Ведьмина доля. Смертнику не нужна кошка

Отвечая на этот взгляд, собираю всю злость, на которую способна. Слышала, что собака не посмеет кинуться, если посмотреть в глаза с уверенностью в собственной силе. Взгляд парализовал его на несколько мгновений и я, шагнув в сторону, юркнула в класс.
Не они достойны презрения, а я — что если так? У меня нет друзей, и никогда не будет парня. У меня нет дорогой одежды и обуви. Я не пробовала ходить на каблуках. Не занималась танцами или спортом. Значит, общество имеет право отвернуться от меня?..

***
Через несколько мгновений после звонка в кабинет вошла высокая властная женщина: шапка коротких взъерошенных волос, серые глаза; неяркий макияж и пудра, казалось, были призваны подчеркивать морщины и мешки под глазами. Она была похожа на старую сову — некогда красивую и сильную птицу, но с годами ее взор помутнел, когти затупились, а крылья ослабли и не способны больше держать грузное тело в ночном небе.
Она ведет рисование. Почему-то считает, что непременно должна быть рамка, причем начерченная под линейку и обязательно закрашенная серым. Зачем — остается пока загадкой.

Обычно я выбираю вторую парту — сюда никто не рвется. Сидеть так близко к учителю не хочется никому, а мне чем дальше от высококультурных одноклассников, тем лучше.
Оглядев нас с пренебрежительным снисхождением начала перекличку, а после задала свободную тему и занялась своими делами. Не заставляет малевать воздушные шарики и цветочки — мне бы радоваться. Надоело, что уроки проходят одинаково.
Линии карандашного грифеля, создавали замок на неприступной скале — толстые стены, башенки, острые крыши, отверстия для пушек, черные провалы окон. Я мечтаю блуждать в подземных ходах и пустынных коридорах, где воет ветер; раствориться среди витых лестниц и потайных комнат. Ночью могла бы гулять на стене и карнизах — смотреть вниз на чуждый мир, но не соприкасаться с ним. Я наслаждалась бы одиночеством до конца своей жизни.

— Опять эта ненормальная всякую жуть рисует!..
Из-за этой глупой фразы, я очнулась, как от наваждения. Собственная иллюзия сделала меня счастливой на миг, а с пробуждением я стала еще несчастней.
— Не твое дело. — Никакой переполненный желчью ответ не может возместить мне утрату покоя.
— Замолчали, и каждый смотрит в свою работу!.. — прозвучал привычный окрик.
На истории дали длинный тест. Этот предмет я знаю сносно, поэтому вопросы паники не вызвали. На любимой математике удалось избежать публичного унижения. День мой складывался неплохо и я начала надеяться, что сегодня все будет хорошо.
Осталось вытерпеть две пытки по сорок минут — физику, английский и еще большая перемена в двадцать пять. Начнется она как раз сейчас, мне надо забиться угол и переждать. Ведь если со мной что-то случится, всем будет наплевать. Учителя, администрация школы — никто не станет помогать, и они найдут способ спихнуть всю вину на меня же.
Из класса нужно выйти в первых рядах толпы и быстро скрыться. В школе есть несколько мест, где я вполне могу спокойно переждать двадцать пять минут, но идти к ним напрямик нельзя.
Прятаться среди врагов — целое искусство. В дальнем крыле находится библиотека, там мне будет удобно и безопасно, а если она закрыта, придется плохо. Перескакивая через ступеньки, спеша к укрытию, я чувствовала себя зверем, загнанным сворой гончих собак. Позади бешеный надрывный лай и завывания охотничьего рожка. Сердце стучит в висках, но надежда на спасение заставляет бежать еще быстрее.
Замирая всем своим существом, хватаюсь за дверную ручку... заперто. В порыве отчаяния прикусила губу — прижаться к стене и тихо зарыдать, закрыв лицо руками. Не время. Мне придется быть сильной, искать другой выход.
На первом этаже рядом со спортзалом раздевалки и есть душевая, третья дверь, которая всегда закрыта, но я знаю, как взломать замок. Сейчас там темно и никого нет, остается надеяться, что успею. Пробежав по широкому коридору, где пол выложен желтой кафельной плиткой, я оказалась на месте и вздохнула спокойно. Кажется, это спасение. Остаток перемены проведу в маленькой комнате, где пахнет плесенью, там негде сесть, все затянуто паутиной, ведь душевой давно уже никто не пользуется, зато безопасно. Меня никто не тронет — остальное неважно.
Из освещенного коридора вбегаю в тесное темное помещение. В первые мгновения я оказалась ослеплена темнотой, но уже поняла, кто-то ждал меня. Это слышно в ехидном смешке, глухо отдавшемся в тишине среди застывшего воздуха. Плечо непроизвольно дрогнуло, как от холода, я не побежала прочь, потому что деваться больше некуда.

