайне терзали и самих подростков! Только с одним маленьким дополнением - ведьмы, по их глубокому убеждению, должны быть красивыми и молодыми.
  Особенно жаркие споры по этому вопросу разгорались между четырьмя приятелями: Максимом Авдеевым, Степаном Коломыйцевым, Иваном Степневым и Борькой Акимушкиным.
  Друзья учились в девятом классе городской десятилетки и учились хорошо. Много читали, активно занимались общественной работой и были хорошими комсомольцами, но... когда вокруг тебя все только и твердят о выходках ведьм, как не задуматься о них?
  - О ведьмах писал Гоголь! Но его панночка и утопленница были молодыми и красивыми! По крайней мере, среднего возраста... как Солоха! - рассуждал Борька. - А кто у нас в Оторвановке из красивых женщин самый подозрительный?
  И приятели в три голоса ему ответили:
  - Ядвига! Ядвига Самохвалова!
  И приятели были по-своему правы.
  Петька Самохвалов воевал в армии Буденного и привез жену из Польши. Юная с трудом изъясняющаяся по-русски она умерла родами, оставив Петьке в память о себе новорожденную дочку. Самохвалов немного покрутился в Фронске и уехал в Москву, оставив мать с внучкой на руках. Первое время он ещё высылал семье деньги, а потом сгинул где-то, оставив их на произвол судьбы.
  Бабке с внучкой пришлось туго, но им удалось выжить даже в голодные 30-е годы.
  Со временем Ядвига вытянулась в редкостную красавицу: черноволосая и синеглазая, статная, с горделивой осанкой и соблазнительными