Дни Аники в доме у моря проходили под долетающий издали шум волн и шелест ещё юной листвы за окном. Аника была одна; радость дней её составляли прогулки по лесу и морскому берегу, общение с полосатым котом и чаепития с тётушкой, улыбавшейся Анике ртом, в котором не хватало нескольких зубов. Госпожа Тилль заботилась об Анике, но иногда что-то странное замечала девушка в её взгляде, и это что-то заставляло Анику на мгновение застыть и внутренне чуть ощутимо вздрогнуть. Иногда Аника слышала за дверью какие-то шаги, но не подозревала, что кто-то может подглядывать за ней в замочную скважину.
Когда неподалёку от дома у моря появился несколько странного вида молодой человек в шляпе, скорее всего забредший в эти края случайно, Аника была наверху. Окно её комнаты было открыто, и налетающий ветер стремился унести прочь развевающуюся синюю занавеску с золотым узором. Остановившись у ограды, Хейз смотрел вверх. Так стоял он в задумчивости, пока в окне вдруг не появилась девушка, красиво вьющиеся золотистые волосы которой развевались на ветру. По-видимому, она намеревалась затворить окно, но вдруг её взгляд встретился со взглядом Хейза, мгновенно прочитавшем в лице девушки испуг. Затем окно закрылось, а Хейз остался стоять внизу.
Глядя на закрывшееся окно, Хейз вспоминал далёкие весенние ночи в городе. Чувствуя лёгкое прикосновение вечернего ветра, молодой человек вспоминал, как когда-то, много лет назад, плавно рассекая воды канала, медленно двигалась вдоль набережных большого города лодка-гондола, а в лодке, держа двумя руками длинное весло, стоял некто, чьё лицо было скрыто тенью капюшона.
Движения гондольера были легки и плавны. Когда он плыл, старинная песня раздавалась между домов, поднималась к последним окнам, минуя их и растворяясь в тёплом воздухе майской ночи, которая была полна тайн. Над мутью каналов цвела и роняла в воду лепестки сирень, сладкий аромат которой пьянил и сводил с ума. До поздней ночи звучала в полутьме летних террас кафе музыка, смешивавшаяся с множеством голосов; тёмные силуэты двигались по мосту, чему-то смеясь, а на площади, окружённой громадами домов, кто-то пел в поздний час о чём-то далёком, но его песня едва долетала до Хейза. Вскоре он оказался вдали от шума большого города. Теперь он плыл между двух каменных домов, стены которых напоминали отвесные скалы, нависавшие над ним, не отбрасывавшим тени и в лунном свете словно превратившимся в живую тень. Пение Хейза усиливалось эхом:
Открой же окно, открой,
Тебе моё сердце поёт,
Царица мечты и снов,
Тебя моё сердце зовёт!
Так пел он, медленно двигаясь между грозных скал, и силуэт его в лунном свете выступал уже предельно ясно. Предстояло проплыть ещё под одним мостом, где отражённый свет луны, падавший на стены, при приближении Хейза всё сильнее начинал колебаться, и тогда…
Вдруг Хейз, подняв голову, увидел на мосту какую-то фигуру – крупный человек в шляпе, одна рука которого покоилась на каменной ограде моста, курил сигару и пристально следил за ним, а может быть просто слушал песню. Но Хейз на мгновение почувствовал себя как бы пронзённым его взглядом. Когда он приблизился настолько, что мог разглядеть лицо господина с сигарой, на лице этом вдруг возникла ухмылка, в которой, как на мгновение показалось Хейзу, выразилось какое-то глубинное страдание, а затем господин отвернулся, и Хейз скрылся под мостом. Его сердце, в котором пела цветущая весна, летело ввысь и вдаль, туда, где затихает шум городов и звучит вечная музыка, которая выше и сильнее всего. Вот уже вдалеке, почти в самом конце стены, показалось одинокое окно – интересно, открыто или закрыто?
