Александрия. Глава 6. Прозерпина

его большому черному псу, который охотно, с веселым лаем носился за ним по атриуму, а когда мяч упал в бассейн, то не медля сиганул и туда, достал любимую игрушку, ловко выскочил вместе с мячом в зубах обратно на дорожку и, отряхнувшись, поспешил с добычей к хозяйкам.

Наскучив наблюдать за рабынями, Сабина перешла к другому краю площадки. Здесь открывался красивый вид на набережные и гавань, завладевший на некоторое время вниманием девушки. Пристани были малолюдны, а гавань без почивших на зиму в порту морских судов выглядела водной пустыней. Тщетно пытаясь заглянуть за горизонт расстилавшихся перед ней темных беспокойных вод, Сабина вдруг подумала в каком-то смутном волнении о том, сможет ли она когда-нибудь, хотя бы раз в жизни преодолеть эту невидимую грань горизонта и, оставив родной город, побывать в неведомых заморских землях. Но вскоре эти вздорные мечты ей надоели, и она решила вернуться в комнату.

Спустившись, она увидела только что вошедшего и оглядывающегося в поисках её слугу.

- Сиятельный Аттал зовет тебя разделить с ним трапезу, госпожа, - сообщил он, увидев её.

***

Просидевший большую часть дня под арестом Агапий Сабин оставался, пожалуй, единственным человеком в городе, который ещё не знал о ночном убийстве. Наглость учиненного над ним беззакония буквально сводила его с ума, он кипел от возмущения и ненависти, сыпал проклятиями и молил богов, чтобы негодяю, мерзавцу и подлецу-префекту, а равно и его ублюдочному щенку воздалось по заслугам. Упечь под арест главу городского совета на основании каких-то нелепейших обвинений? А тем более уничтожить его без суда и следствия? - сиятельный не может не понимать, что за такие дела ему самому не поздоровится. Многое можно замять, о многом можно договориться, но горожане никогда не потерпят открытого беззакония. Такого не бывало в нашем городе никогда и, хвала богам, никогда не будет. Нет, негодяи, вам никуда не деться от расплаты!

Однако, как говорят философы, ничто не длится вечно, и страдания куриала так же завершились неожиданно распахнувшийся дверью узилища, из-за которой появился смущенно кланяющийся и рассыпающийся в извинениях слуга.

- Почтенный, прошу простить за то, что по моему собственному недомыслию произошло злое недоразумение… Ты ни в чем невиновен, обвинения оказались ошибочными. Сиятельный Аттал ожидает тебя.

- Что?! Недоразумение, говоришь?! Ты у меня ещё попляшешь, висельник! – свирепо проскрежетал Агапий, кипя праведным гневом и угрожая бедняге кулаками. – Живо веди меня к своему господину, негодяй!

Префект встретил его весьма благорасположительно.

- Привет тебе, почтенный Сабин, - с искренним дружелюбием молвил он, вежливым жестом приглашая к разговору, - ты о чем-то хотел говорить со мной, как мне сообщили? Итак, слушаю тебя.

«Э нет, показной любезностью ты точно не отделаешься, нашел дурака» - угрюмо помыслил куриал.

- Да, сиятельный, нам есть что обсудить, не так ли?! – не скрывая бурного негодования, заговорил он, - и ты сам хорошо знаешь, о чем я пришел говорить с тобой! Потому ты и упек меня трусливо под арест, предъявив через рабов какие-то нелепые обвинения, не имеющие под собой абсолютно никакой почвы.

- Ты жестоко ошибаешься, почтенный, уверяю тебя! – изобразил удивление префект. – Как видно, здесь чистой воды недоразумение. И более того, клянусь тебе Юпитером Всемогущим, что все виновные понесут наказание, можешь не сомневаться.

- А я и нисколько не сомневаюсь в том, – мрачно согласился с ним куриал. - Беззаконие свершилось и теперь нельзя сделать вид, что его не было. И если ты вдруг вообразил себе, что вместо того, чтобы разобраться честь по чести и все уладить должным образом, как это принято между достойными людьми, можно вот так запросто избавиться от меня, возведя ложные обвинения, и дело шито-крыто, то говорю тебе - это ты жестоко ошибся, а не я! – После этого вступления Агапий повел обличительную речь, дав полную волю своей ярости. – Как видно, сиятельный, ты так и остался в нашем городе чужаком, хотя и являешься здешним наместником уже больше двадцати лет, но за все годы своего наместничества ты так и не научился уважать ни нас, ни наши обычаи. Ну а с чего бы тебе уважать нас, ведь все помнят каким образом ты стал префектом, и как ты чуть не спалил весь город вместе с жителями. Никто до сей поры не забыл тебе этого. Теперь ты щедро задабриваешь наших богов, устраиваешь богатые праздники и увеселения, раздаешь хлеб черни, но все это меркнет и не имеет никакого значения, когда ты открыто демонстрируешь презрение по отношению к самым уважаемым людям города – демонстрируешь тем самым, насколько ты лицемерен с нами, насколько ты чужд нам. И в том же неуважении к александрийцам ты воспитал и своего сына, которому ничего не стоит выкрасть приглянувшуюся ему девицу, даже если она дочь одного из самых почтенных горожан, опозорив достойное семейство. А может статься, что ты, сиятельный, и в самом деле предполагаешь, будто никто в городском совете не замечает ни махинаций твоих чиновников, ни беззаконий прикормленных тобой вигилов, ни твоих собственных злодеяний? Завтра же… нет, слышишь Аттал!, сегодня же я подам против тебя судебный иск. И, можешь не сомневаться, очень скоро к моему иску присоединится множество других. Тебе припомнят все, что накопилось против тебя в совете за все эти годы, у каждого из членов совета найдется что тебе предъявить. Скандал прогремит не только на весь город, но и на всю империю, можешь быть уверен! Твои беззакония, Аттал, достигли своего предела, пришло время расплаты!

- Десять тысяч золотом, - предложил префект, когда куриал замолчал, гневно таращась на него в ожидании ответа.

Что ж, цена была назначена вполне добрая, даже более чем.

- Согласен, - мигом остыв, не торгуясь, кивнул в ответ Сабин.