Командир полка у нас демократичный был. Бывало, ругает нас, ругает, а толку ноль и ухудшается. Распадлючились дальше некуда.
Вот и сегодня он, бедняга, стоит, разоряется, даже покраснел сердешный, а полку хоть бы хны. Не пробирает. И к совести взывал, и Христом-Богом молил. И о служебном долге напоминал. Даже оклад жалования вспомнил. Бес-по-лез-но! Полк как отара стоит, только что жвачку не жуют. Расслабились. Того гляди, кто и стоя заснет и упадет спящим на бетон.
А командир все пуще расходится. Уже и дисциплинарный устав поминать начал. Статьи из него. То есть, что кому за что, быть может. Ой, насмешил, чуть зевком не подавились. А он уж и матушку чью-то вспомнил. Руками махать начал. Все без пользЫ. Как горохом об танк.
Но летел тут мимо воробей. А командир руками машет. Летел он, летел да в командирскую-то ладошку и сопритюкнулся. Командир его - хвать, и ухватил. На автомате к глазам поднес, что это, дескать, за гадость летает у вас тут? Да в сердцах его об бетон – хлоп! Из воробья и дух вон.
Сильное это впечатление на полк произвело. Сразу все подтянулись. Сами, без команды, стойку «Смирно» приняли, ряды и шеренги выровняли. Не полк, а рота почетного караула! Начальство глазами есть стали. Хоть сейчас на врага. Или в столовую, подкрепиться перед боем с недостатками и нарушениями всякими. А командир только сказал: «Ну, то-то же! Личный состав в распоряжении командиров эскадрилий!» Подхватил начальника штаба под руку и в машине уехал.
А в полку дела на лад пошли. Сильно мужики командира уважать стали. Не зря воробей на бетоне дух испустил.
