Тут женщина грациозно поднялась, отбросив назад волосы, и Суини невольно вздрогнул, заметив глубокий темно-красный шрам на ее шее.
– Знакомая работа? – усмехнулся Мессир из своего любимого кресла. – Хотите узнать имя мастера? Уличенная в колдовстве, Гелла сделала это сама, чтобы избежать костра. А кинжал передал ей я, чтобы она навеки осталась с тем, от кого получила свой колдовской дар!
– Мессир, – спросил его Тодд, подходя ближе. – Объясните-ка мне, почему все отверженные явились на бал в том образе, в котором приняли смерть, а на мне не осталось даже шрама?
– Похоже, вы «ожили», если можно так выразиться, раз уже мыслите и проявляете любопытство. Все просто – вы еще не стали частью потустороннего для вас мира. – Воланд нехотя поднялся с места, привычным жестом отбросив в никуда пустую чашу, из которой лакомился виноградом. – Подойди к нам, Гелла, – на удивление нежно позвал он.
– Ее поцелуй – как раскаленное железо. Но он необходим вам. Иначе вы не сможете пройти сквозь пламя, чтобы вернуться.
Они втроем остановились у высокого камина.
– Камин – это врата. Вам это ничего не напоминает, мистер Ти? – Мессир впервые назвал Тодда этим сокращенным именем, придуманным для него влюбленной булочницей Ловетт.
– Я не забуду поучительный урок, который мне, сам того не желая, преподал Сатана, – пообещал Тодд, и в его голосе послышался дерзкий вызов.
– Забудете, как миленький, – уж так заведено! – махнул рукой Воланд. – Но если можно стереть память, то нельзя стереть душу. Я возвращаю ее вам – берите и идите! Но сперва…
Зеленоглазая Гелла шагнула к Суини:
– Дай выберу место… У тебя такая белая кожа. Вот здесь, между спиной и шеей, – шепнула она, отвернув его воротник. – Я постараюсь быть нежной!
– Не хотите взять что-нибудь в рот? – Мессир протянул свою красную трость.
Суини качнул головой – какое это имеет значение? Обжигающий порез, чтобы уйти… или огненный поцелуй, чтоб вернуться.
Не будучи слабонервным, Воланд, зевая, отвернулся и закрыл руками уши. Чего он там не видел при этих пытках раскаленным железом? Одни только раздражающие звуки – итак наслушался трескотни Фагота и мявканья кота.
– Ну что там, Гелла? – поторопил он, не отрывая пальцев от ушей. До его слуха донесся приглушенный грохот упавшего подсвечника, похожий на сдавленный хрип.– Мне показалось, или ты уже все сделала?..
– Ах, если бы в губы! – с сожалением протянула женщина, с нежностью глядя на исказившееся от нестерпимой боли красивое лицо цирюльника.
Воланд небрежно встряхнул руками, оправляя свой «домашний» халат, и вопросительно уставился на Тодда
– Ну как? – спросил он ради интереса.
– Терпимо... – коротко ответил Тодд, с трудом переводя дыхание.
– Не ожидал такого мужества от человека с вашей внешностью. Недурно!
Уже шагнув по направлению к камину, Суини неожиданно вернулся.
– Последний вопрос, Мессир! Почему вы сделали это для меня?
– Мой Бес, какой же любопытный этот смертный! – И Воланд от «души» расхохотался. – Разве вам не известно, что Сатана – падший ангел, изгнанный из рая за то, что хотел сравниться с Богом и даже затмить его?.. Согласитесь, по меньшей мере, дерзко дать второй шанс тому, кого наказывает Бог. Скажем так: меня это забавляет… – признался он. – До сих пор... Надеюсь, вы не сожалеете, что вашу месть судье и его прихвостню не вырвать из истории?
– Месть – обоюдоострое оружие: одной стороной оно ранит врага, другой тебя самого, – с горечью ответил Суини Тодд. – Кроме меня их вряд ли кто-то покарает. Но если бы ценою жизни моей Люси стал отказ отмести, я согласился бы! Сейчас – да!
