Ночные размышления

          В окно спальни смотрел молодой месяц, скоро он  скроется за крышу четырехэтажного дома. За окном кружит метель. Кира встала и посмотрела в окошко. Мелкие снежинки танцуют вокруг фонаря. Светло у неё в квартире от этого фонаря. И свет не надо включать. А может быть, он мешает заснуть? Кира закрыла окно темными, тяжёлыми шторами.

          Она пытается заснуть. С некоторых пор это стало у неё проблемой. Не может она лечь и уснуть, как раньше в молодости.
          Только прислонила голову к подушке и все, в царстве Морфея! А сейчас приходится и таблетку выпить.
          Лезут разные думы в голову. Пока всё не передумает, бывает, и спать некогда. Рассвет в окошко заглядывает.
          Читать она не читает, хотя любит. Зрение не позволяет.
По телевизору интересных программ нет. Кино – все на один мотив, мыльные сериалы.

          Судьба… «Судьба вершит свой странный суд».
          Где она прочитала это? Кира задумалась. Вот, может быть, у неё совсем другая бы жизнь сложилась, останься родители во Владимирской области.
          Родилась она там, на станции Петушки. Был у них большой, добротный, деревянный дом. Родители сами его построили.
          За домом начинались овраги, лес. Вечером выйдешь из дома, если нет луны, леса не видно, темень стоит ужасная.
          Она помнит, что когда мама варила  борщи, на них собирались  соседи. Они говорили, «пошли к хохлунье, она сегодня борщ приготовила». Соседи приходили со своими чашками и ложками, а мама ставила на стол дымящийся чугунок с борщом. Отец его разливал и все  ели, нахваливали борщ.
          Мама-то была с юга России и  потому её звали хохлуньей. Она никакая не хохлушка, русская. Мама была моложе отца на пятнадцать лет. Отец её ревновал к своему младшему брату Ване.
          Соседи, дай Бог, им здоровья, шутили над папой, что он не пара маме. Вот родители и снялись с насиженного места, уехали на родину к маме.
          Она была в то время мелкая,  никак не могла привыкнуть к степному простору, к безлесью.
          А как у неё защемило в груди, когда взрослой, вместе с отцом поздней осенью приехали на станцию Петушки, в гости к дяде!
          За стеной жилых домов стоял тот же сумрачный лес.
А как были вкусны соленые, хрустящие на зубах  грузди из погреба дяди Вани!
          На всю жизнь запомнился ей вкус этих грибов! Ой, хватит об этом думать, а то слюнки потекут!

          Кира повернулась на правый бок. И мысли её потекли в другом направлении. Она любила все, что было связано с медициной. Хотела получить профессию медсестры или ветеринара. Другая жизнь была бы у неё, получи она  эту профессию!

          Но снова вмешались семейные обстоятельства, и она выучилась на продавца. Мама сказала: «пойдешь учиться на продавца и все, никаких разговоров». И что? Получив эту профессию, она недолго работала в магазине. Когда ей предложили новое место на овощной базе, уволилась. Их соседа, заведующего базой, посадили в тюрьму, так как там все воровали, и у соседа выявили крупную недостачу. Он как материальное лицо должен был отвечать за это. Милиция к ним пришла с обыском, искали золото и драгоценности, перекопали весь огород. Его дед ещё смеялся: «Копайте, лучше копайте, мне весной легче будет огород сажать». А она не хотела таких неприятностей.

          Больше нигде не училась. Стала работать на прачке на шахте. Стирали «шахтерки», спецодежду шахтеров. Тяжелая работа. Какие узлы приходилось вытаскивать из промышленных стиральных машин! Спину там, скорее всего, подорвала. Как непогода, так и болит.
          После замужества и рождения детей, ушла с прачки.
Пыталась работать в детском саду, но платили мало, а обязанностей было на три должности. Уволилась и была дома с малыми детьми. Когда дети подросли, стала работать и снова на прачке.

          Как-то она проходила по рынку и её за руку остановила цыганка. Но та сказала, что она молдаванка.
          Погадать не предлагала и денег не просила, сказала ей, что «долго будет жить, но и болеть будет сильно».  Слишком уж часто она болеет. Значит, и жить она будет долго. А что? Не пьёт, не курит.
          Зачем это ей сказала молдаванка? Засело в мозгу и мешает жить. Не приветствует церковь гадания. Скорее всего, это не гадание было, она не просила ничего предсказывать. Так получилось.
          И как не болеть, если сердце слабенькое, надорвалось. То ли от работы, то ли от выпавших на её долю переживаний?
Не будет она об этом сегодня думать, как её жизнь изрядно потрепала.


          Раньше, в молодости, она не была набожной. Не задумывалась о Боге,  Всевышнем. А сейчас у неё несколько поменялись взгляды. Да, и государство по другому относится к церкви.

          Жизнь – то  конечна. «И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно…»
          Нет, нет, у неё в этом плане все нормально.
          Спокойствие у неё прибавляется, когда она читает молитвы.
          Однажды она присела на лавочку отдохнуть. Устала она в больнице, где сдавала анализы. Вдруг увидела сложенный вчетверо листок. Она раскрыла лист и увидела там  слова стихотворения. Она не помнит всё стихотворение наизусть, но вот эти слова ей особенно запомнились.
          Она стала тихо говорить:
«Господь! Ты был со мной и в радости и горе,
Но никогда не навязывал себя,
А жизнь мне казалась безбрежным морем,
В котором, Ты испытывал любя.
Ты вел меня тропою незримой,
Все жизненные бури заслонял Собой.
В пути стоял скалой неодолимой,
Давая путникам найти причал там свой…»

          Кира улыбнулась, увидев себя на причале. А впереди было небесно - голубое море.  Тихие волны убаюкивали Киру. Она смежила глаза и уснула.