Нет слов? Есть !!!

в неразрешимую проблему. Он и не предполагал даже, что написать письмо, оказывается, такая сложная штука! Ребята из его роты уж по два или по три письма своим девчонкам накатали,  ничуть не задумываясь при этом, что они там пишут. А он возьмёт ручку, ну, а та вместо того, чтобы писать, становится между пальцами колом!
Олег, решивший хоть как-то сдвинуть дело с мёртвой точки, затащил как-то раз друга в свою комнатушку, что была при кухне, и без обиняков предложил свою помощь.
При этом он картинно встал и театрально произнёс, обращаясь к Лёшке: «Пиши давай!»  И понёс такую околесицу, что Лёшка, написав под диктовку несколько строчек, с досады зашвырнул ручку в угол и даже искать её не потрудился.
- Ты чего? -  опешил Олег от таких Лёшкиных действий.
- А ты – чего? – заорал обычно спокойный и выдержанный Лёшка. – Что это за обращение «Дорогая моя боевая подруга?»
-А что тебе не нравится? -  удивился Олег, высоко подняв брови, – ты в армии, значит, она теперь превратилась из обычной девушки в боевую подругу. Я видел письма, в которых  дед бабке с фронта так писал!
- Так то с фронта! – продолжал «наезжать» на Олега  Лёшка, - и потом, зачем это писать о том, как мы какие-то танковые манёвры выполняем, да из гаубиц стреляем?  Кому эта ересь нужна?
- Ой, какой ты дурень! - нравоучительным  тоном сказал Олег и при этом покрутил пальцем у виска, - да девчонок всегда в письмах чем-то особенным удивлять надо. Им это, знаешь, как нравится?  Да твоя Леся в тебе сразу героя увидит, как только ты ей про танки да пушки напишешь. Будь уверен, её это точно зацепит.
Но Лёшка упорно отказывался писать «ересь» и всё твердил, что врать в письме он не собирается. А уж обращение «боевая подруга» разозлило его так, что он чуть с кулаками на друга не набросился.
- Ну, и пиши сам! – и рассердившийся окончательно Олег  выставил друга из своей комнатки.
- Ну, и напишу! – со злостью хлопнул дверью Лёшка. – Идиот! – мысленно ругал он Олега, шагая к себе в казарму. Разве к Лесе можно так обращаться? К нежной, милой, любимой Лесе?! Ей какие-то особенные слова нужны, а не такие.
Ах, если бы Лёшка, одетый в камуфляжную форму, знал, какие слова нужны его Лесе, он бы давно справился сам с неразрешимой своей задачей! Он был уверен в том, что она нуждается в чём-то лёгком-лёгком, нежном-нежном – в общем, в чём-то таком необычном, чего словами и не выразишь. Вот он и искал эти самые слова. Бегает по плацу в тяжёлых кирзовых сапогах – думает, чистит на кухне картошку – вроде с ребятами разговаривает, а сам думает. Даже, разбирая автомат – всё равно думает! То, что Леся тоже ждёт его письма, он знал точно. Да и не знал – сердцем чувствовал!  Но вот написать ей о том, как он скучает по ней и любит – всё как-то не решался. Даже как это письмо начать – и то мучился сомнениями.
Так не до чего и не додумался Лёшка, пока не объявили новому призыву, что скоро их ожидает присяга. А на присягу, как известно, кроме родителей приезжают, конечно же, и девушки. Так что волей-неволей, понял Лёшка, письмо ему писать Лесе придётся. А как же иначе? Ведь о присяге солдату полагается сообщать самому. Не ждать же, когда за него эту задачу командование выполнит!  Да и не будет командование об этом каждой девушке, которая у солдат осталась, сообщать. Напишут родителям в лучшем случае – и то уже хорошо. Значит, придётся здесь  Лёшке действовать самому.  Он так ждал этого слова  «присяга»! И ждал, и волновался одновременно…
Но ему внезапно повезло. Новичков обычно в наряды на дежурства не посылают. А Лёшке выпала удача – полдня дежурить в библиотеке. А учитывая то, что остальные ребята в это время нарезали в очередной раз круги по плацу, да строевой подготовкой занимались – можно было считать, что повезло вдвойне!
Сначала рядовой Комаров просто так ходил-бродил меж стеллажей с книгами, посматривая на новые и потрёпанные корешки. И его глаза невольно пробегали по  названиям книг. Если же название по какой-то причине отсутствовало, то фамилии авторов стояли практически везде. И  вспомнились Лёшке  уроки литературы в школе, и ещё про то вспомнилось, как учительница  заставляла их читать побольше  да почаще, уверяя, что всё это в жизни ещё пригодится. Лёшка же благополучно пропускал эти слова мимо ушей, да и задаваемые произведения «добросовестно» не читал, пропадая или на катке, или на футбольной «коробке». В городскую библиотеку он  не ходил, школьная же была не в счёт.
И вот теперь, то ли от нечего делать, то ли от любопытства, а может – от того и другого одновременно – взял Лёшка в руки  первую попавшуюся книгу.  На обложке стояло: «Куприн. Том II.» Книга была довольно толстая, «одетая» в тёмно-зелёную обложку. Лёшка даже на руке её «взвесил» -  ничего не скажешь, книжка действительно была довольно увесистой.
«Надо же, - продолжал размышлять Лёшка, - люди создают целые книги, да не одну (он опять посмотрел на название, где золотистыми выцветшими буквами стояло «Том II») – и где только такое большое количество слов на все эти рассказы да романы находят?»
И, может быть, впервые в жизни пожалел Лёшка, что не читал в своё время того, что рекомендовала старенькая их учительница. «Если бы читал, - с горечью подумал он, - может, и не мучился бы сейчас так. Хоть какое-никакое письмо, а всё же одолел бы написать!»
И вдруг его словно пронзило: «Как это, какое-никакое?» Что, у него, у Лёшки Комарова, разве недостаточно слов в голове? Разве их мало в сердце? И что, спрашивается, разве этих слов недостаточно, чтобы написать письмо любимой своей Лесе? Да ему, пожалуй, и листка не хватит!
Побежал Лёшка к столу, который стоял сбоку от стеллажей, схватил первый попавшийся лист бумаги, ручку какую-то там же в ящике отыскал и как начал писать… Даже книжку забыл на место поставить. Она, эта книжка, всё то время, пока писал Лёшка, рядом лежала. А он сделает передышку, посмотрит-посмотрит на зелёный переплёт да на полуистёршиеся золотистые буквы, и снова писать начинает. И про службу, и про ребят из роты, даже Олега не забыл упомянуть в письме.
Но главное – писал он про любовь свою. Про то, как мысли о Лесе ему первые тяготы переносить помогают, и что он думает о ней постоянно, и что снится она ему каждую ночь… Короче, много чего написал Лёшка. И получилось, что он правильно предположил: не хватило ему листка. Он даже в конце почерк поубористее сделал, чтобы строчек получилось побольше. И всё равно не хватило!
- Ладно, - улыбаясь подумал Лёшка, складывая листок вчетверо и убирая его в карман гимнастёрки, - остальное допишу потом.
А в том, что потом он точно напишет ещё – в этом молодой солдат теперь уже даже не сомневался…