Отрывок из главы 5. Синьор Домингес беседует

Здесь любили употреблять слово «Возможность». «У наших сотрудников есть Возможность» - постоянно подчеркивала Компания. «Мы даем вам Возможность» - эти слова были девизом многочисленных земных бюро Компании. «Возможность есть!» - восклицали рекламные плакаты и брошюры Компании. Возможность есть у каждого. Каждый может жить спокойно и обеспеченно, каждый может быть уверенным в своем будущем, каждый может ни от кого не зависеть! И все это по сходной цене. Не надо продавать душу, надо только временно продать свои руки. Компанию не интересовало прошлое человека, откуда он родом и каким богам молится. Все достойны будущего счастья. А для этого нужно немного поработать – сегодня. Не беда, если у тебя нет нужной специальности, Компания обучит тебя в своем учебном центре. А расплатишься за обучение потом – из заработка.

Оттого, наверное, в Компании не считали нужным даже обсуждать вопрос о преданности сотрудников, тем более разрабатывать какие-то мероприятия по ее повышению. В своем ли уме человек, решившийся уничтожить источник, дающий благосостояние ему и его семье, согласный сменить изобилие и роскошь Аркадии на нищенское существование в грязных и шумных земных городах? Как сказал как-то один из отцов-основателей «заткнуть рот легче всего пирогом». К тому же, все знали, какое наказание ждет проштрафившихся.

Однако синьор Домингес был прав. Шестнадцать трупов – это шестнадцать трупов. И взрывы все время напоминают тебе, что сегодня Черная Леди пришла за твоим соседом, а завтра она придет за тобой. Нужен ли мертвецу будущий пирог? По Контракту работник мог уволиться сам. Как и в случае увольнения по инициативе администрации ему доставалось выкупленное имущество (т.е. чаще всего мебель), однако билет на Землю (и весьма недешевый) он оплачивал сам. Перейти же на другую работу означало разрыв старого Контракта (с выплатой немаленькой неустойки) и заключение нового. Тем не менее, кое-кто на это решился. Литейка начала терять работников. Синьор Домингес был сим обстоятельством весьма озабочен. «Этих старых маразматиков в Совете интересуют только цифры выработки, - мрачно размышлял он, глядя на искусственный аквариум – единственное излишество в его рабочем кабинете, обставленном исключительно в деловом стиле. – А кто будет платить за разбитые горшки? В цехе останутся только те, кому нечего терять и кого нельзя прижать. Естественный отбор… Противоестественный!». Алексей Григорьевич, понимая состояние шефа, хранил молчание.

Наконец синьор Домингес взял карандаш, повертел его в руках, постучал незаточенным концом по столу и спросил:

- Что у нас по Новицкому?

- Агент «Китаец-15» докладывает, что он почти все время проводит в лаборатории. Никуда не выходит. Судя по всему, он действительно хочет найти причину взрывов.

- А что в литейном?

- Все тоже. Правда, взрывы прекратились, но о них все помнят. Рабочие недовольны. Правда они говорят об этом только во время перерывов. Но люди увольняются.

- Я знаю. Лучше подумайте, что нам делать в данной обстановке?

- Сэр…

- Вы прекрасно понимаете, что наступит такой момент, когда в литейном будут работать люди, которым будет нечего терять, у которых не будет родственников. Что это значит? А это значит, что люди будут совершенно неуправляемы! А в их руках кран. Они могут перекрыть кислород и весь Завод встанет! Потому что по нашей дурацкой технологии только в этом цеху льют нашу хваленую сталь! Что будет потом, не мне вам говорить. Срыв заказов, потеря клиентов, утрата имиджа, громадные штрафы и крах! Пока мы даем продукцию, но что будет завтра? Можно купить охоту жить, но как купить охоту умирать?

- Ваше превосходительство, не напомните ли вы мне, в каких случаях мы, сорвав поставки, не обязаны платить штрафы?

Синьор Домингес недоуменно посмотрел на помощника:

- Я вас не понимаю.

- И все же, прошу вас.