— Рад тебя видеть, Алиса.
Перед тем, как избить, Денис всегда называл меня полным именем, которое будто становилось грозным оружием. Казалось, произнося имя, он лишал сил защищаться, выбивал почву из-под ног.
— Спешу тебя расстроить — это не взаимно, — голос все-таки не дрогнул. Я буду держаться до конца. Пусть он старше меня на год, для своего возраста у него широкие плечи и довольно высокий рост. Оба мы знаем, что он сильнее, но я не сдамся.
Дениса можно понять, хотя поступки эти отвратительны, его отец очень строг и частенько перегибает палку. Мальчишка впитывает ненависть, как губка. Ходит в какой-то частный кружок, где обучают драться. Сомневаюсь, что там позволяют выплеснуть агрессию до конца. Поиск «игрушки» становится чем-то вроде забавы.

Мои глаза привыкают к темноте. Сбросив с плеча сумку, жду продолжения. Мой противник с опасной грацией делает шаг сторону — насторожено слежу за ним. И еле успеваю отскочить в сторону от рук. Сейчас попытка схватить повторится. Ничего… пальцы уже нашаривают ключи в кармане. Я готова использовать любое оружие, любой грязный прием, не чувствуя угрызений совести. Уже само то, что Денис дождался меня в этом углу бесчестно.
— Ты уродина, как тебе жить не противно?.. — Решил разозлить меня, чтобы легче было справиться.
— Зато ты красивей Квазимодо и умней выжившего из ума маразматика.
— Ах ты тварь!.. Я убью тебя! — Уловка сработала против него самого… неожиданно.
Бросился вперед, попытался ударить, порыв злости исказил насмешливое лицо. Глубоко вздохнула и шагнула вперед, пора. Холодная ярость повела меня за собой — сначала надо «нырнуть» под руку, потом бить в живот.
Получилось! Отступать я не спешила. Затем мои острые ногти скользнули по его шее, надолго оставив памятные царапины. Удар по лицу должен на время ослепить и лишить ориентации. Для верности, пнула под коленку, и, не веря своему счастью, метнулась к сумке.
На выходе в коридор, Денис сбил меня с ног. Болевой шок на несколько мгновений лишил способности двигаться.
Сильные руки стиснули мое горло. Я не успела испугаться или закричать. Накатила тяжесть в висках. На шее начали судорожно сокращаться вены. Я хватала воздух ртом, но не вздохнуть не могла. Мои руки слабели, а в глазах темнело. Если сейчас он убьет меня, никто не сможет доказать этого. Отчаянно вцепившись в его запястья, старалась ослабить хватку.
Дождавшись, пока я ослабею и начну задыхаться, принялся избивать. Вспышки боли, не позволяли вздохнуть. Среди отравленных бессильной яростью мыслей звучал вопрос: «За что?.. Почему именно я?..». Ответы мне уже известны. Я некрасива, значит, со мной можно обращаться так. У меня взъерошенные темные волосы, а идеал, воспетый в его кругу общения — глупая блондинка. А я выгляжу, как пугало.
А еще, если так обойтись с другой, будет разбираться отец. А кто защитит меня?
Вдруг Денис перестал бить меня и приподнял, взяв за плечи. Он, тяжело дыша, с ненавистью смотрел мне в глаза. Зачем развернул к единственному источнику света — тусклой лампе, зажженной в коридоре, и долго с напряжением вглядывался в мое лицо. Отведя взгляд на миг, Денис порывистым жестом поднял вверх свободный рукав балахона до предплечья, и принялся рассматривать мою руку. Поворачивал узкую ладонь, ощупывал запястье, будто я была статуей, а не живым человеком. Мне стало страшно — замерла, стараясь не дышать.