Выплыв из-под моста, Хейз, тут же вспомнивший о человеке с сигарой, обернулся, но никого уже не увидел. Незнакомец исчез и Хейз, не понимая ещё, почему, вздохнул с облегчением. Вскоре он остановился под открытым окном. На подоконнике светилась успевшая наполовину расплавиться свеча из белого воска – они условились, что в её окне будет гореть свеча, и она не обманула. При виде свечи сердце Хейза забилось чаще – сердце, ещё не знавшее бездн падения и почти не успевшее ещё перемолоть зла, творимого на тёмном свете людьми, юное и чистое сердце. Перестав петь, он смотрел на мирно горевшую на окне свечу. Затем маленькое пламя вдруг заколыхалось, и наверху показалась та, за кого Хейз был готов отдать сердце и жизнь. Затаив дыхание, смотрел Хейз на ласкаемые лунным светом и едва ощутимым ветром вьющиеся локоны.
- Это вы? – негромко спросила она, и Хейз откинул капюшон назад.
- Это я, - ответил молодой человек. – Все спят?
Услышав это, девушка поднесла к губам палец, давая понять, что дом ещё бодрствует. Теперь их разделяло всего несколько метров, но Хейз был готов отдать всё, чтобы оказаться в этот час там, наверху – отдать всё, чтобы быть вместе.
- Вы выполнили обещание, - шёпотом произнесла она, - поэтому… я хочу вам кое-что подарить.
С этими словами девушка на несколько мгновений исчезла в глубине комнаты, а затем снова появилась с каким-то предметом в руках.
- Вот, - сказала она. – Ловите и смотрите - не уроните в воду.
Хейз протянул вперёд руки, и прямо в его ладони упала маленькая шкатулка, в которую был вставлен ключик.
- Пусть она напоминает вам обо мне, - сказала она, улыбнувшись. – А теперь простите – нас могут заметить!
Приложив палец к губам, девушка исчезла в комнате, закрыв окно, и Хейз вновь остался один среди скал, высившихся впереди и позади него. Он вертел в руках диковинный предмет, внимательно рассматривая его. Это была искусно сделанная квадратная шкатулка лилового цвета с золотым узором. Снова взглянув наверх и вздохнув, молодой человек несколько раз повернул ключик, и крышка шкатулки открылась. Внутри неё на золотом диске кружилась под музыку маленькая фигурка балерины, словно застывшей в полёте. Так продолжалось какое-то время, а потом музыка прекратилась и балерина перестала кружиться. Она казалась Хейзу похожей на ту, что жила наверху, и в этом было что-то странное и волшебное, это связывало их чарующей тайной, известной лишь им двоим...
С тех пор прошли долгие годы. Злое время разделило их, и они навсегда потеряли друг друга из виду. Потом Хейз узнал о том, что она утонула. Знал он и о том - с её собственных слов - что в гостях у её родителей бывал несколько раз некий человек очень крупных размеров, носивший на голове элегантную шляпу и куривший дорогие сигары... Хейз знал, но сделать ничего не мог.
Да, девушка из дома у моря внезапно – как укол в сердце – напомнила Хейзу ту, что была так дорога ему когда-то. Постояв ещё некоторое время, он хотел было уже отправиться прочь, как вдруг услышал где-то неподалёку шум мотора. Выйдя из-за дома, Хейз увидел впереди, у входа на участок, какой-то автомобиль чёрного цвета. Из машины вылез очень крупный человек в летнем пальто. На голове у него был фетровый котелок, а в зубах дымилась сигара. Это был человек, которого Хейз узнал бы всегда и везде. Но что ему было нужно?
За первым господином из машины вскоре появился и второй, похожий на господина с сигарой - тоже крупный, немолодой, с небольшими жидкими усами, одетый в дорогой бархатный костюм чёрного цвета. На голове его красовалась модная чёрная шляпа. К счастью, смотревшему на прибывших из-за росшей у невысокой деревянной ограды сосны Хейзу удалось остаться незамеченным. Затем, стараясь никому не попадаться на глаза, Хейз спрятался за оградой, доходившей ему лишь до пояса. Между прутьев ограды он увидел, как из дома навстречу прибывшим вышла женщина. Было слышно, как оба господина и женщина поприветствовали друг друга.
Незаметно и неслышно, ползком передвигаясь вдоль ограды, Хейз приближался к тому месту, где разговаривали женщина и два господина.
