представляя эту чёртову беспрестанную боль. Но не имелось ни единого обоснования, чтобы мог выдать её вам на-гора, мои драгоценные мушкетёры-сыщики, — ликующе подтанцовывая, прокричал Жорж. - Так! Константин! Бери гитару и седлай коней…
- Не понял… — промямлил остолбеневший Костя
- Ну, в смысле, дуй за ребятами, и свистать всех ко мне! Да, кстати, а где это наш Павлуша?! – вспомнив, что тот фрукт ещё час тому назад звонил, докладывая о набеге на пирожки к Альбине Юрьевне, но до сих пор его нет? - Ты не знаешь?
Костя не успел ответить, как распахнулась дверь, и вкатился, а не вошёл, тот самый Павлуша с виноватой наружностью и плачевным пакетиком в руке. От мамы Георгия с бездыханными пакетиками не прибывают. Она неизменно вручает по целому тазику горячих пирожков. Тот стоял, жалостно понурив голову. Из-под этой буйной головушки вероломно висели лоснящиеся от смачных горячих пирожков щёки с разливанным здоровым румянцем. Но, может, это было всё-таки багровое зарево стыда за недовнесенные пирожки изголодавшимся коллегам? Но кого теперь может удовлетворить любой из ответов на этот, как зов вопиющего в пустыне вопрос, когда уже ничего не изменится. Пирожков-то нет, как нет. И здесь, как назло, врывается в кабинет порывистый Петруша: голодный, предвкушая на языке привычный, ароматный привкус маминых пирожков... " На кой черт я ему доложил, что поехал за пирожками?!"— в страшенной тоске размышлял, с опущенной главой Павлуша, предчувствуя неотвратимый конец, ещё такой молодой жизни, не до конца реализованной.
- Кого торжественно похоронили?! Чё эт у вас такие лица?! — устремившись к Павлушиному пакетику, на аллюре осведомился Петя. Но тут же все расчухал. И ведь не потому, что чертовски был догадливый, а скорее... подобное приключалось и ранее, потому расследование по горячим пирожкам неизбежно пришло к скоротечному заключению… - Та-а-а-ак! — взревел одуревший от голода Петручио. - Опять насыщал всю секретную лабораторию криминалисточек?! – свирепо рычал Петюня, наползая на Павлушину махину всем своим слабосочненьким, худеньким тельцем…
Да-а-а-а! Что значит сила духа! В особенности, когда отстаиваются праведные дела. Она даже гигантов веса повергает в трепетание, даже если носитель этого воинственного духа — комарик. Павел, весь втиснулся, нет, провалился в собственные плечи, благо, что было куда зарываться. Там имелась косая сажень в плечах. Жутко помыслить, какое могло свершиться душегубство, не вторгнись Пуаро, во внутрипартийные разборки...
-Да, ладно, объяви уж амнистию этому женскому подпяточнику и обжоре. У меня для вас имеется лакомее еда. Павлуша, наконец, смог приподнять повинную головушку и быстренько передислоцировался поближе к шефу и подальше от этого…
- У-у-у-ух ты! – зловеще прошипел Петр, направляя тому... в район его бесстыжих глазонек, два пальца.
- Ну, ты, это! Того…— нетвёрдо предохранялся Павлуша, от остатков агрессии голодного друга.
Когда, в конце концов, пирожковые страсти чуток поутихли, все расселись за круглый стол временного перемирия. Стол, правда, не круглый, а в некоторых остроугольных местах даже подободранный, но всё равно, для образности представим таким. Костя, безмолвно наблюдавший за баталией как гром среди ясного неба, соорудил предложение, поразившее своей животрепещуще – гениальной полезностью…
- А, может, мы пойдём в соседний сквер... там продают чебуреки... и подробно поговорим на открытом воздухе, а? – всем показалось, что как-то жалостливо он это произнёс.
"Как же отчаянно хочет кушать, маленький!" — хотя рост того был метр восемьдесят пять, но так синхронно подумали все, одновременно подскочив, как ужаленные съедобной мыслью и энергично устремились к выходу…
Все, кроме Жоржа. Он оставался сидеть на месте, с лёгким презрением, оглядывая, этих... не мог отыскать нужных слов для выражения... но затем, махнув безнадёжно рукой, встал и вышел за ними.
- И это правильно, — поддержал решение шефа жалкий лицемер-обжора Павлуша, за что заработал беглый товарищеский подзатыльник от Пуаро.
К невообразимому человеческому счастью «мушкетёров» от сыска — оказался вакантным столик, стоящий под раскидистым дубом, в отдалении от остальных собратьев. Честная компания дружно плюхнулась на деревянную скамейку, а Павлушу незамедлительно отправили охмурять миловидную девушку, туда, откуда тянулся дурманящий дымок и запах, с напоминанием о мясе. Разумеется, он торжественно заверил всех, что исключительно благодаря его неотразимому обаянию и шарму, они будут немедленно вкушать чебуреки с двойной порцией мясо-начинки. Но когда к столу доставили скалистую гору отощалых, как зелёная тоска — чебуреков, никто не посмел поддёргивать ловеласа. Скоростное поедание первого чебурека протекало в бездыханной, мёртвой... почти зловещей тишине. После четвёртого возник слабый ропот… дескать, попить бы. Жорж решительно устремился к маленькому домику и принёс оттуда несколько стеклянных бутылок с минеральной водой, и также категорично поставил на стол, твёрдо сообщив:
- Все! Нашпиговали утробы, теперь о деле…
Благо, никого рядом не оказалось, и они могли поговорить, одновременно, наслаждаясь свежим воздухом и тишиной, что весьма редко им приходилось испытывать.