Прозвенел звонок и, словно очнувшись от помутнения рассудка, Денис, окинул меня холодным взглядом. На его лице промелькнуло выражение стыда. Глубоко в душе он понимал, что этот поступок — отвратителен, но сейчас же губы скривились в жестокой усмешке, как бы говорившей: «Но над ней-то можно издеваться! Никто не осудит!».

Еще несколько мгновений он оставался на месте.
— Не всем везет в этой жизни, правда?.. Запомни, с тобой так будет всегда, — после такого откровения пошел прочь.
Кровь бросилась мне в лицо, щеки мучительно вспыхнули. Держась за стену, стараясь не упасть, я медленно поднималась, чтобы стоя сказать рвущиеся из самого сердца слова:
— Рано или поздно я убью тебя!.. Клянусь!..

Он рассмеялся и ушел прочь.

Читать полную версию бесплатно можно тут -- https://litnet.com/book/vedmina-dolya-smertniku-ne-nuzhna-koshka-b14223


Глава 4

Я свернулась в комок, положив под голову сумку. Холодный кафель, которым выложен пол, немного унимал боль, но боялась замерзнуть. Пыталась отдышаться, легче не становилось. Горло все еще казалось сдавленным. Сердце никак не могло вернуться к обычному ритму. Скоро звуки шагов затихнут — останусь совсем одна и смогу уйти.
Присутствовать на следующих двух уроках не стоит в таком виде и состоянии. Кое-как поднявшись, зашла в гардероб за пальто и выбралась на улицу.

Появляться в медпункте не желательно. Там меня с безразличным спокойствием осмотрит молодая женщина, скажет, что «ничего страшного» — пара растяжений, надо дома наложить давящую повязку. После этого вердикта отправит на занятия. Знаю, о чем говорю — однажды по ее совету просидела-таки до конца. Потом с трудом смогла добраться домой, тогда один из ударов пришелся по колену. Каждый шаг причинял боль. Хотелось сесть на ближайшую лавку и просто ждать, пока кто-нибудь поможет мне дойти. Дело было поздней осенью, и я скорее замерзла бы, чем дождалась помощи. Я шла сама. Откуда во мне тогда взялась такая жажда жизни?..

Дома по глупости сказала про совет нашей медсестры маме… и теперь, если вздумаю написать книгу о зверствах инквизиции, мне есть чем поделиться. Было ощущение, что моя нога просто медленно взрывается изнутри. По квартире я не могла сделать ни шага, прыгала на одной ноге, опасаясь свалиться. А потом легла и после каждого спазма тихо стонала, тихо проклиная медицину. Повязки пришлось снять, а синяк под ним основательно распух. Потом был вызов врача на дом и справка о том, что мне не стоит приходить в школу неделю. В общем, с тех пор наш медпункт обхожу десятой дорожкой. Лучше сама сдохну без лишний мучений.

Если бы только я могла сейчас свернуть на короткий путь!.. Слишком светло, пройду под окнами директора, и мне «достанется» еще и от него. До моей школы идти минут двадцать не больше, но это время показалось вечностью. Лямка проклятой сумки резала плечо, там содрана кожа. Неловко перевесила на другое — нет, так еще хуже. Неуклюже оступившись, шагнула в лужу — ботинки промокли, стопы ощущали стылую воду. Мышцы ныли. Кисть правой руки саднило — скоро опухнет, и я еще не скоро смогу держать ручку не морщась от боли. Я отупела, скатившись до уровня полной идиотки, остались инстинкты, которые и вели меня в тепло, в безопасность…

Добравшись