- Хорошо, - услышал Хейз голос одного из мужчин. - Значит, решено.
Когда неподалёку от дома у моря появился несколько странного вида молодой человек в шляпе, скорее всего забредший в эти края случайно, Аника была наверху. Окно её комнаты было открыто, и налетающий ветер стремился унести прочь развевающуюся синюю занавеску с золотым узором. Остановившись у ограды, Хейз смотрел вверх. Так стоял он в задумчивости, пока в окне вдруг не появилась девушка, красиво вьющиеся золотистые волосы которой развевались на ветру. По-видимому, она намеревалась затворить окно, но вдруг её взгляд встретился со взглядом Хейза, мгновенно прочитавшем в лице девушки испуг. Затем окно закрылось, а Хейз остался стоять внизу.
Глядя на закрывшееся окно, Хейз вспоминал далёкие весенние ночи в городе. Чувствуя лёгкое прикосновение вечернего ветра, молодой человек вспоминал, как когда-то, много лет назад, плавно рассекая воды канала, медленно двигалась вдоль набережных большого города лодка-гондола, а в лодке, держа двумя руками длинное весло, стоял некто, чьё лицо было скрыто тенью капюшона.
Движения гондольера были легки и плавны. Когда он плыл, старинная песня раздавалась между домов, поднималась к последним окнам, минуя их и растворяясь в тёплом воздухе майской ночи, которая была полна тайн. Над мутью каналов цвела и роняла в воду лепестки сирень, сладкий аромат которой пьянил и сводил с ума. До поздней ночи звучала в полутьме летних террас кафе музыка, смешивавшаяся с множеством голосов; тёмные силуэты двигались по мосту, чему-то смеясь, а на площади, окружённой громадами домов, кто-то пел в поздний час о чём-то далёком, но его песня едва долетала до Хейза. Вскоре он оказался вдали от шума большого города. Теперь он плыл между двух каменных домов, стены которых напоминали отвесные скалы, нависавшие над ним, не отбрасывавшим тени и в лунном свете словно превратившимся в живую тень. Пение Хейза усиливалось эхом:
Открой же окно, открой,
Тебе моё сердце поёт,
Царица мечты и снов,
Тебя моё сердце зовёт!
Так пел он, медленно двигаясь между грозных скал, и силуэт его в лунном свете выступал уже предельно ясно. Предстояло проплыть ещё под одним мостом, где отражённый свет луны, падавший на стены, при приближении Хейза всё сильнее начинал колебаться, и тогда…
Вдруг Хейз, подняв голову, увидел на мосту какую-то фигуру – крупный человек в шляпе, одна рука которого покоилась на каменной ограде моста, курил сигару и пристально следил за ним, а может быть просто слушал песню. Но Хейз на мгновение почувствовал себя как бы пронзённым его взглядом. Когда он приблизился настолько, что мог разглядеть лицо господина с сигарой, на лице этом вдруг возникла ухмылка, в которой, как на мгновение показалось Хейзу, выразилось какое-то глубинное страдание, а затем господин отвернулся, и Хейз скрылся под мостом. Его сердце, в котором пела цветущая весна, летело ввысь и вдаль, туда, где затихает шум городов и звучит вечная музыка, которая выше и сильнее всего. Вот уже вдалеке, почти в самом конце стены, показалось одинокое окно – интересно, открыто или закрыто?
Выплыв из-под моста, Хейз, тут же вспомнивший о человеке с сигарой, обернулся, но никого уже не увидел. Незнакомец исчез и Хейз, не понимая ещё, почему, вздохнул с облегчением. Вскоре он остановился под открытым окном. На подоконнике светилась успевшая наполовину расплавиться свеча из белого воска – они условились, что в её окне будет гореть свеча, и она не обманула. При виде свечи сердце Хейза забилось чаще – сердце, ещё не знавшее бездн падения и почти не успевшее ещё перемолоть зла, творимого на тёмном свете людьми, юное и чистое сердце. Перестав петь, он смотрел на мирно горевшую на окне свечу. Затем маленькое пламя вдруг заколыхалось, и наверху показалась та, за кого Хейз был готов отдать сердце и жизнь. Затаив дыхание, смотрел Хейз на ласкаемые лунным светом и едва ощутимым ветром вьющиеся локоны.