- Ну, что, начнём сначала. Я почти теперь уверен, — начал разбор полётов Жорж, — что мы зашли в тупик именно в тот момент, когда стали мусолить версию самоубийств… Ну да, нам, конечно, было, отчего так думать, ибо при каждой из двух жертв, оставались при себе и кое-какие наличные деньги, и документы хотя не хотелось с этим соглашаться, но ничего другого до поры до времени не оставалось делать. Сколько мы истратили времени на дальнейшую отработку этой версии? — осведомился Жорж, глядя на Петрушу?
Да было о чём сокрушаться. Группа значилась самой результативной по всему управлению. Поэтому-то и доверили это, как оказалось — довольно запутанное и таинственное дело. Тем более что замешаны, оказались иностранные граждане и задета честь отеля. Одни просили не раздувать шумихи вокруг роковых событий, а полномочные представители консульств стран, откуда явились жертвы, призывали большего расширения следственных возможностей. День и ночь опрашивались все до единого работники отеля. Изучен и обследован каждый миллиметр в номерах отеля. Одна-единственная улика, в двух происшествиях совершенно одинаковая, говорящая о том, что это, тем не менее, самоубийство: в одном случае, это коробочка с капсулами, а на ней отпечатки только жертвы, а в другом, передозировка сильного наркотика, и ни единого намёка на присутствие посторонних в номере... Либо все прочие следы тщательно стёрты, как сказали криминалисты, и оставлены только отпечатки хозяина коробочки. Группа это понимала, но ничего другого пока не приходило в голову, если бы…
Из отеля вдруг сообщили, что одна из горничных неожиданно попала в больницу со странным, на их взгляд, острым отравлением... Группа помчалась в больницу, надеясь, что-либо, узнать от девушки, но та была в тяжелейшем состоянии, и пришлось остановиться лишь на многочисленных беседах с её коллегами. Но из этих разговоров ничего не следовало, кроме того, что она, видимо, отравилась пирожными, которые они приобрели в соседнем кафетерии к чаю. Напрашивался вопрос: а почему же тогда не отравились двое других, с кем она пила чай. Одна из них сообщила, что, вообще, не ест мучного, а вторая — Анжела, решила съесть немного позже... — пока не хотелось, но Оксана, дескать, уничтожила и её пирожное, потому как была охотница до всякой выпечки. Петр, вместе со своим «неразлучником» Павлушей и криминалистом – перешерстили тогда все до единого пирожного в этом злополучном кафетерии, но ничего подозрительного не обнаружили, но время было потрачено более чем достаточно.
- Меня, — рассуждал Жорж, — мучил один-единственный вопрос: как так получилось, что не осталось ни единой крошки от этих злополучных пирожных, чтобы сделать анализ?! Ведь первое, что должны были сделать, вызвав скорую помощь — это обратить внимание на все вокруг, способное вызвать отравление. И это предположение наводило на мысль о некой преднамеренности, но… к сожалению — только мысль без всяких подтверждений, если бы не…
- Костенька, дорогой наш! Ты даже не представляешь, какую замечательную зацепочку нам преподнёс! — с умилением обратился Жорж к коллеге. - Представляете, — продолжал он, — Оксана вдруг заговорила с нашим красавчиком и пусть сказала всего несколько фраз, но каких! Она тоже думает, что её отравили, и опасается чего-то ещё большего. Это то, что терзало меня долгое время и вот почему, — продолжал вдохновенно Жорж. Да, все оставалось при наших жертвах нетронутым… Ограбление и всякие мелкие пакости отпадали, но… И это, не давало мне покоя. Не могли же, эти самые граждане Дании и Италии приехать в другую страну и поселиться в шикарных номерах пятизвёздочного отеля, имея в наличии, только те деньги, которые оказались при них… Как минимум при них должны быть карты, без которых сейчас почти ни один уважающий себя иностранец не путешествует, да и вообще. Но вот именно эти карты при них оказались почти пустыми, причём у обоих. Вы помните, я тогда подробно интересовался в банке по поводу состояния этих карт, и возможных способов снятия с них всех денег...
Через некоторое время мне предоставили информацию о том, что хотя это большая редкость, но с обеих карт сняты почти все деньги. Оставлена мелочь. Но в банкомате, такие суммы снять невозможно сразу... их сняли в офисах разных банков, причём, ещё при жизни жертв. Видео, в одном из них в это время отобразило мужчину высокого роста в надвинутой на лоб шляпе с подчёркнуто спокойным поведением, а возле банка его ждала рыжеволосая красавица. Пытались сделать тогда их фото роботы, но оказалось сложно, ибо он все время показывал себя со спины, а она плохо просматривалась из-за непогоды. При доскональном ознакомлении, мы сделали вывод, что мужчина до мельчайших подробностей знал расположения камер в банках и искусно манипулировал ими, забавляясь, таким образом, демонстрируя полное спокойствие. И у меня возникло предположение, что он не рядовой служащий одного из банков, но ему необходима была помощница из обслуживающего персонала престижных отелей.
Два связанных между собой убийства, плюс версия с отравлением; должны говорить о том, что «Ищите женщину». Ему
