безгранично её любит, конечно же, не только за это, ничуть не стесняясь выказывать светлое чувство перед коллегами. Георгий Владимирский похоронил любимую жену через семь месяцев после свадьбы… Марина, так звали юную супругу, находилась на седьмом месяце беременности, а он тогда вёл одно чрезвычайно запутанное дело и всецело полагался на поддержку мамы, но её положили в больницу.
В то время заявилась зима, как всегда, нежданно, негаданно, к тому же ещё то слякотная, то скользкая. Страна все никак не приспособится к появлению этой проблематичной, капризной гостьи. Видите ли, к встрече с ней надо тщательно готовиться! Выдумали тоже, когда это у нас к чему-то готовились, вообще, тем более тщательно?! Все спонтанно... авось пронесёт. Нам это знакомо, многие из нас каждый день на работе так работают. Вот и здесь... девушка отправилась на приём к врачу сама, а мужа три дня не было дома... заскакивал на несколько минут, чтобы расцеловать молодую жену и животик, и дальше очищать воздух от смрада бандитизма... Марина спускалась по лестнице с развалившимися ржавыми перилами, по ступенькам, которые в обычном-то состоянии так разбиты, что приходилось неизбежно ставить ноги как на лыжах, а уж зимой... Бетонные огрызки были покрыты ледяными наростами вперемежку со снегом, и угрожающе торчали копья арматуры... вот нога и сорвалась... Беременная женщина полетела вниз, а из-за поворота, как и положено, в черте города, на огромной скорости вынырнул большегрузный самосвал и подмял под себя женщину и не родившуюся доченьку...
Пять лет прошло со дня их гибели, но он и не помышляет о женитьбе, чем глубоко огорчает мать, но она переносит это молчаливо, с пониманием поддерживая сына. Георгий слыл педантичным и дисциплинированным до неприличия, как иногда принято, и эти положительные качества частенько вызывали неодобрительное брюзжание коллег. На его фоне — им простым смертным, которым ничто человеческое не чуждо, трудновато было соответствовать своей профессии. К примеру: обыкновенное разгильдяйство, или там... кое-какая небрежность, но, несмотря на разницу привычек, и характеров, какими Георгий самоустранился от пасмурной реальности – его как-то трогательно любили и почитали друзья, да и он, расплачивался с ними тем же. Мама джентльмена сыска – Алевтина Юрьевна их общий ангел-хранитель. Вся «мушкетёрская компашка» во главе с гасконцем Жорой, а это: Костя — двадцать два годка от роду, Петруша — тридцатилетний женский угодник, Павлуша — о тридцати двух годах, ну и гасконец Жорж Пуаро, коему стукнуло тридцать пять лет; так вот, вся эта компания обожала наведываться к хлебосольной женщине, то гурьбой, а то и по очереди. Со своим личными проблемами, но в основном с пустыми желудками. Да, желудков имелось в наличии четыре, но Алевтина Юрьевна неизменно оказывалась во всеоружии: в виде тазика всяких пампушек, пирожков, одним словом, имела, чем обуздать ненасытные субстанции.
В кабинет с шумом ворвался самый неоперившийся помощник Костя. Пару секунд безмолвно разглядывал шефа, а затем так это опасливо спросил:
- Что это с вами, Георгий Владимирович? Вам плохо, что ли?
- А тебе, что ли, лучше, мой друг? – отозвался вопросом на вопрос шеф, приподнимая голову и растирая руками виски. Подошёл к молодому коллеге обняв за плечи, участливо проронил: — Ты же, знаешь, что из-за этого чертового Бермуд... мать... его отеля уже едет кровля. Мне сегодня недвусмысленно прозрачно намекнули, что если мы не продвинемся за эту неделю хоть на квадратный сантиметр в расследовании, то четыре скальпа, один из которых полу-лысый, имеется в виду Павлушин, гуляющий с умом, вывесят над входом в Управление, для назидания товарищам, — выговорившись, начал остервенело растирать виски. - А тут эта носительница интеллекта, рвётся на части... никакие таблетки не подают руку помощи.
- Ну, дела! – коротко резюмировал Костя. А я прибыл от горничной, той, что лежит в больнице. А вы, почему к своей маме не обратитесь за помощью? Помните, у Петруши разламывалась голова? — упорно продолжал озабоченный проблемой шефа сердобольный Костя, — так ваша мама его за полчаса поставила на ноги, – синхронно спрашивая, и изумляясь, почему человек не использует услуги личного эскулапа.
-Гаскони неизвестно слово трус,
Не знать мне шпаги, если вы неправы.
У нас, гасконцев, лучший в мире вкус –
Ничто нам не по вкусу, кроме славы.
Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс,
И в наших жилах тоже есть огонь,
Но умнице Фортуне, ей-богу, не до вас.
- Пока на белом свете есть этот хренов Бермудский отель, — вместо ответа, Жорж, процитировал слова популярной песни с шутливой интонацией в голосе, продолжая машинально говорить с Костей, что-то напряжённо прокручивал в голове. «Мушкетёры» знали, что за ним такое частенько водилось. В это время зарождалась гениальная мысль.