- Это вы? – негромко спросила она, и Хейз откинул капюшон назад.
- Это я, - ответил молодой человек. – Все спят?
Услышав это, девушка поднесла к губам палец, давая понять, что дом ещё бодрствует. Теперь их разделяло всего несколько метров, но Хейз был готов отдать всё, чтобы оказаться в этот час там, наверху – отдать всё, чтобы быть вместе.
- Вы выполнили обещание, - шёпотом произнесла она, - поэтому… я хочу вам кое-что подарить.
С этими словами девушка на несколько мгновений исчезла в глубине комнаты, а затем снова появилась с каким-то предметом в руках.
- Вот, - сказала она. – Ловите и смотрите - не уроните в воду.
Хейз протянул вперёд руки, и прямо в его ладони упала маленькая шкатулка, в которую был вставлен ключик.
- Пусть она напоминает вам обо мне, - сказала она, улыбнувшись. – А теперь простите – нас могут заметить!
Приложив палец к губам, девушка исчезла в комнате, закрыв окно, и Хейз вновь остался один среди скал, высившихся впереди и позади него. Он вертел в руках диковинный предмет, внимательно рассматривая его. Это была искусно сделанная квадратная шкатулка лилового цвета с золотым узором. Снова взглянув наверх и вздохнув, молодой человек несколько раз повернул ключик, и крышка шкатулки открылась. Внутри неё на золотом диске кружилась под музыку маленькая фигурка балерины, словно застывшей в полёте. Так продолжалось какое-то время, а потом музыка прекратилась и балерина перестала кружиться. Она казалась Хейзу похожей на ту, что жила наверху, и в этом было что-то странное и волшебное, это связывало их чарующей тайной, известной лишь им двоим...
С тех пор прошли долгие годы. Злое время разделило их, и они навсегда потеряли друг друга из виду. Потом Хейз узнал о том, что она утонула. Знал он и о том - с её собственных слов - что в гостях у её родителей бывал несколько раз некий человек очень крупных размеров, носивший на голове элегантную шляпу и куривший дорогие сигары... Хейз знал, но сделать ничего не мог.
Да, девушка из дома у моря внезапно – как укол в сердце – напомнила Хейзу ту, что была так дорога ему когда-то. Постояв ещё некоторое время, он хотел было уже отправиться прочь, как вдруг услышал где-то неподалёку шум мотора. Выйдя из-за дома, Хейз увидел впереди, у входа на участок, какой-то автомобиль чёрного цвета. Из машины вылез очень крупный человек в летнем пальто. На голове у него был фетровый котелок, а в зубах дымилась сигара. Это был человек, которого Хейз узнал бы всегда и везде. Но что ему было нужно?
За первым господином из машины вскоре появился и второй, похожий на господина с сигарой - тоже крупный, немолодой, с небольшими жидкими усами, одетый в дорогой бархатный костюм чёрного цвета. На голове его красовалась модная чёрная шляпа. К счастью, смотревшему на прибывших из-за росшей у невысокой деревянной ограды сосны Хейзу удалось остаться незамеченным. Затем, стараясь никому не попадаться на глаза, Хейз спрятался за оградой, доходившей ему лишь до пояса. Между прутьев ограды он увидел, как из дома навстречу прибывшим вышла женщина. Было слышно, как оба господина и женщина поприветствовали друг друга.
Незаметно и неслышно, ползком передвигаясь вдоль ограды, Хейз приближался к тому месту, где разговаривали женщина и два господина.
- Хорошо, - услышал Хейз голос одного из мужчин. - Значит, решено.
Разговор продолжался совсем недолго, и это было единственное, что он услышал вполне ясно. Вскоре машина, загудев, тронулась. Слушая удаляющийся гул мотора, Хейз чувствовал, что стал случайным свидетелем чего-то зловещего; чувствовал, хотя и не знал, что именно эта женщина (видимо, хозяйка дома) обсуждала с приехавшими на машине.
Вскоре звук мотора затих, оставив Хейза наедине с мыслями и воспоминаниями, которые не давали ему покоя.