– Белое, теряясь во мраке, не становится черным, – загадочно ответил Воланд и сам оборвал себя. – Быстрее идите вперед, не оглядываясь! Сейчас вы все забудете... Эх, и к чему было задавать столько вопросов, когда из этой головы все вылетит?.. Прощайте!
– Кто вы? – спросил было Суини, вступая в пелену огня.
– Не важно, – донеслось издалека, и хриплый низкий голос слился с гулом обжигающего пламени…
ГЛАВА 4. «МОГЛИ БЫ…»
…Все повторилось с беспощадной точностью!.. Почти все. Визит бидла, паденье грузного тела в разинутую пасть люка; визит судьи и неистовый крик «Бенджамин Баркер!», исторгнутый из пропасти израненной души; отчаянный вопль в подвале, и детский испуг незнакомого юноши, вцепившегося в подлокотники старого кресла…
ВСЕ было записано в книге судеб, и этого нельзя было изменить! Судьба, словно кем-то заранее продуманный сценарий, несла Суини по кровавой реке, и сопротивляться течению было бесполезно.
Но, оставшись одна в цирюльне, Джоанна забралась в сундук, заслышав на лестнице шаги… Суини Тодда. Затем явился судья... Бездомная женщина в лохмотьях и ветхом капоре так и не появилась в поисках бидла Бэмфорда.
Нельзя быть казненным дважды, как нельзя дважды родиться. Но странное чувство преследовало Тодда – будто он уже видел этот безумный кошмарный сон…
Все случилось безжалостно быстро, слишком быстро, чтобы разглядеть истину:
– Забудь мое лицо, – прошептал Суини у самого уха перепуганного паренька и, не оглядываясь, бросился в подвал.
– Сдохни, да сдохни же! – с исказившимся от крика лицом миссис Ловетт отпрянула в сторону, оставив клочок подола в стиснутом кулаке судьи. Дрожа в предсмертных конвульсиях, тот мешковато осел и испустил дух. Рядом, с безумно выпученными глазами и перекошенным ртом, валялся его помощник.
На лестнице послышались быстрые шаги, и Суини Тодд со скрежетом распахнул железную дверь:
– Что кричим?
– Он схватил меня за платье, но уже все кончено! – И беззвучно выругавшись, булочница подняла глаза на Тодда.
Забрызганный кровью, растрепанный, с отблесками пламени в темных глазах, он завораживал своей опасной красотой.
– Я до смерти перепугалась! – Ловетт легонько прикоснулась к его плечу.
Небрежно кивнув ей, Суини медленно направился к убитым.
Вот они, в буквальном смысле упавшие так низко, что даже и представить себе не могли – смердящая падаль, кучка хлама, которая больше никому не навредит. Как просто! Как будто Бенджамин Баркер снова будет счастлив, его жена – живой, а руки Тодда – чистыми, и не единого шрама на теле и в сердце!.. Горький комок внезапно подкатил к его горлу так, что стало трудно дышать.
– Давай я разделаю тела, пока не подгнили, а ты поможешь мне забросить их в мясорубку, мистер Ти, – не унималась миссис Ловетт.
– Оставь! – одернул ее Тодд. – Пусть крысы отобедают этой мерзостью. А еще лучше – бросить их в печь.
Он отвернулся и быстро пошел к выходу.
– Мистер Ти! – умоляюще позвала Нелл.
– Что?..
– Можно задать тебе один вопрос?
В ответ – безразличное молчание.
– С ними все ясно, а как же мы?.. Останемся или уедем… к прекрасному морю, где будем вместе – ты и я… – Рисуя радужные картины, сначала робко, затем все смелее, Нелли сама не заметила, как выдохнула: – Мы… могли бы пожениться!
– Могли бы… – с горечью прошептал Тодд, думая о своем, и молча исчез в темном проходе лестницы, оставив Ловетт наедине с двумя (все-таки лишь двумя!) трупами.
Было далеко за полночь.
