Он не устраивал из своего предложения некое шоу – не любил он подобной нарочитой декоративности и театральщины. Само место и время были «за» него. Когда же это было? Похоже, что в конце апреля, когда в городе, как всегда, установилось обманчивое тепло. Да, точно, тогда был очередной теплый и безоблачный вечер. Погода была настолько замечательной, что они не захотели лезть в душное метро, а пошли пешком, к ней, на «ее» остров, через один из самых длинных городских мостов. Они шли, не торопясь, наслаждаясь весной, теплом и друг другом. Куда им было торопиться в этот воскресный вечер? Солнце медленно садилось, подсвечивая низкие бастионы старой крепости… И с каждым шагом, с каждой минутой все полнее разворачивалась перед ними классическая панорама мостов, дворцов и зданий, словно выраставших из холодных вод. Панорама становилась все глубже, все насыщеннее, и, дойдя до середины, Маша невольно замедлила шаги, снова пораженная стройностью и соразмерностью картины, открывающейся перед ней.
- Сереж, ты посмотри, красота какая! На машине этого не увидишь, только когда пешком идешь…
Маша вышла на площадку башни разводного механизма и оперлась руками о перила. Сергей подошел к ней и обнял со спины. Она взяла его руки в свои и они оба замерли в восхищении… Что-то вдруг толкнуло его.
- Ты выйдешь за меня? – это спросил словно не он, а кто-то другой.
«Что я делаю? – сверкнуло в голове. – Кто я такой со своим копейками? Куда ты лезешь?!».
Она нежно освободилась от его объятий, повернулась и посмотрела ему в глаза. Потом просто сказала:
- Да.
Все пары хотят, чтобы их свадьба была особой, не похожей на других. Конечно, первая стадия, заключающаяся в подаче заявления и выборе колец, в общем-то схожа у всех (они ее преодолели благополучно, потратив всего каких-нибудь три недели на обход всех ювелирных магазинов района, а потом и центра). Но вот дальше начинаются варианты. Увы, увы, о необычной свадьбе мечтают все, но немногим удается выйти из банального круга: дом–дворец – банкет. Так что большинство подобных торжеств катится по накатанным рельсам и все происходящее разворачивается вокруг этих точек с небольшими поправками на погоду, возраст и интересы. Конечно, хорошо тем, кто имеет возможность купить чужой ум, прибегнув к помощи свадебных агентств, но если таковой возможности нет? Приходиться пользоваться своей головой или советами родственников, чья свадьба была давным-давно… но они все помнят! Забывая при этом, что та свадьба была в другое время и в другой стране, когда и слова-то такого – «бюджетник» – не знали, поскольку ими были все. И тем более и слыхом не слыхивали о таком чуде природы как «бюджетная свадьба». А тут… изволь экономить и считать. Им было уже понятно, что расписываться будут они не во дворце, а в скромном районном ЗАГСе, что туда он, Маша, родители, дядя и тетя поедут на своих «Тойоте» и «Москвиче», а остальных гостей привезет Машина тетя на ее «Жигулях». Им было уже понятно, что фотографировать происходящее будет не профессионал, а Машина двоюродная сестра. Им было понятно, что банкет будет не в ресторане, а у родителей Маши на даче. «Нечего нам кому-то деньги отдавать! Мы и сами все сделаем, накормим в лучшем виде!», – заявил ее отец со свойственной всем военным прямотой. Им было понятно… Ничего им было не понятно! Как все потом замечательно получилось!
Он улыбнулся, вспомнив себя в «Тойоте», когда караван под итальянскую попсу катил по проспекту. Уже была совершена церемония, уже было выпито шампанское, а ощущения Праздника не было. За окнами сменяли друг друга дома, пешеходы, светофоры, фонари, зелень деревьев – а у него были только озабоченность и уверенность, что Праздника не будет. Будет буднично, плоско, серо. Похоже и Маша думала о том же, во всяком случае лицо у нее было очень напряженным. Немного развлекла и отвлекла их непродолжительная затея с выпуском голубей и загадыванием желаний на Стрелке. Как-никак это был кусочек того самого Праздника.
Машины удачно, без пробок, проскочили центр, промчались по приморскому шоссе и тормознули почти на границе города, у стадиона. Отец, бывший за рулем, обернулся и заговорщицки подмигнул:
- Ну-с, молодежь, хотите на яхте прокатиться? Тогда вперед!
Всей шумной гурьбой они прошли по неширокой асфальтовой дорожке, ведущей к реке, и оказались возле небольшой пристани. Около нее и в самом деле стояла яхта. Небольшая ¬ – одна мачта – ослепительно белая на ярком июньском солнце. Вода медленно обтекала плавные изгибы ее корпуса, поблескивали иллюминаторы двух низких надстроек, шарики и ленточки весело трепыхались на леерах и штагах, «Полярная звезда» значилось на носу. С пристани на яхту вел трап, однако судно казалось безлюдным.
Отец приглашающе махнул рукой:
- Прошу. Это мой подарок. Отправляемся в путешествие, к вам, ¬- он кивнул в сторону Машиных родителей, - на дачу.
Тем временем из недр «Полярной звезды» выбрался какой-то мужчина в белом кителе. Торопливо надевая фуражку, он сошел на берег и встал около трапа, приложив руку к козырьку.