-Ну-у, это форс-мажорные обстоятельства. Землетрясение, наводнение, народные волнения, нападение диких племен… И так далее. Но зачем вам это? Откуда в нашей пустыне взяться наводнению или, - он усмехнулся, - диким племенам.

- Ваше превосходительство, а если предположить, что это произошло. Заказчики пойдут нам навстречу и наш имидж не пострадает?

- Думаю, да. Как разумные существа они понимают, что есть обстоятельства непреодолимой силы.

- Ваше превосходительство, я подготовлю небольшую записку, в которой изложу свои соображения по поводу того, о чем мы с вами только что беседовали.

Синьор Домингес с интересом взглянул на помощника. «Мне говорили, что в КГБ людей обучали всяким хитростям, но что же придумал этот русский? Что он хочет? А ответственность за исполнение на мне?! Ладно, пусть пишет. В конце концов, писанину можно положить в сейф и забыть о ней».

- Хорошо, но времени у нас мало. Действуйте.

Когда за Алексеем Григорьевичем закрылась дверь, «Тень президента» встал и подошел к портьере, украшавшей боковую стену кабинета. Отдернув занавесь, он открыл дверь и впустил Ван Ли.

- Докладывайте, - сухо бросил он, вновь устраиваясь за столом.

- Объект все время находится в лаборатории. Ни в чем постороннем не замечен, даже обедает на рабочем месте. Сейчас, по моим сведениям, он добивается встречи с Коллинзом.
- Вы полагаете, что ему есть что сказать?

- Полагаю, да. Хотя это вряд ли обрадует старика. Скорее наоборот. Я не вижу радости на лице объекта.

- Так. А «господин КГБ»?

- По моим данным, он активно общается с рабочими литейного, особенно с… очень фамилия трудная… с Хмелько. К сожалению, содержание бесед выяснить не удалось. Работники стали весьма скрытны.

- Это становится интересным… Ну что же, ваша информация весьма кстати. Продолжайте наблюдение. А сейчас прошу извинить меня за краткость приема. Вы сами понимаете, какая сейчас ситуация.

- Да, сэр. Спасибо, сэр. До свидания, сэр.

Ли поклонился и вышел, а синьор Домингес подошел ко второй портьере, висевшей напротив. За ней тоже была дверь. Синьор Домингес открыл ее и впустил Франциско.

- Добрый день, крестный, - парень поцеловал руку «Тени президента».

- Ты здоров? – синьор Домигес с тревогой посмотрел на него. – Что ты придумал, дуралей! Зачем это?! Не мог у меня попросить?! Узнаю вашу фамильную гордость Родригесов, дурацкую гордость бедняков.

- Крестный… - Франциско резко выпрямился.

- Успокойся. Я говорю это только потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты жил счастливо. Как Мария-Элизабет? Как дети?

- Благодарение Богу, все живы и здоровы. Но…

- А, ты о выплатах?

- Да. Наверное, пока я болел, наросли проценты…

- Не беспокойся о них. Я тебе помогу. Вот, - синьор Домингес вынул из стола чековую книжку и расписался в ней. – Здесь можешь поставить любую сумму.

- О, крестный!! – Франциско снова припал к его руке.

- Успокойся, успокойся. Это пустяки по сравнению с тем, что ты делаешь для меня. Я тебя прошу, когда ты вернешься в цех, то продолжай приходить ко мне и рассказывать о своих товарищах, о своей работе. Ладно? Кроме того, я тебя попрошу об одной услуге. Постарайся подружиться с …э-э… «господином КГБ». Мне бы очень хотелось знать, что такого придумывает этот человек. Он тебе поверит – ты же пострадал. И еще одна крохотная просьба. Мне бы очень хотелось, чтобы о нашем разговоре знали только ты и я. Хорошо?

- Хорошо, крестный.
- Иди, мой мальчик и помни, что для меня ты очень дорог. Я обещал твоему покойному отцу заменить его и я сдержу свое слово.

«А фамилию Хмелько ты мне не назвал, «господин КГБ», - усмехнулся синьор Домингес, снова сидя за столом и рисуя зигзаги в блокноте.