Оставшись в полном одиночестве в цирюльне, Суини неподвижно сидел в своем кресле, устремив взгляд в пустоту. В потемках, возле треснувшего зеркала медленно таяла одинокая свечка. По мутному стеклу наклонного окна там, снаружи, стекали струйки дождя – прозрачные ручейки вдоль застывших темных, кровавых. Так нельзя омыть душу изнутри…
Он умылся и сменил одежду, вытер и спрятал бритву. Нужно было еще привести в порядок комнату, избавиться от тел… но был ли в этом смысл? А смысла не было – не смысла, ни цели. Только пустота, которая мучительнее боли.
Тодд открыл бутылку джина и сделал пару глотков.
Почему не идет Энтони? Ведь он сам попросил спрятать Джоанну в его цирюльне, пока не наймет экипаж. Выдав себя за мастера по созданию париков, он должен был пробраться в приют для умалишенных и забрать оттуда Джоанну. А если они уже покинули Лондон? И дочь никогда не вернется к нему?
Боже! Да что может сказать при встрече Джоанне Баркер Суини Тодд? Протянет ей руку по локоть в крови (она, конечно, не увидит этого, но он-то знает!) как ни в чем не бывало, посмотрит ей в глаза и скажет… Губы Суини непроизвольно приоткрылись, но он снова сомкнул их, сдерживая дрожь. Заглянуть в глаза … и отпустить!
Больше нет сил терпеть. Накинув свой кожаный плащ, Тодд, чуть помедлив, спрятал в футляр на поясе серебряную бритву. Еще один глоток джина, и он задул свечу и вышел из цирюльни в промозглую темноту.
Необъяснимое стремление влекло его в коварные лабиринты лондонских улиц, кишащих ворами и убийцами. Стремление, похожее на предчувствие близкой развязки…
ГЛАВА 5. «МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ВАС ЗНАЮ…»
Не глядя по сторонам, Суини Тодд уверенно зашагал по хорошо знакомым ему безлюдным улицам, направляясь к приюту Фогга. Холодный моросящий дождь тонкими струйками стекал с его растрепанных черных волос по бледным щекам. Густой туман окутывал зловонную черную дыру, которую аристократы, прикрывая нос надушенным платком, снисходительно называли Лондоном. Тодд ненавидел эти бесконечно долгие часы, когда ночь на исходе, но еще далеко до рассвета.
Сворачивая в узкий переулок, он вспомнил, что забыл запереть за собой дверь.
В цирюльню забегает кто угодно… ворвется Энтони, зайдет клиент побриться. А этот парень, которого он обнаружил в сундуке… Он что-то лепетал, оправдываясь, похоже, искренне… Одет из рук вон плохо, но не похож на вора. Проведя пятнадцать лет среди подонков всех мастей, Суини Тодд умел разбираться в людях. А это на удивленье нежное, девически округлое лицо… О Боже! Суини словно пригвоздили к месту, а сердце готово было выскочить из груди…
– Забыл дорогу? – Чья-то рука крепко вцепилась в его плечо. – Денежки, надеюсь, не забыл? – И в тусклом свете фонаря перед глазами Тодда мелькнуло лезвие короткого ножа. До тошноты знакомая картина вызвала у «демона-цирюльника» непроизвольный смех.
– Чего ты ржешь, карманы выворачивай!
– На мне – карманов нет! – Слегка повернувшись к бандиту, Суини сделал короткое, но резкое движенье головой, которое не однажды спасало его в опасных ситуациях: даже крепкие мужчины падали без чувств от такого удара в висок… Но в этот раз он, видно, промахнулся. С глухим рычанием грабитель отскочил в сторону, полосонув ножом по плечу Тодда.
– Ты мне еще брыкаться будешь?!
От неожиданности Суини не сразу ощутил боль. Вырвавшись из кольца обхвативших его рук, он повернулся лицом к противнику, который не замедлил напасть снова. Отчаянным усилием Тодд отбросил навалившуюся на него грузную мокрую тушу и внезапно почувствовал сильную слабость. В глазах темнело… Он слышал невнятные проклятья и звон в ушах. Шатаясь, он с трудом отвел от себя
