Произведение «Тревожное счастье» автора Анатолий Шнаревич

Сколько помнит себя Маруся Черенкова, она всегда была вместе со своей неразлучной подругой Таней Мариной. Вместе в детстве играли, вместе бегали в лес за цветами, грибами и ягодами. А повзрослев, вместе ходили на молодёжные посиделки и вечеринки. Вместе и влюбились. Влюбились в одного чернявого, весёлого и красивого парня, Ваньку Сурова.

   Долго ещё появлялись они везде вместе втроём, пока девчата не стали намекать Тане о том, что она лишняя в этой тройке.

   По правде говоря, Таня и сама это замечала, но не верила, вернее не хотела верить. Всё ещё на что-то надеялась. « Чем я хуже Маруськи, - думалось ей, - может быть, ещё всё обернётся по-другому».

   Но однажды, поплакав ночью в подушку, она твёрдо решила: «Всё, не люба я Ванечке. И нужно как-то с этим смириться».

   А Ваня с Марусенькой продолжали встречаться, всё больше и больше любили друг друга, с нежностью относились друг к другу и не могли даже представить свою разлуку.

   Но однажды Ваня решился рассказать Марусе:

   - Слушай, Маруся, у нас сейчас здесь представители из уезда. Помогают в организации коммуны для общего ведения хозяйства. А ещё предлагают некоторым парням вместе со мной поехать в город для работы в шахте. Уголёк-то, говорят, стране нужен, а мужичков-то шахтёров поубавилось на немецкой и гражданской войне.

   Ваня посмотрел на реакцию Маруси и неуверенно продолжил:

   - Как ты думаешь, Маруся? Может мне поехать?

   - Не знаю, Ванечка… А как же я?

   - Поработаю там, получу профессию. А потом заберу туда тебя с мамашей. И заживём мы там городской жизнью.

   Мамаша Маруси, Матвеевна, давно одна растила дочь и одна без мужа хозяйствовала. Хорошо, что родители Танечки всегда помогали. Не будь этого, Матвеевна с Марусей давно бы батрачили на чужих людей. Мужа-то Матвеевны ещё до революции и гражданской войны забрали на фронт. Там он и погиб, оставив жену на тяжёлую жизнь с малолетней дочкой.

   - А как же твои, Ванечка?

   - А мои с Гришаней останутся. Он хоть и младше меня, но давно и успешно помогает родителям.

   - Ну что, Маруся?

   - Боюсь я, Ванечка… Но пусть будет так.

   Вот так и договорились влюблённые.

   Но помешал этим планам взрывной патрон, который не сумел взорваться вместе с другими в забое, а взорвался только от удара начинающего шахтёра Ваньки Сурова. Он не лишил его жизни, но оставил в темноте на всю эту жизнь.

   Когда весть об этом дошла до деревни, многим доставила она много горя и слёз: семье и родным Суровых и Марусе Черенковой, а также Танечке Маровой. Вместе с горем где-то в глубине сознания Тани появился и лучик надежды, что откажется Маруся от слепого Ванечки и оставит его ей. А своих родителей она уговорит, а не уговорит, то пойдёт против их воли. Знала она, что ни такая Маруся Черенкова, но всё же. Вот и заторопилась Танечка к Маруси, чтобы воочию убедиться в этом.

   Не знала Таня, как и разговор-то начать, вот и спросила просто:

   - Ну как ты, Марусенька?

   - А что – как? Вот Ванечку готовлюсь встречать… и к свадьбе тоже.

   - Но он же… он же слепо-о-ой, - сама не ожидая этого, вдруг заголосила Танюша.

   Всё поняла Маруся. Прижала она к себе подругу и долго, и шумно плакали они вместе от жалости друг к другу и горьких мыслей о неясной и тревожной судьбе. И эти два чувства так переплелись друг с другом, что и не разделить.

   Наконец, первой твёрдо закончила это Маруся:

   - Ну, хватит. Поревели и будет. Дел ведь вон сколько много… А тебе, Танюша замуж тоже выходить нужно. Вон ты у нас какая красавица. Знаю, по тебе многие парни вздыхают.

   - Не хочется без любви-то, Маруся.

   - А ты влюбись.

     - Постараюсь, - сквозь слёзы улыбнулась подруга.

   А через некоторое время из городской больницы привёз отец слепого Ванюшу. Когда подвода остановилась, Иван неловко слез с телеги и стоял в смущении и нерешительности. Один глаз его был совсем закрыт, и слева от него наблюдалась небольшая вмятина, которая ещё не приобрела цвета его смуглой красивой кожи. Второй был открыт и немигающе смотрел в темную пустоту.

   Бросилась Маруся к нему на грудь и не могла, как ни старалась, сдержать слёзы. И сама Маруся не смогла бы сказать, что было в них больше, жалости к нему или радости от того, что вот он живой стоит вместе с ней и в её объятиях.

   - Вот, Маруся, - наконец заговорил Иван, - видишь, как получилось… совсем ни так, как мы думали.

   - Не думай об этом, Ванечка… А мы уже к нашей свадьбе почти всё приготовили.

   Несмотря на её обстоятельства, свадьба Ивана с Марусей проходила по всем канонам русской деревенской свадьбы. На ней кричали «горько», пели и плясали. И плясали так весело и задорно с частушками и прибаутками, что даже Ваня, забыв о своём увечье, ринулся было плясать. Но удержала его Маруся:

   - Не надо, Ванечка, обвыкнись ещё немного.

   И это так остро и пронзительно подействовало на его осознание случившегося, как никогда ещё за всё время тяжёлых и горьких дум.

   Отрешённо от всего свадебного шума и веселья присел он на своё место и, немного помолчав, попросил:

   - Маруся, налей мне стаканчик, выпить хочется.

   - Не надо, Ванечка. Женихи не пьют на своей свадьбе.

   А свадьба, между тем, шумела и веселилась. Между песнями и плясками произносились тосты с пожеланиями молодожёнам и с неизменными криками «горько».

   После очередного такого «горько» и последующего поцелуя почувствовал Ваня на своей щеке родные губы Маруси… и слёзы на её щеках.

   - Марусь, ты плачешь, - с тревогой спросил он.

   - От счастья, Ванечка… от счастья, - услышал он в ответ.

   Тяжёлые мысли обуревали Матвеевну, когда смотрела она на плачущую, но радостную дочь. Кому, как ни ей, деревенской бабе, знать, как трудно без здорового мужика вести хозяйство и подымать на ноги своих детей. Ведь дети у них пойдут. Ванина слепота этому не помеха. А за ним самим ещё уход нужен.

                           От автора вместо эпилога.

   Рассказ основан на реальном факте.

   Главный герой рассказа - это мой дядя Ваня, родной брат моей мамы. И имя его любимой девушки, а впоследствии - его жены, я тоже сохранил. Прожили они в любви всю жизнь и вырастили двоих детей. Дядя Ваня слепым освоил и стал катать хорошие валенки (пимы по-сибирски), которые пользовались большим спросом во всей округе. Я очень любил эту семью, и каждое лето в детстве проводил у них в деревне.