Отец хмыкнул:
- Ну, Петрович… Проспал, черт этакий…
Уже потом выяснилось, что Виктор Петрович был знакомым отца и он неделю уламывал его «подбросить» молодых до дачи, где будет банкет. Мало того, мужички, вспомнив молодость и незабвенные 60-е, сбросились и купили алого нейлона. Что и говорить, они своего добились – эффект был сногсшибательным! «Ах!» - это все, что могли сказать гости, когда «Полярная звезда» вышла в залив и алые полотнища расцвели над ними.
Ошеломленные, он и Маша молча стояли на палубе, и вся ширь залива, пронизанная ветром и солнцем, распахивалась перед ними. Виднелись черточки низких берегов, взблескивали волны, мягко покачиваясь на них «Полярная звезда» бойко бежала вперед – а они, обнявшись, все еще не верили, что это происходит именно с ними. Два бокала шампанского – и мир стал чуть-чуть нереальным, словно подернулся легкой дымкой. Где-то рядом шумели гости, но здесь и сейчас были только солнце, ветер, залив и они. И еще – огромное ярко-синее небо без единого облачного клочка….
Стоит ли говорить, что потом, когда они прибыли на место, Маша расцеловала Петровича, а тот, неожиданно смутился, пробормотал: «Ну, чего там…» и как-то весь засуетился, без нужды перекладывая платок из одного кармана в другой.
Дача встретила их калиткой, украшенной шариками, дружным гулом: «Ну наконец-то, приехали…» и столами, накрытыми прямо на открытом воздухе. Затем последовала обычная суета с приветствиями, обниманиями, ахами и охами, расспросами и рассказами, рассаживанием и перекуром. Когда же все более-менее стихло, раздался стук Оказалось, что это дядя взял в руки вилку и постучал ею о тарелку. Внезапная тишина даже как-то напугала Сергея. Но Иван Ильич не смутился, а, ухватив бокал, поднялся с места:
- Позвольте мне, как самому старшему…
Теперь, семь лет спустя, он уже не помнил всех подробностей того июньского застолья под соснами – слишком многое случилось потом. Он помнил вкус красного болгарского вина, которое сопровождало куриные окорочка, он помнил дружный хор «Горько!!!», он помнил даже, что специально для танцев был устроен деревянный настил. Он помнил прохладу летнего вечера, который наступил как-то неожиданно быстро, помнил тишину белой ночи на заливе, куда они отправились прогуляться и разрывы фейерверка в бледном ночном небе.
Приглашенного тамады, у них, разумеется, не было, но Иван Ильич скучать никому не дал. Для начала он объявил себя ясельничим и сказал, что теперь будет беречь всю свадьбу от глаза дурного и ворога лихого, от наговоров злобных и чародеев неуемных. Потом подстелил им с Машей по шкурке нутрии, приговаривая: «А вот бегал соболь черный по лесу, бегал, бегал, да набежал на куницу черную, черную да борзую, молодую да заводную…». Конечно, настоящей языческой свадьбы дядя не устроил («веры-то у вас нет, не к чему богов гневить!»), а сказал, что просто покажет, как это было. Однако Сергей порой вздрагивал от непонятного чувства, особенно тогда, когда они стояли с Машей у сосны. Гости водили вокруг них хоровод, а он, взяв Машу за руку и поцеловав ее, свою вторую руку держал над ее головой. Дядя же в это время, говоря: «Славен будь Ладо милостивый, Ладо радостный…», давал им по очереди отпить из импровизированной чаши с вином, в качестве которой выступила салатница.
Впрочем, собравшиеся, похоже, ничего такого не чувствовали, а воспринимали происходящее как веселые затеи. Они с удовольствием искали «похищенную» невесту, водили хоровод, изображали охотников, разыскивающих спрятавшегося зайца, т.е Машу, или же весело пытались растащить их с Машей, когда они танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
Постепенно выпитое развязывало языки и нравы. Как хохотала Маша, когда хорошо принявший приятель Сергея Слава с завязанными глазами на скорость искал прищепки на платье повизгивающей тети. Потом, они помнится стреляли из «воздушки» по шарикам, и Маша, целясь, забавно щурила глаз.
А ведь был еще и второй день, и пикник на Щучьем озере. Они купались, загорали, ели шашлыки и снова пили «Кадарку»… Маша была в простом сарафане, а ее свадебное платье уже было бережно упаковано и спрятано в шкаф. («А ведь так до сих пор и не продали… Вот ведь как… А сколько хлопот с ним было…). Да уж, хлопот и в самом деле было немало. Они обошли, наверное, с десяток свадебных салонов, а то самое платье – единственное и неповторимое – никак не находилось. Почему? Он даже и не пытался понять, почему Маше не нравится то, что предлагается. В конце концов, они купили его – чисто случайно, по объявлению, «с рук». Все уверяли Машу, что платье красивое и очень ей идет, но похоже, что она так до конца и не была уверена в этом.
Сергей вздохнул, вспомнив, что на столе перед ним стоял игрушечный топорик, воткнутый в чурбачок с надписью на подставке «Не руби с плеча». Перед Машей стояла игрушечная же пила в бревне с надписью «Не пили сгоряча». («Вот тебе и «не руби» и «не пили»…).