- Понимаешь, Константин, – после паузы продолжал Жорж, но уже с блеском в глазах, означающим, что поймал-таки толковую мыслишку за хвост, — в этой знаменитой песне как нельзя лучше отобразилось все, чем живёт и гордится современная Гасконь. Это и всемирно знаменитый гасконский безудержный темперамент, и гордость родным краем, и устремление к славе, и, конечно же, постоянное поддержание неугасающей славы самого известного гасконца в мире – шевалье Д'Артаньяна. Дюма избрал родину шевалье крайне удачно. Тру-у-дно представить, каким бы удался бравый мушкетёр, появись на свет он в Бургундии или Орлеане. И хотя, Орлеанской Девой он не был бы по определению, то вряд ли собрался мчаться сломя голову на край света за какими-нибудь бриллиантовыми висюльками, пускай и решающими судьбину драгоценный Франции.
А ты: «К ма-а-а-ме не обратились», — соскользнув с мыслительных небес, Жорж ласково похлопал молодого коллегу по плечу, а тот стоял, всецело раздавлен, да что там раздавлен... асфальтным катком – размазан по облезлому линолеуму…
- Ну, вы даёте! – с неподдельным восхищением воскликнул Костя, начисто забыв о больной голове шефа. Откуда вы все это знаете?!
- Эх, Костя, Костя! Ещё со школы должен был усвоить, что бывает внеклассное чтение, и кто это принимал к сведению, тот и подружился с книжкой. Ну а если серьёзно, то… одними знаниями статей законов и всякой специальной атрибутики — с гулькин нос чего добьёшься от современных преступничков. Эпоха компьютеров, интернета и иных информационных технологий… Вникаешь, — размышляя вслух Жорж, но вдруг круто обернувшись к другу, неожиданно попросил:- Костенька, дорогой, а ну-ка поведай мне быстренько, чего тебе наплела горничная? И ещё… С какой это стати ты ко мне обращаться опять на вы?! Мы же с тобой, братец договорились, что один на один общаемся как близкие друзья, тем более, так и есть, — роясь в каких-то бумагах, миролюбиво ворчал гасконец — Пуаро.
- Вот уж, в самом деле, наплела! — запальчиво рапортовал Костя.
В тот вечер, когда обнаружили бессознательное тело датчанина в номере – она, оказывается, должна была дежурить, но напарница Светлана уговорила поменяться днями, якобы той срочно куда-то надо было уйти. Ну, они и обменялись сменами, но Оксана, вечерком забежала в отель, забрать забытую косметичку, а когда уже выходила из гардеробной, где переодеваются горничные, увидала, как из лифта вынырнула дьявольски красивая девушка: голубоглазая с чёрными роскошными волосами и стремительно побежала по лестнице вниз… У Оксаны тогда возникло мимолётное ощущение, что кого-то ей напоминает эта фурия, но она не придала особенного значения, если бы буквально на следующий день не узнала... Почти в то же время в одном из номеров обнаружили гостя из Дании без признаков жизни. Дежурная по этажу клялась, что никто к нему не проходил а, тем более такая яркая женщина… Дескать, она сразу бы её заметила и уж, конечно, запомнила.
Оксана спрашивала тогда всех, кто в тот день дежурил, не видели ли такой женщины, но те отрицательно кивали, и это показалось странным, потому что невозможно не заметить такую яркую личность… А вы же помните, что тот мужчина скончался в больнице от сильной передозировки сердечных капсул, вызвавший анафилактический шок и остановку сердца. Почти так же погибли два других иностранца, три месяца назад, и стали нашей головной болью. В отеле началась настоящая паника, рейтинг стал катастрофически падать. Оксана почувствовала, что та не в меру яркая женщина имеет прямое отношение к страшным событиям... - Костя задумался на миг, потом продолжил, убедившись в возникшем умозаключении.
- Мне показалось, что она боится в чем-то признаться не только нам, но прежде всего себе, после отравления. У неё есть догадки. Вот что она говорила, из чего я вывел заключение:
- Я помню, мы пили чай с девочками, — выстраивала она цепочку воспоминаний, — а я собиралась уже уходить домой, но не спешила и решила с девочками чуточку поболтать, тем более что в эти дни всё были взбудоражены, а отель гудел, как пчелиный улей после драматических событий… Тогда я ляпнула девчонкам, что собираюсь рассказать вашему красавчику — оперу о своих подозрениях...
- Это она имела в виду вас, Георгий Владимирович, — заговорщицки радостно сообщил Костя, а затем продолжил доклад.
- Девчонки пытались меня отговаривать, особенно старалась, Анжела, наша серая мышка…— внезапно оборвав воспоминание, Оксана задумалась, но опомнившись, продолжила. - Анжела, начала слишком горячо уверять, что меня затаскают как свидетеля, и света белого не увижу. Потом все разошлись по своим делам, а мне неожиданно стало ужасно плохо... потеряла сознание... и вот теперь лежу в больнице… Знаете, мне кажется, что меня отравили... и думаю дело этим не закончится, — внезапно обречённо произнесла Оксана.
- После беседы с Оксаной я пошёл к врачу и попросил показать историю болезни, но он сказал, что ещё в работе и покажет завтра. Вот такие дела, — заключил свой рассказ Костя, наливая из графина воду.
- А дела-то, более чем распрекрасные! — торжественно объявил Жорж. Костя даже слегка захлебнулся водой от такого заявления…
- Чего же тут прекрасного вы увидели, Георг… то есть Жора?!
- А все отменно! Ты целиком засвидетельствовал мою версию, которая егозит в головушке всю неделю,
